—  Родная   моя! — повторила   мама   и   тоже   засмеялась,   будто   Мэри сказала   какую-нибудь   глупость.— Это   духи! — Она   положила   руки   на плечи Мэри.— Дай-ка я посмотрю на тебя.

   Мэри смотрела на маму. Она уже забыла, какая у нее красивая ма­ма — блестящие гладкие волосы и большие ласковые глаза — и какая мо­лодая. Слишком молодая, чтобы быть мамой!

   —  Глазам своим не верю,— сказал человек у окна.— Ей-богу, не могу поверить.— У него был громкий, веселый голос.

   —  Боюсь, что это правда,— сказала мама Мэри.— Это на самом деле моя дочь. А это Джефф. Надеюсь, вы будете добрыми друзьями.

   —  Конечно,   будем.— Джефф   подошел   к   камину.   Он   был   высокого роста  и похож  на человека с  рекламы.— Конечно,  будем,— повторил  он и подмигнул Мэри.—Ну и девочка! Я читал про тебя в газетах.

   —  Извините...— сконфуженно залепетала тетя Элис.— Репортер сумел побеседовать с Мэри, прежде чем я его увидела. По правде говоря,  я ре­шила, что это газовщик, и позволила ей открыть дверь. Это целиком моя вина.

   —  Глупости,   Элис,— возразил   дедушка.— Собственно,   какое   все   это имеет значение? Кратковременная сенсация...

   —  А мне нравится, что про меня пишут в газетах,— сказала Мэри, хо­тя в действительности была совершенно равнодушна к этому факту. Про­сто странно  было  читать  про  себя,   про  Саймона,   про  Кришну.   Словно это были три абсолютно незнакомых ей человека...

   —  Еще   бы!    Конечно,    нравится,— схватил    ее    за    руку    Джефф.— Еще бы!

   «Интересно, всегда ли он повторяет фразы дважды?» — подумала Мэ­ри. И пусть он ее отпустит.

   Но он продолжал держать ее за руку.

   —  А как твой приятель? Юный Патель...

   —  Спасибо,   хорошо,— ответила   Мэри.— Ему   сделали   операцию,   но теперь  он   чувствует  себя   гораздо  лучше.   Сегодня  мы  пойдем  его  наве­стить.

   —  Когда-нибудь ты мне расскажешь все подробно. Все, все.— Джефф вглядывался в ее лицо, словно искал там что-то.

   Мэри сразу догадалась, почему он так упорно старается ей понра­виться.

   —  Вы собираетесь жениться на моей маме?—спросила она. Джефф рассмеялся, откинув назад голову.

   —  Рубишь сплеча?   Мне  это  нравится.  Мне  это очень  нравится.  Да, Мэри,  собираюсь.— Он  отпустил  ее  руку,   но взял  за  руку  маму.— На­деюсь, ты не возражаешь?—спросил он.

   Они отлично смотрятся рядом, подумала Мэри. Оба молодые, краси­вые, без единой морщинки на лице, без единой складки на одежде. Рядом с ними дедушка и тетя Элис казались жалкими и помятыми.

   —  Надеюсь, это не слишком большой для тебя сюрприз, моя родная,— сказала мама. — Я хотела написать тебе до нашего приезда, но мы были так заняты. Нужно было сделать кучу вещей. А от папы ты что-нибудь получила? Он обещал писать, но ведь ты знаешь, какой он ленивый!

   —  Ничего я не получала, — ответила Мэри. — Он приезжает?

   Она спросила просто из вежливости,  не сомневаясь в ответе. И оказалась права.

   —  Он   остается   в   Южной   Америке,   родная, — сказала   мама. — Гово­рит,   что   ему   нравится   тамошний    климат. — Она   помолчала. — Родная, улыбнись, пожалуйста. Ты очень рассердилась?

   —  Нет, — ответила Мэри. Странно, но ей и вправду все это было поч­ти   безразлично. — Я   просто   задумалась, — объяснила   она. — Вы   будете жить в нашей квартире?

   Джефф покачал головой.

   —  Нет, но мы ищем похожую. С удобствами и в центре, чтобы хватило места... — Он подмигнул маме, а потом Мэри, словно у них был какой-то общий   секрет. — Чтобы   хватило   места   для   тебя,   если   ты   будешь   жить с нами, — заключил он.

   Мэри смотрела себе под ноги.

   —  Не знаю, — сказала она.

   —  Чего не знаешь, родная? — спросила мама.

   Почему-то ее собственные ноги казались ей чужими. И голос тоже принадлежал кому-то другому.

   —  Просто не знаю.

