Тихий приказ Галиа заставил обоих охранников появиться в хижине, и пальцы Рори нащупали твердую мужскую плоть. Что происходило потом, он так и не смог впоследствии как следует вспомнить. Это была какая‑то дикая фантасмагория. Он помнил, что вопреки своей воле ответил на тепло губ, и движение рук, и мягкость женского тела, и твердость мужской плоти. Раз за разом он источал из себя соки любви, но продолжал оставаться неудовлетворенным. Вновь и вновь он испытывал муки неописуемого экстаза, проникая во влажную теплоту мест, в которые никогда бы не рискнул проникнуть ранее. Он превратился в агрессора и мгновенно вскакивал на любое тело, которое оказывалось под ним, принимая такие позы, о которых никогда не смел и помыслить.
Позже, когда первые серые блики рассвета проникли через дверь хижины, Галиа со слугами ушли, и Рори протянул руку через узкий проход между кроватями, чтобы дотронуться до Бабы и убедиться, что тот все еще был там. После этого он заснул, но сны рождали новые фантазии. Он был уже не Рори Махаундом из замка Сакс в Шотландии, а каким‑то африканским властелином с фригийским гаремом. Он попрал запреты своей собственной цивилизации и вступил в причудливые связи, за которые всего несколько часов назад он осудил бы других людей. Он испытал все проявления эротизма, о существовании которых никогда раньше и не подозревал, пока наконец не забылся дремой без сновидений, которая успокоила страсть и позволила восстановить силы.
Когда он проснулся, хижина была наполнена солнечным светом, а Баба уже встал и оделся. Кроме них, в хижине никого не было, и при ясном свете дня Рори подумал, а не приснились ли ему события прошедшей ночи. Он заставил себя подняться, но снова опустился на подушки. Во рту так пересохло, что трудно было говорить.
– Скажи, Баба, я действительно?..
– Наступил день, брат мой, и унес все воспоминания о ночи, – улыбнулся Баба.
– Вряд ли я останусь в живых после еще одной такой ночки, – оперся на локоть Рори. – Но тебе, по‑моему, и сказать‑то о ней нечего.
– Брат мой, мы, африканцы, отличаемся от вас. Ты сказал, что вряд ли останешься в живых после еще одной такой ночки с Шацубой, хотя останешься. Здесь в Африке мы не ограничиваем себя в удовольствиях. Мы знаем – многие вещи могут доставлять нам наслаждение, и всеми ими мы пользуемся. Разве станет человек ограничивать себя диетой из маиса, когда наша земля богата антилопами и буйволами? Точно так же, почему человек должен искать удовольствие только в одном? Тебе еще предстоит многому научиться, брат мой.
– Но это было совсем не то, Баба. Я делал то, о чем и помыслить не мог, и думать не думал, что смогу это сделать. Сегодня утром мне стыдно за себя, я кажусь себе грязным и ужасно порочным.
– У нас Ислам не осуждает человека за подобные вещи. И потом, у тебя все‑таки был один приятный сюрприз. Твой малышка‑король оказался не таким уж и королем на поверку.
– И все же я не зачал королевского принца.
– Ну и что ж, что не зачал? Ты же получил удовлетворение, не так ли?
– Получил. Никогда до этого, даже с Шацубой я не чувствовал себя таким мощным.
– Ты забыл про листья эйфорбия, которыми натирали тебя слуги.
– Этого я никогда не забуду. Они жгли, как огонь преисподней.
– И сделали тебя сильным, как шайтан. Эйфорбий и вино, в которое добавили сок мака.
Рори изо всех сил старался перекинуть ноги через край кровати. Он взглянул на Бабу и рассмеялся.
– Это растение – этот эйфорбий – растет в Сааксе?
– В изобилии, брат мой.
– Тогда нам не придется брать с собой семена и ждать, пока он вырастет.
– Ты уже становишься настоящим африканцем.
– С твоей помощью станешь. Даже раньше, чем ты думаешь.
Глава XVII
Тим просил Рори не приходить к нему попрощаться перед отъездом, но ведь он оставался единственным связующим звеном с прежней жизнью Рори, и ему необходимо было повидаться с Тимом, чтобы можно было со спокойной совестью отправиться дальше в неизвестное. Когда он подошел к хижине Тима, то был рад узнать, что Тим вышел из своего наркотического ступора и выглядел гораздо лучше. Лоб у него был прохладным и влажным. Лихорадка прошла, и Тим сообщил Рори, что почти вся боль в ноге утихла. Она по‑прежнему саднила, но эта боль была вполне терпимой. Бедного Тима всего трясло при одной мысли о том, что находилось внутри кокона на его ноге. Он выдавил из себя улыбку при появлении Рори и подождал, пока один из двоих его слуг принес табурет и поставил его около кровати.
