Сияние медленно вернулось на лицо Рини, и она сделала слабое движение головой, означавшее «да». Потом они вышли из комнаты, держась за руки: худенькая, нелепо одетая девушка и маленькая, ничем не примечательная женщина.

Минуло три недели, и произошедшие в доме и в подвале изменения оказались значительными. Теперь дверь из кухни вела в ванную, где раньше располагались большая кладовая и длинная кладовка для хранения метел и различного хлама. Цвет ванны, раковины и унитаза был ярко-красным и бросался в глаза, как только открывали дверь в ванную. Стены выкрасили в цвет, который Джон назвал сизым. Рядом с раковиной было прямоугольное окно размером 65 на 45 см, закрытое цветастой занавеской. Глядя через это окно во двор, вы сразу понимали, что с прачечной что-то происходит, но работы еще не закончены.

Внизу, где раньше спала Рини, также произошли большие изменения. В дальнем конце находились две двери, ведущие в отдельные комнатки, в каждой из которых стояла одна-единственная железная кровать с хорошим матрасом и стеганым покрывалом. Рядом с кроватью стоял комод, а угол комнаты, завешенный шторой, должен был служить в качестве гардероба. Здесь же стоял отремонтированный стул, найденный на чердаке. Ни Джо, ни Прыщавый никак не могли поверить, что эти комнаты были подготовлены специально для них. На Прыщавого этот так подействовало, что он отважился обнять Рини и поцеловать ее в щеку. Надо сказать, что это был неожиданный порыв, который застал ее врасплох. Когда он отступил от нее, то сказал:

— Я должен был это сделать, Рини, потому что без тебя это чудо никогда бы не произошло. — Он не признался, что ему известно о заложенных кольцах.

Вдоль двух стен длинной комнаты располагались грубо сколоченные низкие деревянные помосты, только того и ждущие, чтобы их закрыли матрасами.

Снаружи были новая уборная и место для умывания с двумя умывальниками и полотенцами общего пользования на поворачивающемся кронштейне. Материал полотенец был грубым, но это не уменьшило восхищения мужчин.

Белла не уставала повторять снова и снова, что четверо мужчин сотворили чудо. Но в какой-то момент возникли некоторые затруднения, и они устроили совещание по этому поводу в будущей ночлежке, или, как они ее называли, Берлоге Большой Беллы. Это название придумал Джо.

Сейчас они сидели на скамьях у длинного стола, стоявшего в центре. Стол был сделан из двух покрытых цементом досок, найденных в куче строительного мусора. А подставки под них и скамьи мужчины подобрали на свалке, когда лазили там. На свалке они также нашли красный комплект для ванной комнаты. Состояние последнего поразило их. Джон выдвинул предположение, что кто-то не смог больше выносить этот цвет. Они также не могли поверить в удачу, когда старый мусорщик взял с них за все это лишь четыре фунта и пять шиллингов.

Белла сидела в конце стола. По ту же сторону расположились Джо и Прыщавый, а рядом с Прыщавым уселся Уилли. С другой стороны стола сидели Энди, Тони и Джон. Как раз говорил Уилли, и довольно грустным тоном:

— Я никому не помешаю, мэм.

— Я знаю это, парень, я знаю. Мы все это знаем. Но она больная женщина, у нее что-то не в порядке с головой, по крайней мере, с половиной мозгов, и как с этим быть, я просто не знаю. Возможно, раз она привыкла к Джо и Прыщавому, она со временем привыкнет и к вам, когда вы поживете здесь подольше.

— О, мэм, если наш план сработает, — заговорил Тони, — то я останусь здесь на всю жизнь.

— И я, — добавил Джон.

Но Энди произнес:

— Хотелось бы мне сказать то же самое, но у меня где-то есть жена и двое детей, и если все будет хорошо, то я вернусь к ним. Если честно, я очень хочу к ним вернуться. Я уже говорил, что скучаю по своим детям, которые растут без меня. И я полагаю, с учетом того, что пишут в газетах, это продлится год или около того, не больше.