   —  Мы, правда, еще не нашли нужной нам квартиры. Поиски займут, наверное, некоторое время, — сказала мама.

   Мэри словно волной окатило: ей сразу стало легче. Значит, ее не забе­рут прямо сейчас! Как хорошо!

   —  Если  хочешь,   приезжай   и   помоги   нам   искать.   Если   у   тебя   есть желание, конечно.

   Мэри посмотрела на нее. Она улыбалась своей ласковой улыбкой, но улыбка эта была какая-то заученная, словно для фотографии.

   «Она просто старается быть доброй», — подумала Мэри.

   На мгновение она почувствовала, что к горлу подступает клубок, и ей захотелось убежать вон из комнаты, из дома, но она посмотрела на тетю Элис и вспомнила, как та сказала: «Трусость — последнее дело», и поня­ла, что действительно, как бы быстро и далеко она ни убежала, ничего не изменится: мама, Джефф, дедушка и тетя Элис по-прежнему будут сидеть и ждать ее ответа.

   —  Хочешь приехать, родная? — спросила мама. И лгать — последнее дело.

   —  Если ты  не  возражаешь,  я,  пожалуй,  останусь  у дедушки  и тети Элис, — сказала Мэри, не отрывая глаз от красного с блеклыми оранже­выми цветами ковра.

   Послышался глубокий выдох.

   Мэри подняла глаза. Мама по-прежнему ласково улыбалась, только теперь ее улыбка была более естественной.

   —  Конечно,  я  не возражаю,   родная, — сказала  она,   и  Мэри  почувст­вовала, что она говорит правду. — Но  прежде следует спросить дедушку. И тетю Элис, разумеется.

   Мэри взглянула на них.

   —  Мы рады, что она живет у нас. Нам с ней веселее, — сказал дедушка и потянул носом.

   — Мы ее очень полюбили.— Тетя Элис засмеялась своим пронзитель­ным, звонким смехом, который прежде казался Мэри таким глупым.— Между нами, девочками, говоря!— заключила она.

   А потом они все пошли обедать в большой отель на набережной. Они ели креветки, жареную курицу с горошком и хрустящими ломтиками беко­на и лимонное мороженое. Они ели, болтали и так заговорились, что тетя Элис с Мэри на пять минут опоздали в больницу.

   Саймон уже был возле Кришны. Кришна сидел в постели. На нем была красивая лиловая пижама, на грудном кармашке которой был вышит красный дракон.

   —  Пижаму привез дядя,— сказал он.— И виноград, и книги. Сегодня он опять приедет, потому что утром мне снимали швы.

   —  Было больно? — спросила Мэри.

   —  Ужасно!—Кришна упал в подушки и так закатил глаза, что оста­лись видны только белки.— Три врача держали меня,  а четвертый,  взяв в руки огромный острый нож...

   —  Врун! — заметил Саймон и отщипнул себе виноградину.

   —  Я  просто хотел  рассказать  Мэри что-нибудь  интересное.  Она  лю­бит   разные   истории,— усмехнулся   Кришна   и   посмотрел   на   Мэри. — Да   нет,   просто  было   щекотно,   вот   и   все.   Хотите   посмотреть   мои   вы­резки?

   —  Что?

   —  Вырезки,— с   гордостью  повторил   Кришна,— из   газет.   Про   меня. Дядя привез их.

   Из тумбочки возле кровати он вынул конверт и вытряхнул содержи­мое конверта на одеяло. Некоторые вырезки состояли всего из одного па­раграфа, набранного мелким шрифтом, но в двух были фотографии: на одной была изображена Мэри, а на другой — Саймон,и над ним заголовок: «Сын полицейского участвует в спасательной операции».

   —  Твой папа очень рассердился?—спросила Мэри.

   —  Меньше, чем я думал,— ответил Саймон и взял еще одну виногра­динку.— К нему приходил мистер Патель.

   Мэри покосилась на Кришну, который был занят тем, что демонстри­ровал газетные вырезки тете Элис, и спросила шепотом:

   —  А он был очень сердит?

   Она страшилась встречи с дядей Кришны. Что ни говори, а ведь они похитили его племянника...

   —  Нет,— покачал головой Саймон. Он выплюнул виноградные косточ­ки в руку и смущенно посмотрел на Мэри.— Между прочим, я был неправ.

   —  Насчет чего?

   —  Вообще.   Насчет  того,   например,   где   он   живет...— Он   покраснел, потом усмехнулся.— Но насчет «кадиллака» я был прав. Нет у него «ка­диллака».— Он торжествующе посмотрел на Мэри и наклонился оторвать очередную виноградинку.— Есть только «роллс-ройс»,— добавил он.