Когда ОАО «Тарнефть» взвинтила цены на сырьё, а саму нефть стала сбывать по выгодным ей ценам «за бугор»[40], Аскольд, не понимая всей подоплёки проблемы и её «глубинных течений», интуитивно ощутил опасность. В этот же день, точнее, вечер, он пригласил в дорогой ресторан ведущего экономиста завода. Ведущий экономист была разведённой женщиной тридцати пяти лет, и обладала одним недостатком: для женщины она была чертовски умна, поэтому все попытки мужиков поиграть с ней «вхолостую», определяла мгновенно и пресекала на корню. К её несчастью, она была красивой женщиной, поэтому попыток было много, а она одна.

Предложению Аскольда пойти в ресторан она не удивилась, так как догадывалась, что этот широкоплечий красавец с криминальным прошлым и взглядом опытного самца вряд ли пройдёт мимо неё.

– Аскольд Арсеньевич, если Вы таким образом, пытаетесь затащить меня в койку, то зря стараетесь! – прервав телефонный разговор и прикрыв ладонью трубку, произнесла она, не повышая тона. – Советую зайти в бухгалтерию, там девочки поглупей и моложе.

– Благодарю Вас! Когда мне понадобится девушка на одну ночь, я непременно воспользуюсь вашим советом. Кстати, почему только в бухгалтерию? В плановом отделе тоже есть неплохие образчики женской привлекательности.

Она не ожидала такого обстоятельного ответа, поэтому взглянула на него с интересом.

«Однако! Не удивлюсь, если он ещё и книжки читает, – промелькнула мысль в её красивой головке. – Надо бы познакомиться с ним поближе. Хотя стоит ли? Говорят, он из группировки. Господи, что за времена пошли, не разберёшь кто чёрт, а кто ангел!»

– Ровно в восемь, – неожиданно для себя произнесла она и уже по-деловому добавила: – Заедете за мной на квартиру. Надеюсь, адрес говорить не надо?

Ровно в восемь часов вечера Аскольд зашёл в подъезд её девятиэтажного дома и, игнорируя лифт, пешком поднялся на пятый этаж. Соловьиная трель дверного звонка продолжалась даже после того, как она открыла ему дверь. Остолбенев от увиденного, он продолжал давить на кнопку звонка. Она всё поняла, и, усмехнувшись, осторожно убрала его руку.

– Будете говорить комплименты сейчас или дождётесь понятых? – пошутила она, намекая на потревоженных соседей.

– Я не знал, что женщина может быть так красива! – срывающимся голосом произнёс Аскольд, и от переполнявших его чувств поцеловал ей руку.

– А Вы считаете, что хорошо знаете женщин?

– Каюсь, до сегодняшнего дня именно так и считал.

Она была действительно красива: длинное вечернее платье тёмно-вишнёвого цвета с разрезом до самого бедра не только подчёркивало стройность её фигуры, но и убедительно доказывало, что его владелица является обладательницей пары красивых и стройных ног. Искусный вырез спереди умеренно открывал для жарких мужских взглядов покрытую ровным заморским загаром налитую грудь, а изящное золотое колье с рубинами нежно охватывало её длинную шею и, спускаясь на греховную ложбинку, удивительно тонко гармонировало с платьем. Комплект дополняли два небольших рубина, которые были оправлены в белое золото, и как две капельки алой крови свисали на длинной золотой нити с мочек аккуратных розовых ушек. Густые тёмно-каштановые волосы, уложенные рукой опытного мастера, придавали их владелице особый светский шик, навевая смутные ассоциации с блоковской Незнакомкой.

В лимузине они не сказали друг другу ни слова. Он осторожно держал её за руку и уже за одно был ей благодарен. Она, прикрыв глаза, покусывала нижнюю губу и молила бога, чтобы он ни о чём её не спрашивал. Потому что на вопрос надо будет что-то отвечать, а начавшийся разговор разрушит то зыбкое, почти призрачное ощущение счастья, которое испытывает каждая женщина, находясь рядом с ещё не родным, но почти любимым мужчиной.

«Господи, ну до чего же мы, бабы, дуры! Куда мы в этой жизни бежим? Кому и что мы хотим доказать? Замуж надо! Раз создал нас бог такими, то надо рожать детей, по ночам ласкать мужа, а днём варить борщи и стирать пелёнки. Наверное, это и есть наше бабье счастье», – думал ведущий экономист завода, украдкой поглядывая на сидящего рядом Аскольда.

