Караван был уже готов к отправлению, когда Рори достиг расходящихся кругов перед дворцом. Он остановился, чтобы поболтать с Альмерой и Шацубой, а потом пошел и сел на лошадь рядом с Бабой. Покинув Базампо, они вскоре оставили парящие джунгли и снова оказались в широкой саванне с выжженной травой, где было много дичи. Мясо поджаренной антилопы было съедено с удовольствием после королевского пира, привкус которого все еще оставался у Рори во рту. Несколько дней они наслаждались хорошей охотой и приятной ездой, поднимаясь все выше и выше, пока зной не стал суше и менее расслабляющим. Они также оставили позади тучи мошек и москитов, и вечера стали прохладными, так что теплые объятия Альмеры, и иногда Шацубы, доставляли удовольствие.
Как‑то ночью они разбили лагерь под широко раскинувшейся шелковицей с журчащим поблизости ручейком, и Баба сообщил Рори, что дни их идиллического странствия закончились. Завтра, сказал он, начнется изнурительное путешествие, и, слава Аллаху, великому и милостивому, оно продлится только два дня. Некоторым караванам приходится двигаться по этому пути неделями. Пустыня! Да, завтра около полудня они спустятся с возвышенности в пустыню. Здесь они переменят свое расписание и будут разбивать лагерь днем, а отправляться в путь ночью, чтобы избежать самого страшного зноя пустыни. Потом после двух дней настоящего ада они вновь поднимутся в горы, чтобы пересечь их, и тут им придется дрожать от холода и, возможно, увидеть снег. После этого, Баба заверил Рори, они попадут в его собственную страну и до Саакса останется всего три дня пути. Завтра у подножия возвышенности они пересядут на верблюдов и поведут лошадей на поводу через пески, которые, к счастью для них, были лишь узкой полоской обширной африканской пустыни. Проводники и верблюды будут ждать их.
Как и предсказывал Баба, на следующий день рано утром они очутились на крутых тропах, ведущих вниз через нагромождения острых камней. Внизу перед собой они увидели сверкающую, как океан, пустыню, бескрайнюю, необитаемую, без единого деревца, и неприступную, – мертвую землю без единого признака жизни. К полудню они закончили спуск и остановились у палаточного городка, предводитель которого выскочил вперед поприветствовать Бабу с уважением и любовью. Но Баба следил глазами только за стариком, который появился из палатки и приблизился к нему. Его заостренная книзу седая борода и длинные развесистые усы не могли скрыть узкое высохшее лицо с высоким орлиным носом и темными глазами, сверкающими фанатичным огнем.
– Это Слайман, – сказал Баба. – Что‑то необычное должно было произойти в Сааксе, чтобы он отправился в пустыню встречать меня.
– Именно, мой господин султан. – Слайман не обратил никакого внимания на Рори. – Кое‑что произошло, и я принес тебе грустные вести. Вести мои не только скорбные, но и полны опасности для тебя, мой господин султан.
– Ты обращаешься ко мне как к султану?..
– Потому что в твое отсутствие Аллах послал Ангела смерти, чтобы забрать твоего отца в рай, где он сейчас и пребывает в окружении гурий…
Прошло много времени, прежде чем Баба ответил. Несмотря на все его старания, он так и не смог сдержать слез и вцепился в руку Рори, конвульсивно сжимая пальцы.
– Такова воля Аллаха, – вымолвил наконец Баба. – Так было записано в Книге жизни моего отца. Иншаллах! Да не усомнимся мы в мудрости Всевышнего. Но в твоей Книге жизни написано, мой господин султан, что примешь от него царствование. – Старик Слайман был высокопарен. – Ты был его любимым сыном, молодым орлом, которому он поклонялся, как идолу. Из всех своих сыновей он сделал шанго тебя. Именно тебя он любил, почитал и рассчитывал на тебя, А теперь твой единокровный брат Хуссейн провозгласил себя султаном и поклялся, что ты никогда не доберешься до Саакса живым. У него есть подручный, у этого злодея. Сил у него пока мало, но только дай ему власть, и уж он покажет себя. Он считает, что раз…
– Раз моя мать суданка, а не эта тонконосая мавританская сучка, зачавшая его, раз он жил в Каире и учился в университете Аль‑Азар, пока я водил караваны к побережью, раз он считает, что более благородного происхождения, чем я, то я недостоин быть султаном.
– Он всегда тебе завидовал, – склонил голову Слайман.
