Ну а как же дети?
Они содержались в женской деревне до тех пор, пока юношам не приходила пора отправляться жить в основное поселение, а девушкам – становиться служанками. Хотя базампы и не практиковали обрезание (длинная крайняя плоть была нужна для застежек), они проводили ежегодные церемонии для юношей, достигших совершеннолетия. После длительных испытаний, которые включали хождение по огню, самобичевание, продолжительное манипулирование с половыми органами, чтобы совершить минимум пять эякуляций подряд, и других действий, которые, по мнению Бабы, были слишком отвратительны, чтобы о них упоминать, выбирали двоих юношей для духовенства, затем они проходили подготовку более десяти лет, после чего становились знахарями. Таким образом, обеспечивалась преемственность искусства черной магии от поколения к поколению, точно так же поддерживалась сила воинов, и базампы были всегда молоды, красивы и сильны. Рори наверняка заметил великолепное телосложение воинов. Исключив из своей жизни болезни и возраст, они во все времена были племенем сильных юношей и здоровых женщин, в которое был заказан путь старости и дряхлости, за исключением разве что короля и его колдунов. Их возрастом восхищались как признаком мудрости.
Бабе хотелось предостеречь Рори и от других необычных поступков базампов, но, как только он начал рассказ о них, в дверях появились двое юношей с огромным корытом кипящей воды. За ними следовали еще двое юношей с холодной водой и еще один, который нес какие‑то мясистые листья и полотенца. С глубоким почтением они раздели Бабу и Рори, выкупали их, используя листья как мыло, вытерли их полотенцами, а затем натерли их тела благовонными зелеными листьями. После того как они закончили, Рори почувствовал сильное жжение и покалывание в паху. Это было так нестерпимо, что он пожаловался Бабе, в ответ его друг лишь расхохотался во весь голос.
– Это они с тобой сделали, – кивнул он головой в сторону двоих служителей. – У них были листья эйфорбия, и они ими натерли тебе «мборо». Со мной они сделали то же самое. Это древний африканский афродизиак. Немного пожжет, поколет, но вреда тебе он не сделает никакого, хотя ты увидишь, как будет выпирать твой халат спереди, как будто у тебя там аршин вылез, – Баба ткнул пальцем сначала в Рори, потом в себя. – Видишь! Но не беспокойся, тебе это не повредит. Потенция мужчины повышается в два раза. Ладно, давай одеваться.
Вновь Баба выбрал импозантные одежды из дорожного сундука, подбирая одеяние для Рори с такой же тщательностью, как и для себя. Сам Баба надел зеленый тюрбан хаджи и настоял, чтобы Рори не скрывал своих светлых волос и все могли бы их увидеть.
Свита проводила их вокруг внутреннего рва и через небольшой мост на просторную центральную площадку, где стоял дворец. Факелы все еще горели, но барабаны смолкли, и, насколько мог видеть Рори, присутствовали одни мужчины. Женщины, которые прислуживали во время колдовства, исчезли, не было и колдунов. Молодые воины сидели кругом на земле, а молодой король восседал уже на другом изысканном троне, на этот раз длинном, как диван, усыпанном подушками. Король встал, когда появились Баба и Рори, и пригласил садиться Бабу справа от себя, а Рори – слева, чтобы все трое сидели на одном и том же диване.
Как только они уселись, зазвучали барабаны и раздался шум оркестра, состоящего из дудок, деревянных трещоток, медных европейских труб, подвешенных железяк и выдолбленных тыкв со струнами. Не было и намека на мелодию во всей этой какофонии, но явно чувствовался ритм, как сердцебиение огромного животного, обвороживший сознание Рори необычным, необъяснимым и неведомым ранее желанием. И тут Рори почувствовал, как перед ним приоткрывается великая тайна Африки, мурашки страха побежали по коже от понимания того, что он единственный представитель другой расы, другого времени, другой культуры, который вот‑вот станет свидетелем чего‑то такого, чего раньше не видел ни один белый человек. Он чувствовал, как его цивилизация вся съежилась и стала ничтожной по сравнению с этой великой и таинственной силой, более древней и мудрой, чем все, знакомое Рори и его соотечественникам. Он был не единственным, кто испытывал такие чувства, Рори видел, что Баба уставился прямо перед собой остекленевшими глазами и даже молодой король смотрел каким‑то странным взором в предвкушении чего‑то, склонив голову и приоткрыв рот, из которого тонкой струйкой сочилась слюна. Его глаза были как стеклянные, а тонкие пальцы теребили замысловатые кружева на искусственном фаллосе.