В ресторане они что-то пили, чем-то закусывали и о чём-то говорили. Она не запомнила ни вкуса еды, ни темы разговора. Она ждала окончания вечера. Ждала, потому что знала: этим вечером она его не отпустит, этим вечером он будет с ней!

«А завтра? Что будет завтра?» – спросила она себя. Она представила, как утром он выкурит сигарету, молча поцелует её в щёку и исчезнет из её жизни. Он исчезнет, а она останется.… Останется, чтобы холодными пустыми вечерами бродить по огромной квартире, пить в одиночку коньяк и выть от одиночества.

«Да, наверное, завтра всё будет именно так, – сказала она сама себе. – Но это будет завтра, а сегодня я хочу быть женщиной, женщиной, которую любят! Пускай не всю жизнь, пускай только до утра, но любят!»

Когда лимузин притормозил возле её подъезда, и он, выйдя из машины, подал ей руку, она вцепилась в его ладонь, как утопающий в спасательный круг и, теряя последние остатки самообладания, неловко ткнулась носом в его щёку.

– Не уходи! Слышишь, не уходи! Завтра можешь меня презирать, а сегодня не уходи.

Ему очень не хотелось отстраняться от её лица, но он сделал над собой усилие, чтобы отослать водителя лимузина в гараж. За свою сознательную жизнь он десятки раз принимал предложение «зайти на чашечку кофе», и ему не хотелось услышать эту избитую фразу именно от неё, но она сказала: «Останься». От этого слова повеяло чем-то добрым, домашним, и он остался.

Через час они, разгорячённые и обессиленные, лежали на смятых атласных простынях. По её щекам катились слёзы, а он гладил её по волосам и пытался утешить, и чем больше проявлял участия, тем больше было слёз. Он не знал, что женщины плачут не только когда им плохо, иногда они плачут от счастья! А когда все ласковые слова закончились, он отстранился от неё и серьёзно сказал:

– Клянусь! Я никогда не пойду в бухгалтерию!

Она сначала удивилась, потом перестала реветь, а потом захохотала.

Под утро он получил от неё то, ради чего и затевал весь этот вечер: она простым доходчивым языком разъяснила ему ситуацию с «Тарнефтью».

– Сырьё продавать проще, чем готовый продукт, потому что готовый продукт, то есть бензин, должен соответствовать определённым стандартам, – лёжа на животе, терпеливо разъясняла она Аскольду.

А он, не обращая внимания на её соблазнительную наготу, старательно внимал каждому её слову.

– На западе эти стандарты гораздо жёстче, чем у нас в стране. Спрашивается, ради чего напрягаться, когда можно продать вместо бензина нефть? Это аксиома. На Западе нашу нефть покупают охотнее, чем наш бензин. Точнее, его там вообще не покупают. Бензин, произведённый за рубежом, более высокой степени очистки, и отличается от нашего, как родниковая вода от водопроводной. В нём меньше примесей, а следовательно, в выхлопе меньше содержание вредных веществ. За экологией на Западе следят очень строго. Почти вся продукция нашего завода реализуется на российской территории. Основные поставки сырья идут от ОАО «Тарнефть». Можно заключить договоры с другими поставщиками, но это будет нерентабельно. До начала второго квартала «Тарнефть» не меняла правил игры и поставляла нефть в полном объёме, согласно договора, по согласованным ценам. Вопрос первый: что же произошло во втором квартале? А во втором квартале «Тарнефть» взвинтила цены на сырьё, и пока мы ищем с ними консенсус, они качают нефть зарубежным потребителям. Это быстрые деньги. Ты думаешь, руководство этого нефтяного открытого акционерного общества раньше не знало о быстрых и относительно лёгких деньгах? Знало! Ещё как знало, но кто-то очень сильный и авторитетный заставлял их играть по выгодным для нас правилам. Не исключено, что этот же человек дал команду прижать нас. Зачем это делается, я не знаю, но очень похоже на диктат. Возможно, на днях откроется дверь и в кабинет нашего директора войдёт бойкий молодой человек, который предложит быстро и безболезненно решить возникшую проблему, в обмен на определённые с нашей стороны уступки. Что именно они потребуют, никому не известно, может, членство в Совете директоров, а может и контрольный пакет акций. Вопрос номер два: что заставит «Тарнефть» вернуться «на круги своя» и играть по одним с нами правилами. Ответ – только взаимовыгодные условия. Догадываешься, какие?