— Поговорим о девушке. Что же нам делать? Не можем же мы постоянно избегать ее. Особенно теперь, когда все налаживается. Например, Уилли очень хорошо готовит — он делал это последние две недели. Но он утверждает, что лучше всего он печет хлеб и разные булочки, поэтому, если вы позволите ему выпекать хлеб, — он кивнул в сторону Уилли, — каждый из ночующих будет получать перед сном кусок хлеба к похлебке, а утром кусок хлеба к чаю. Если кто-то из них захочет купить пирожок, например с мясом, это обойдется ему в два пенса, а может, он захочет булочку за пенни. Уилли говорит, что на этом можно заработать кучу денег. И если дело выгорит, то на эти деньги можно оборудовать чего-то вроде баньки, а также установить вокруг большого камина решетку, на которой они могли бы посушить обувь или развесить одежду, если она намокла. Тогда каждую ночь у вас не будет ни одной свободной кровати, уж поверьте мне.

— А смогут ли они, находясь в стесненных обстоятельствах, заплатить по шиллингу за ночь? — спросила Белла.

— В этом-то и проблема, потому что много вечеров у нас не было и шиллинга на четверых, не говоря уж о шиллинге на каждого. Однако были и вечера, когда у нас имелись такие деньги, но что мы получали за шиллинг… ну, мы вам уже рассказывали. Итак, вот что мы предлагаем. Они могут сразу же помыться; они могут прийти и погреться, сидя на скамьях вокруг стола; они могут получить тарелку супа и ломоть хлеба, а суп — это не просто суп, а густая похлебка с овощами.

Вот Джо говорит, что может каждое утро приносить с рынка столько овощей, сколько сможет унести, а также фрукты, поэтому все, что еще потребуется для похлебки, — это пара косточек стоимостью около пенни, желательно с остатками мяса на них, — он засмеялся, — и полфунта рульки.

— А что такое рулька? — спросила Белла, переводя взгляд с одного на другого.

Джо ответил:

— О, это жесткая, но недорогая говядина. Но я бы сказал, Энди, самое главное, помимо всего прочего, необходима перловая крупа. Если добавить ко всему этому полфунта перловой крупы, то порция такого супа будет более сытной, чем пища в любом из лондонских ресторанов. А ты что скажешь, Уилли, ведь готовить-то придется тебе?

— Ну да. Ага. Но… но не забудь, я не один стану заниматься этим. Вот хозяйка, она ведь будет всем этим руководить и решать, что готовить. Ей придется решать, сколько потратить денег и что из чего готовить, чтобы дело не прогорело, ведь больше не будет овощной лавки у дома, если новое дело начнет раскручиваться.

— Насколько я понимаю, — вступил в разговор Тони, — те, на кого мы рассчитываем, — это люди, работающие неполный рабочий день, и за шиллинг в день они с радостью придут сюда.

— Прекрасно, — поспешно сказала Белла, — но давайте вернемся к тому, с чего мы начали. Как быть с девушкой? Как мы убедим ее смириться с тем, что ты будешь весь день торчать на кухне, Уилли?

— Может, мне поговорить с ней… — предложил Уилли.

— Нет. Нет, это ничего не даст. — Это сказал Джон. — У меня есть идея. Не знаю, что вы скажете на это, мэм, но я всего один раз побывал в вашей маленькой гостиной, или, как вы ее называете, общей комнате. Мне она показалась темной и полной старья, но я обычно сразу все запоминаю. Там стоит огромный буфет, который можно уменьшить вдвое, если убрать его среднюю часть. Все эти вещи, стоящие гам, стары как мир. Когда-нибудь они будут иметь цену, но не сейчас. И там, около бюро с крышкой, стоят два кожаных кресла. Что касается окна… ну, оно едва пропускает свет.

— Не вздумай трогать бюро с крышкой, Джон. Оно останется на месте, как бы ты не менял все остальное.

— Да, конечно. Оно довольно прилично выглядит. Но окно можно увеличить вдвое. А буфет можно уменьшить, отчего он только выиграет. Кроме того, можно оклеить комнату новыми обоями и кое-что покрасить, и она превратится в очень уютное местечко. А еще я заметил, что в комнате есть вполне приличный камин с хорошей решеткой, обложенный изразцами. Он тоже может сделать комнату уютной, но сейчас, должен сказать, она совсем не выглядит уютной. Вот, что я предлагаю, мэм. Как вам моя идея? Чего я в действительности хочу, — заключил Джон, — чтобы это было некоторым образом ее убежищем… ну, ведь она, похоже, стремится спрятаться, а комната будет удобной и симпатичной. И не только для нее, но и для вас обеих, потому что я не вижу в доме другого места, где вы обрели бы хоть какое-то уединение. Даже кухня для этого не подходит.