Бояре крепко держались за Вязьму, которой, по их словам, «всей пригож быти за нашим государем»{363}. Ее даже предлагали в текст договора не вписывать, но чтобы держал ее московский князь. Однако такое условие не удовлетворяло московскую сторону. Продолжение переговоров было поставлено в зависимость от положительного для Москвы решения судьбы города. В результате послы «о Вязьме спустили, что Вязьма вся великому князю и в докончанье ее вписати»{364}.
После Вязьмы споры развернулись вокруг Мезецка и Любутска. Проблема Мезецка была связана с тарусскими князьями, часть которых в свое время (конец XIV в.) не смирилась с переходом их родового центра Тарусы к Москве и ушла на службу к Витовту, от которого и получила Мезецк с рядом волостей{365}. Даже была зачитана грамота великого князя Сигизмунда Кейстутовича на Мезецк. Литовская сторона соглашалась оставить Мезецким князьям на службе Москве только те волости, с которыми они прибыли в ВКЛ (Говдырев, Устье, Жабынь). Прочие, которые являлись пожалованиями великих князей литовских, сохранить за теми Мезецкими, которые остались на стороне ВКЛ.
Серенском еще при Ольгерде по половинам владели Москва и Вильно. Вероятно, во второй половине XV в. Серенск полностью принадлежал ВКЛ[44], но был занят в конце 1489 г. князем Д.Ф. Воротынским, который направлялся на службу в Москву. Литовские послы решили пожертвовать этим городом, а за это получить целиком Мезецк. Однако бояре поставили другие условия: если желаете Мезецка — отказывайтесь от Любутска, если полностью Любутска — уступите Мезецк{366}. Серенск каким-то образом выпал из переговоров и в результате оказался под московской властью. Зато благодаря твердой позиции литовских послов за ВКЛ был закреплен Любутск, а Мезецк распределен по частям между государствами в соответствии с тем, кому служили те или иные Мезецкие князья{367}.
Совладение Мезецком и его волостями создавало фактор нестабильности в регионе Верхней Оки. Недаром князь Иван Патрикеев отрицательно воспринял идею раздела по долям Вяземского княжеств: «Так нелзе быти, за все будут брани да жалобы»{368}. Положение Мезецка осложнялось тем, что Мезецкие князья Семен Романович и Петр Федорович находились в московском плену. Им предлагалось решить, на чьей стороне они останутся, но сделать этот выбор князьям пришлось уже после заключения договора (весной 1494 г.){369}, а до этого времени об их владениях «позаботились». С большими сложностями по возвращению вотчины столкнулся князь Петр Федорович Мезецкий, который после получения свободы рискнул вернуться на службу великому князю литовскому. В свое время он приобрел у дяди Ивана Андреевича треть Мезецка («и в месте и в селех»). Эта довольно значительная часть княжества оказалась каким-то образом у еще одного мезецкого князя Михаила Романовича{370}.[45] Литовская сторона жаловалась, что и другие вотчины Мезецких князей — слуг великого князя Александра держат Белевские князья{371}. По литовским сведениям, мезецкими волостями Хостци, Орень и Бярятин управлял князь Дмитрий Воротынский{372}. Т.о., верным великому князю Александру Мезецким князьям не находилось места в родовом гнезде. Иван III же утверждал, что Мезецк целиком принадлежал ему («Месческ был весь наш»), и все, «что неписана в докончаше, ино то все наше»{373}. Характерно в этой связи восприятие летописцев: они перечисляли Мезецк среди городов, которые достались Ивану III («и городовъ отступишася великому князю Вязмы и Серпейска, и Мезетцка, и Воротынска, и Одоева и иныхъ по Утру реку»{374}).
Интересно, что на переговорах не развернулось большой дискуссии вокруг довольно значительных территорий вдоль течения р. Угры с «королевскими» городами{375} Мосальск, Серпейск, Бышковичи, Залидов, Опаков, Городечно и Лучин их многочисленными волостями (Недоходов, Лычино, Дмитров, Мощин и др.). Постепенно Серпейск, Городечно и волости[46], потом Лучин, Дмитров и волости, Мосальск были сохранены за ВКЛ{376}.[47]
Согласуясь со списком смоленских пригородов, составленным литовскими послами, московская сторона представила развернутый перечень городов и волостей, которых «поступился князь велики великому князю Александру»{377}. Все владения отбирались у князей Воротынских (Семена и Дмитрия Федоровичей), которые различными способами приобрели их и держали некоторое время под московской властью. Представляется, что одной из основных причин перехода князя Семена к Ивану III в ноябре-декабре 1492 г.{378} было обещание закрепить за ним те территории, с которыми он придет на московскую службу. В своей грамоте великому князю литовскому Александру князь Семен жаловался: «И твоя милость, господине, мене не жаловалъ, города не далъ и въ докончанья не принялъ, а за отчину за мою не стоялъ, а боярина моего, господине, не жаловалъ, не чтилъ, как отецъ твой нашихъ бояр жаловалъ, чтилъ»{379}. Пренебрежение интересами местных князей со стороны центральной власти ВКЛ имело результатом уход от нее. Под московской опекой князь Семен почувствовал заботу не только об обеспечении владениями, но и о реальной их защите. Когда после нападения войск ВКЛ на Серпейск и Мезецк он утратил значительную территорию, в регион был организован наиболее мощный за всю войну поход московских сил, которые попросту уничтожили здесь остатки власти ВКЛ. Таким образом, владение князем Семеном городами Мосальском, Серпейском, Бышковичами, Залидовом, Опаковом, Городечно и Лучином было твердо гарантировано московской военной помощью.
Кроме того, необходимо заметить, что еще в декабре 1489 г. в Москву направился князь Дмитрий Федорович Воротынский{380}. Тогда он захватил и посадил наместников в Серенске и Бышковичах, волостях Лычино и Недоходов{381}. За ним же оставался Козельск. Князь Дмитрий, возможно, также был привлечен Москвой приобретением новых и сохранением старых владений. Однако думается, что его брат Семен Федорович, оставшийся верным Казимиру Ягайловичу, в скором времени «очистил» большинство занятых пунктов (за исключением Серенска и Козельска), а с конца 1492 г. уже сам держал Бышковичи, Лычино и Недоходов. Во всяком случае, до начала 1494 г. князь Дмитрий продолжал владеть только смоленскими волостями Фоминичи и Погостищи и рядом тех волостей, которые находились в стороне от рассматриваемого региона и в результате не были переданы литовской стороне49.
Динамика королевских пожалований и собственных приобретений князей Воротынских представлена в таблице.