Рори воспользовался отсутствующим взглядом короля и рассмотрел его повнимательнее. Как это ни странно, но, несмотря на черную, как эбонит, кожу, он не казался ярко выраженным негроидом. Волосы его не походили на прилипшую к черепу шапочку из мелких кудряшек, как у Бабы; они были короткими и кудрявыми, но не как мелко витая проволока. У него был тонкий нос без раздувающихся ноздрей, а губы хоть и широкие и чувственные, но не пухлые и не выпячивающиеся. Разглядывая его, Рори пришел к выводу, что юноша был по‑настоящему красив, несмотря на женственные черты лица и подчернутое жеманство. Король был единственным одетым человеком, и одежда его была еще более шикарной, чем та, в которой он был, когда они приехали.
После того как Рори, Баба и король сели, придворные стали позади длинного дивана так близко к ним, что Рори чувствовал спиной тепло, излучаемое телом одного из них. Свет от факелов отсвечивал на черных телах, смазанных пальмовым маслом, и золотил темную хожу. Но везде были только мужские тела, тела сильных молодых атлетов с упругими накачанными мышцами. Рори мог восхищаться их силой, но никак не желать их.
Король Галиа, казалось, пришел в себя. Невидящий взгляд сменился осмысленным, и он повернулся к Рори, положив свою руку на его. Это была ухоженная рука с длинными, тонкими, похожими на лепестки ногтями, покрытыми золотой фольгой.
– Очень рад встрече с тобой, мой господин Сакс. Никогда раньше не видел такого красивого мужчину. Ты заинтересовал меня, мой господин Сакс. Скажи, а то я любопытен, у тебя все тело такое белое?
Рори поднял руку, просторный рукав халата соскользнул вниз, открыв еще более белую кожу предплечья, покрытую золотым пушком волос, контрастировавшим с бронзой загара его кисти.
– Смотрите сами, ваше величество.
Темная рука изучающе скользнула вверх по руке Рори.
– У тебя мягкая кожа, мой господин Сакс, но только если гладить ее в одну сторону. Когда я провожу по ней в обратную сторону, волоски делают ее не такой мягкой, как темная кожа, на которой не растут волосы. Но я чувствую прохладу твоей кожи, которой лишена темная кожа. Пожалуй, под ней можно зажечь огонь, который согреет ее. В нас огонь горит постоянно, поэтому у нас всегда теплая кожа.
– Не бойтесь, я тоже могу достаточно разогреться, – улыбнулся Рори, чувствуя сильный жар между ног.
– Небольшой знак восхищения тобой, – король вложил тяжелый браслет из золота в руку Рори. – А теперь, два моих господина Саакса, – он повернулся к Бабе, чтобы тот тоже участвовал в разговоре, – мы отобедаем, и, полагаю, еда укрепит вас для вечерних увеселений. Мои люди долго ждали этой ночи, накапливая энергию, но сегодня плотина будет сломана, и вы увидите, как она обрушится неукротимым потоком.
Позади круга света появилась процессия из одетых в длинные белые робы женщин, каждая из которых несла выдолбленную кокосовую скорлупу с едой. Рори было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это не женщины с растопыренными ногами, которых он видел раньше. Эти женщины шли прямо, были высокого роста и с царственной осанкой. Скорлупу кокосов они преподнесли королю, Бабе и Рори. Мужчины поставили еду на колени, и Рори подумалось о том, как неуклюжий придаток, который носил король, позволит ему управиться с кокосом, но тут Рори увидел, как Галиа отвязал и убрал его. Обслужив их, женщины прошлись вдоль всего круга, пока у каждого из мужчин не появился калабаш с едой. Обслужив таким образом всех, женщины исчезли и вновь вернулись через несколько мгновений, неся глиняные горшки на плечах. Рори, король и Баба получили крепкое пальмовое вино в позолоченных серебряных кубках, а остальные мужчины пили из выдолбленных тыкв.
