— Я помню, какое сегодня число, — произнес он, прижимаясь так тесно, что я бедром ощущала его эрекцию.

Его рука заскользила по моей ноге, пробираясь под подол легкого сарафана, и начала поглаживать меня по бедру.

— Я обманывал себя, пытаясь убедить себя в том, что это никогда не закончится, — прошептал он. — Я буду скучать по тебе, Хани.

— Я тоже буду по тебе скучать, — машинально ответила я, хотя это действительно было так.

Я знала, что буду по нему скучать. Это было приятное и спокойное время. Одеваясь и готовясь к встрече с мужчиной, я совершенно точно знала, кого увижу и что от меня ожидается. Мне нравились такие отношения, не осложненные всевозможными эмоциями.

И тут я осознала, что он меня раздевает, неуклюже расстегивая пуговицы на лифе сарафана. Я была неприятно удивлена, но ужасаться было нечему. В конце концов, это входило в условия нашего договора. Он нашел застежку бюстгальтера (на этой модели она располагается впереди), щелкнул ею, и вот уже его губы весьма неумело заскользили по моей груди. Он уложил меня на спину и взялся за мои трусики. Приподняв бедра, чтобы помочь ему, я поняла, что он хочет сделать это сам. Он намеревался раздеть меня самостоятельно.

Вскоре он стал высвобождать из брюк свой эрегированный член. Я потянулась к тумбочке за презервативами, для чего повернулась на бок. Не успела я выдвинуть ящик, как он уже был во мне. Его глаза были плотно закрыты, а лицо искажала гримаса агонии и наслаждения, нараставшего с каждым толчком. Спустя несколько минут его тело стало содрогаться от мощного оргазма. За все это время я даже не шелохнулась. Как опытная проститутка, я знала, что в большинстве случаев клиентам достаточно моего тела, а все остальное им не требуется.

— Прости, что не надел презерватив, — пробормотал он, откатываясь в сторону. — Я должен был ощутить тебя всю, целиком.

Я промолчала, потому что не могла ответить: «Ничего, все в порядке». Все было отнюдь не в порядке. К счастью, я принимала противозачаточные средства, но не знала, где и с кем он бывает. Однако после трех оплаченных им месяцев, в течение которых от меня ни разу не потребовался секс, возмущаться этим было неудобно. Я решила, что больше этого не допущу, а пока раньше положенного срока сдам анализы на ВИЧ.

— Ну как? Тебе было хорошо? — неуверенно поинтересовался он.

Если то, что он мне говорил, было правдой и у него уже много лет не было секса с женой, то в его неуверенности не было ничего странного.

Я задумалась над тем, что произошло. Его поведение было довольно неуклюжим. Мне показалось, что он вообще не знает, как следует себя вести. Он не только выглядел неуверенным, но и вел себя, как совершенно неопытный любовник, чего очень трудно было ожидать от такого человека, как он. Он производил впечатление сильной личности, светского мужчины, переспавшего с множеством женщин (в том числе и с проститутками) и, следовательно, имевшего богатый сексуальный опыт. Мне стало стыдно за себя. «Возможно, — думала я, — он говорил мне правду. Возможно, его жена действительно является любовью всей его жизни, но отношения с этой женщиной, отрицающей секс, не желающей его обнимать и ласкать, чтобы это не привело к очередной неудачной попытке соблазнения, являются для него источником немыслимых страданий? Быть может, он и в самом деле всего лишь жаждет тепла и заботы, но ненароком переступил со мной эту невидимую черту, предчувствуя близость потери всего того, что я ему давала?»

— Мне было очень хорошо, — ответила я.

К моему ужасу, он начал плакать.

Он только что ушел. После того как он выплакался и успокоился, мы долго лежали, обнявшись. Потом он встал, оделся и ушел.

Один Бог ведает, что все это означает!

