Шлеп! Снова хлыст врезался в ноги Тиму. Шмяк! Укусил Рори за правое плечо, но Рори чувствовал, что в ударах Тима не было того огня, как вначале. Раны, нанесенные его рукам, начали давать о себе знать. Теперь Рори целиком сосредоточился на ногах Тима, раз за разом нанося по ним удары уже без широкого взмаха, а короткие, хлесткие, глубоко врезающиеся в плоть. Тим спотыкался, едва держась на ногах, и наконец свалился почти к ногам Рори. Он попытался подняться, и Рори почувствовал, что Тим не обессилел, а только притворяется, но встать Тим не смог и снова упал. Рори приблизился к нему и, широко расставив ноги по обе стороны от груди Тима, стал над ним, слушая, как тот, захлебываясь кровью, кричал: «Хватит, хватит!». Рори посмотрел туда, где стоял Спаркс, и вдруг толпа взревела.

– Почему вы остановились, мистер Махаунд? – прорезал крики матросов голос Спаркса.

– Я не убийца, сэр. – Рори пришлось прочистить горло от кровавой мокроты, прежде чем он смог говорить. – Позвольте напомнить вам, что наш бой не предполагает смертельного исхода. Я побил его. Он сдался. Бой окончен.

– У Тима еще полно сил, чтобы драться. До тех пор, пока я не скажу, что он проиграл. – Спаркс стоял во весь рост, и даже залитыми кровью глазами Рори видел искаженное лицо капитана и его маниакальный взгляд.

– Все кончено, – крикнул кто‑то на палубе.

– Тим хорошо дрался!

– Он побежден и сказал об этом.

– Поднимите руку миста Махаунду, – послышался голос с вант. – Он победил честно и справедливо.

– Поднимите ему руку! Поднимите ему руку, поднимите ему руку! – начала скандировать команда от палубы до вант.

Демоническое выражение исчезло с лица Спаркса, и он поднял вверх руку, чтобы успокоить команду, но матросы были неуправляемы. Он был один с двумя пистолетами против всех. Наступила тревожная минута для Спаркса: будто он сидел на бочке с порохом, а команда держала зажженную спичку. Уж лучше проявить свое великодушие и сохранить популярность, чем бросить вызов разбушевавшейся толпе.

Он поднял руку в ожидании тишины.

– Подними ему руку, Стингер! – прокричал он. – Объявляем мистера Махаунда победителем.

Стингер вышел на скользкую парусину и высоко поднял руку Рори. Так он долго держал ее над лежащим навзничь Тимом, а команда неистово ликовала. Теперь все были за Рори. Все забыли про своего прежнего фаворита.

– Развяжи меня, Стингер! – Рори пытался высвободить свою руку и обрадовался, когда Стингер перерезал бечевку ножом.

Выхватив нож из руки Стингера, он наклонился над все еще лежащим на парусине Тимом. Зрители охнули и затаили дыхание.

Несмотря на сказанное, многие думали, что Рори собирался прикончить соперника; но Рори перерезал бечевку, вынул руку Тима из‑за спины и поднял его на ноги.

– Вставай, Тим, – подбадривал он его. – Ты хорошо дрался. Все довольны, и никто из нас не стал слепым, слава Богу.

В неожиданном порыве он поднял руку Тима высоко в воздух, и команда вновь разразилась радостными криками. Тим всем весом навалился на Рори.

– Ну, а теперь пожмем друг другу руки, Рори, дружище, – простонал он.

– Обязательно. – Рори сжал руку Тиму.

Поддерживая Тима и сопровождаемый подбадривающими возгласами команды, Рори проковылял через парусиновый помост, пролез под канатом, который для него приподнял Стингер, затем с трудом спрыгнул на палубу и повернулся, чтобы помочь спуститься Тиму. Команда расступилась, давая им проход к баку; медленно, преодолевая боль и хромая, они шли, оставляя кровавые следы на выдраенной добела палубе.

Споттсвуд и Стингер шли за ними.

– Ложитесь на палубу, мистер Махаунд, и ты тоже, Тим. – Споттсвуд говорил грубо, но с некоторой добротой в голосе. – Раны лучше всего промыть морской водой.

Чьи‑то руки с готовностью поддержали Рори и Тима, когда они свалились на палубу, и с такой же готовностью чьи‑то руки спустили ведро за борт и раз за разом поднимали его, чтобы окатить их тела прохладным рассолом. Кто‑то притащил с бака два тонких матраса из соломы и положил их на палубу, а другие принести старые рубахи и тряпки и превратили их в компрессы, наложив их на тела Рори и Тима.