– Ах, Рори, приятно снова увидеть тебя. Ребята хорошо за мной ухаживают, – он показал на двоих прислуживающих ему парней. – Мне и не надо от них ничего, но они столько для меня делают, даже держат горшок из тыквы, когда я мочусь, а ведь ни слова по‑моему не понимают. А все‑таки хорошо, что они рядом, а то я оказался бы наедине с этим бедолагой, – он показал себе на ногу. – Он погиб из‑за меня, Рори.
Рори понимающе кивнул.
– Они все погибают, Тимми. И эти два парня тоже умрут через несколько лет, и участь у них будет еще страшнее, чем у парня, которым обернули твою ногу. – Рори запнулся, вспомнив об ужине, потом глубоко вздохнул. – Вчера вечером я отведал одного из этих чертовых чудаков. Тоже мне каннибал чертов! Да, Тимми, я даже сжевал его яйца, хотя тогда я еще не знал этого. Мы в Африке, Тимми, а здесь творятся странные вещи.
И тут Рори рассказал ему про вчерашнее пиршество и пляски.
– Рори, ты! – Тим даже сел, забыв про боль в ноге. – Ты! Если б это было со мной, у которого вся жизнь прошла в море, все бы посчитали, что так и должно быть. Но ты, который всю свою жизнь прожил бабником! Просто не верится, – Тим замотал головой. – Нет, да неужто ты спал с мальчиком? Не могу поверить.
– Да тут нет ничего странного. Маленький король оказался королевой.
– Ага, ага, Рори, именно так их и называют – «королевами».
Рори мотнул головой.
– Я не это имел в виду. Этот король на самом деле королева – девушка, с чудной парочкой титек, – и, поверь мне, ты с ними тоже познакомишься, Тимми. Она дала мне поиграть ими, но то, чего мне так хотелось, было все перевязано и для меня недосягаемо. Она бережет это для тебя, засранца. Да, для тебя! Похоже, что у следующего короля Базампо будут рыжие волосы. Чертовы колдуны только об этом и говорят, поэтому‑то она так и бережется, ждет, когда же ты свалишься с неба. Делай вид, что ничего не знаешь, но когда настанет время, ты уж расстарайся. Я так тебе завидую. Она горяча, как кочерга в кружке с пряным элем. И хоть она так и не отдалась мне, я такое изведал, о чем раньше и подумать не мог. И, по правде говоря, Тимми, я совсем недурно переспал прошлой ночью с парой или тройкой стражей короля, кроме всего прочего, хотя точно не помню. Баба говорит, что здесь в Африке можно все. Во всяком случае, я был втянут во что‑то необычное, и теперь, когда все кончилось, я не собираюсь лить слезы. Черт, ведь это же Африка, и в следующий раз я, может, буду горбатиться с бабуинами. Кто знает.
– По крайней мере, у тебя в первый раз получилось лучше, чем у меня. Проклятый коричневый помощник боцмана – индиец – согнул меня в три погибели, бросив на бочку с яблоками. Хоть в темноте все кошки серы, главное – не дать себя в обиду.
– Я тоже начинаю так думать. – Рори потянулся и схватил Тима за руку. – Я не собираюсь тянуть резину и устраивать душещипательные сцены расставания, дружище Тимми. Мы уезжаем, и одному Богу известно, куда, но мы вернемся; не знаю когда, но Баба ни за что не пропустит этого места. Здесь он приобретает своих лучших рабов, а заодно и спасает этих бедолаг от супа на воскресный обед. Давай поправляйся и готовься крыть малютку короля‑королеву, и надеюсь, тебе посчастливится не только потискать парочку грудок.
Тим прильнул к руке Рори, не желая ее отпускать. Глаза у него были влажными, но голос твердым:
– Жду твоего скорого возвращения, Рори, дружище. Есть вещи и похуже, чем ублажать королеву, знаешь ли. Здесь меня ждут, как старика Джорджа, и, ей‑богу, если правда то, что ты сказал, то я такой же король, как и он. Но не забудь заехать за мной на обратном пути, Рори. Буду рад вновь стать простым моряком, после того как побуду любимчиком королевы. Ну, а теперь беги, Рори. – Тим отпустил руку друга. – Дуй отсюда и не оглядывайся.