Я встревожена: а что, если он не сделает того, что обещал, и не отпустит меня через три дня? Вдруг он скажет, что влюблен в меня или что-нибудь в этом роде? Тогда мне конец! Я ведь не смогу заставить его отдать мне деньги. А если честно, не нужна мне его любовь. Любит его жена или нет, он все равно ей изменяет. Я не могу иметь дело с таким человеком. Даже если бы я смогла его полюбить. И я ни за что не соглашусь быть его содержанкой.

Единственное, что позволяет мне держаться на плаву, это то, что я сама зарабатываю себе на жизнь. Я всегда должна полагаться только на себя.

Фу! Зачем он это сделал? Я могу ошибаться, но мне кажется, что теперь все изменилось не в лучшую сторону. Что ж, последующие несколько дней должны все прояснить.

Полная Дура

29 июня 1996 года

Он предложил мне еще сорок пять тысяч за следующие три месяца. Такого поворота событий я не ожидала.

С одной стороны, очень заманчиво принять это предложение, потому что предыдущие три месяца были не так уж неприятны. С другой стороны, мне не хочется его обнадеживать и причинять ему боль. Я ему так и сказала.

— Ты не причинишь мне страданий, Хани, — убежденно произнес он. — В ту ночь я был немного… расстроен из-за жены. Она сказала то же самое после нашей первой близости. Это был первый раз для нас обоих, и твои слова вызвали в моей памяти то чудесное время. Хани, мне приятно твое общество. Нет слов, которые могли бы передать, что ты для меня сделала. Ты возродила меня к жизни. Но я осознал, что все чувства, которые я испытываю, находясь с тобой, обращены на мою жену. Меня печалит то, что мы больше не бываем физически близки. Наверное, поэтому я и хочу продлить наш договор. Ты напоминаешь мне о том, какими изначально были наши с женой отношения. Ты меня понимаешь?

Я кивнула и немного успокоилась. И все же…

Я не знаю, почему все это пишу. Как будто решение еще не принято. Мы с Цезарем беседовали, и беседовали, и беседовали, и в конце концов я согласилась. Завтра он даст мне подтверждение, что деньги лежат на моем банковском счете, и наша сделка продлится еще на три месяца.

Может, я сошла с ума, но если последующие три месяца будут такими же, как и предыдущие, то для меня это будет совсем не трудно.

13 июля 1996 года

На моей могиле, наверное, будет установлен камень с надписью: «Ева Квеннокс, Самая Безмозглая Женщина на Земле». Или что-то покороче и поязвительнее. Незачем тратить столько усилий на такую дуру.

Это то, что принято называть черным юмором.

Но вчера вечером мне было не до смеха. Я должна хоть как-то это осознать и объяснить для себя. Иначе я пойду в кухню, возьму нож и воткну его себе в грудь. Или начну скрести свою кожу, пока то дерьмо, из которого сделано мое тело, станет неузнаваемым.

Вчера вечером Цезарь пришел ко мне с другом, которого я несколько раз видела на деловых встречах. Мы не обменялись и несколькими словами, но он произвел на меня приятное впечатление. Немного суетлив, несколько глуповат, но в целом ничего. Я удивилась, потому что, позвонив мне, он не предупредил, что будет не один. Я провела их в гостиную, где они расположились на диване, а сама начала изображать из себя радушную хозяйку, подавая им напитки и предлагая поесть. Потом я села в кресло, ожидая указаний Цезаря относительно своих дальнейших действий.

Как и во время всех предыдущих деловых встреч, они курили сигары, обсуждали какие-то проблемы, пили виски, который я держала для Цезаря, и не обращали на меня внимания. Потом Арнольд поднялся, спросил, где находится ванная комната, и вышел, оставив меня наедине с Цезарем. Цезарь сидел в кресле, держа в одной руке сигару, в другой — низкий стакан с виски, и как будто не замечал меня. Я видела, что передо мной совсем не тот человек, которого я успела узнать за несколько последних месяцев, и мне стало не по себе.