– Значит, Хуссейн хочет быть султаном. Ты знаешь Хуссейна так же хорошо, как и меня, Слайман. Получится ли из него хороший правитель?
Слайман сплюнул в грязь.
– Из него? Почему ты задаешь мне глупые вопросы, Баба? – Старик Слайман отбросил все титулы и обратился к Бабе как отец к сыну. – Разве не я учил вас обоих скакать на лошади? Разве не я сажал первых соколов вам на запястье? Разве не я учил вас стрелять, совращать хорошеньких деревенских девчонок, вести себя как подобает мужчине в ваших собственных гаремах, как оценивать раба и отличать хороших от плохих? Вы были ровесниками, ты и Хуссейн, он, со своим ястребиным носом и прекрасной кожей, и ты, со своей темной кожей. Но ты всегда был мужчиной, Баба, даже когда был еще юнцом, а Хуссейн всегда оставался слабаком. Он никогда не был правдивым. Он вероломен и лжив. Все мозги у него в член ушли, он и думает только о блядках.
– Мы оба знаем Хуссейна, – кивнул Баба.
– Итак… Хуссейн или ты. Вне узкого круга друзей Хусейна во дворце, этих льстивых лизоблюдов, лебезящих перед ним, весь Саакс за тебя, Баба. Сейчас власть у Хуссейна, потому что он захватил ее. Он провозгласил себя султаном и ожидает, конечно, решения улемы фезского и слова марокканского султана. Он сможет подкупить их обоих, если сможет разделаться с тобой. Он думает, что сможет управлять всеми эмирами и шейхами твоего отца, всей его ратью, но мы‑то знаем, что они такое, не правда ли?
– Сотня людей с сотней различных мнений. Некоторые из них верны мне. Например, Абукир.
– Да, Абукир, Ибрагим и Салим.
– Откуда ты знаешь, Слайман?
– Потому что они находятся на другом конце пустыни с тремя сотнями воинов и ждут тебя. Мы выработали план, Баба, и ждем твоего решения.
– Тогда в путь, Слайман. Вместо того чтобы ждать заката, мы выступаем сейчас же. Все утро мы провели в седле, но мне не терпится. – Он повернулся к Рори: – Сможешь ли ты, брат мой? Ты никогда раньше не ездил на верблюдах, и, чтобы пересечь пустыню, придется проделать трудный путь?
– Раз ты можешь, я тоже смогу, Баба, и запомни: уж коли на то пошло, я тоже парень не промах.
– Ты можешь мне понадобиться. – Баба ослабил хватку, сжимавшую Рори руку.
Сейчас он весь погрузился в дело, настоящий предводитель. Он и Слайман стали быстро организовывать караран – пересаживать людей и переносить поклажу с лошадей на верблюдов. Солнце едва стало заваливаться за горизонт, когда они отправились в путь, и пески все еще дышали зноем, опаляя лицо. Рори, взгромоздившись на качающегося взад‑вперед верблюда, казалось, никак не мог приноровиться к неуклюжему шагу животного. Он обеими руками вцепился в высокое деревянное седло, обливаясь потом под тремя тяжелыми слоями шерстяных бурнусов, надетых на него по настоянию Бабы. Голова его была укутана в невообразимый тюрбан, свисавшие складки которого окружали его лицо, а руки его были прикрыты тяжелыми шерстяными варежками. Это одеяние гораздо больше подошло бы для морозного утра в Саксе, чем для удушливого зноя пустыни, но Рори обнаружил, когда наступила ночь, что в пустыне может быть холоднее, чем в Шотландии, и то, что всего несколько часов назад представляло собой раскаленную сковородку, превратилось в ледяной холод, который пронизывал до костей сквозь толстые шерстяные одежды.
Этой ночью Рори впервые ехал в одиночестве. Баба и старик Слайман были впереди, их верблюды шли размеренным шагом бок о бок, а беседа их казалась нескончаемой. Рори понимал всю серьезность положения не только для Бабы, но и для себя самого. Будучи шанго Саакса, Баба обладал всей властью своего отца султана. Если он сможет свергнуть своего брата Хуссейна и захватить бразды правления, он вновь станет могущественным. А что, если он проиграет? Если Баба потерпит поражение, что будет с Рори? Он не смел и подумать об этом. Точно так же, как не хотелось ему думать и о смерти Бабы. Кроме старика Джейми, который был ему как родной отец, и Тима, который дорожил его дружбой, Баба оставался единственным другом Рори. Теперь же он был не только другом, но и его единственным покровителем.