Довольно долго они оба лежали, вытянувшись, на матрасах, не в состоянии пошевелиться. Холодные компрессы на теле стали теплыми, и бойцов поглотила тьма.

Кто‑то из команды пел, другие взбегали по вантам, чтобы приспустить паруса, потому что надвигался шторм. Гонимые ветром облака скрывали звезды.

Рори нашел в себе силы поднять голову и дотянуться рукой до Тима.

– Зла не держишь, Тим? – спросил он.

– Нет, Рори Махаунд. – Тиму было трудно говорить. – Есть у меня боль на сердце, но не на тебя. Только на себя самого. Никогда в жизни не буду больше вербовать обманом человека за чертову золотую гинею. Никогда в жизни. Но что бы я про себя ни думал, Рори Махаунд, я все‑таки не могу не радоваться тому, что заманил тебя на этот корабль. Как бы худо ни было, я счастлив, что ты здесь.

Он сжал руку Рори. Рори ответил ему тем же.

– Хватит, Тим, будем друзьями. Смотри‑ка, кажется, холодает. Нам лучше спуститься внутрь. Идти можешь?

– Да, могу, хоть у меня ноги как отбивные.

– Прости.

– Не извиняйся. Главное, что целы наши глаза и мужская гордость. А остальное заживет.

Они помогли друг другу встать, после чего расстались, Рори пошел на шканцы, а Тим – вниз на бак. Оказавшись в своей крохотной каютке, Рори повалился на койку. Лежать было больно в любом положении. Каждый мускул отдавал болью, каждая рваная рана на теле ныла, как зубная боль. Он мог только лежать и считать удары склянок. На одиннадцатый удар дверь его каюты отворилась. Это был капитан, горящая свеча в его руке осветила стакан в другой.

– Выпейте вот это, – протянул он стакан Рори.

– Вы что, собираетесь теперь отравить меня? – отказался от стакана Рори.

– Ну, дружок, вы слишком плохо обо мне думаете. Я вам зла не желаю. Благодаря вам я немного развлекся. Сначала вы и Карма, а теперь вы побили Тима. Это всего лишь таблетка опиума, растворенная в вине. В конце концов, я ваш должник. Вы лишили меня скуки на две ночи, а скука – это мой главный враг. Ну, сэр Родерик, я у вас в долгу. Да что там, я вам больше скажу, вы мне просто нравитесь, дружок. В самом деле. Видите ли, мне надоели будничность, повседневность, банальщина и рутина. Вы не такой. Вы мне нравитесь.

– Странный же способ вы выбрали, чтобы показать это. – Рори взял стакан и залпом выпил содержимое.

– Давайте помиримся, сэр Родерик. Я перед вами в долгу, и я не собираюсь быть неблагодарным.

Спаркс закрыл дверь за собой. Несмотря на раны и боль, Рори заснул.

Глава VIII

Единственный крошечный иллюминатор в каюте Рори давал лишь бледный, водянистый свет, от которого по белым стенам и потолку скользили солнечные зайчики, отраженные от воды внизу. Этот свет, заменивший долгую тьму, пробудил Рори от наркотического сна. Он чувствовал себя таким разбитым, что не мог найти положения, в котором тело его могло хоть на секунду забыть о боли. Он пошарил пальцами по груди и нащупал запекшиеся кровью рубцы, такие набухшие и толстые, как сами пальцы. Но рубцы были не только на груди; бедра и ноги были покрыты сеткой ран, одно плечо было повреждено, а волосы слиплись от крови.

Судя по свету и шуму на палубе, утро должно было быть в самом разгаре; но к нему никто не подходил, и, уж конечно, он в его нынешнем положении никуда пойти не мог. Один раз он попытался перекинуть ноги через край койки, но боль была нестерпима, так что он снова лег, подоткнув тонкую подушку под голову, и позволил себе пожалеть себя, перемежая жалость с ругательствами в адрес Спаркса, своего дядюшки из Ливерпуля, отца и больше всего Кармы, которая, он был уверен, была виновницей всего. Почему он не оставил ее в покое? О нет! Несмотря на все, что случилось, он был рад, что обладал ею, хотя этот подонок Спаркс и устроил весь этот балаган. По крайней мере, теперь ему будет что вспомнить в течение долгих недель без женского пола. Он дал этой черной девке гораздо больше, чем она того заслуживала, и наверняка больше, чем то, что она имела за всю свою жизнь. Вся эта похвальба о братце – ложь, ничего, кроме лжи. Ни один мужчина не смог бы сделать того, что, как она заявила, мог этот черномазый ублюдок. Ни за что!