Но делать вид не пришлось. Место это оказалось лучше, чем она была способна вообразить. Они спустились с заросшего мхом обрыва к неболь­шой бухте, где озеро уходило в пещеру. Что это была за пещера! Стены ее и сводчатый потолок были покрыты миллионами крошечных хрустальных шипов. Там, куда проникал луч солнца, шипы горели огнем, и в них так отражалось движение воды, что казалось, будто они сами двигаются и мер­цают, меняя цвет и становясь то лиловыми, то розовыми, то золотыми. А если подняться по кривым, вырубленным в скале ступенькам и пройти узкими извилистыми переходами, то из главной пещеры можно было по­пасть в другие пещеры, или помещения, каждое из которых украшено своим хрустальным узором. А с потолка свисали крошечные люстры, похожие на пчелиный рой или на виноградные гроздья.

   —  Это искусственный грот,— объяснил Саймон.— Его построили вла­дельцы усадьбы лет двести назад. Я вычитал про это в старинной книге, которую нашел в лавке у дяди Хорейса.  Его воспроизвели на манер на­стоящего грота в Италии.

   —  Для чего?

   —  Для   забавы,   наверное.   К   главной   пещере   пристроена   даже   при­стань, только она уже вся сгнила.

   —  Они,   наверное,   были  сказочно  богаты,— заметила   Мэри.— Какие-нибудь миллиардеры. Это брильянты на стенах?

   —  Нет,   это   кварц,— засмеялся   Саймон.— А   под   ним   кирпич.   Его видно в тех местах, где хрусталики отвалились.

   Они обошли весь грот, и восторгам их не было предела. Потом Саймон повел их в самое верхнее помещение, где полом служила сухая утоптанная земля, а сквозь зарешеченное окно проникал сумеречный, крапчатый свет. В одном углу в полу было выдолблено углубление, прикрытое ветками и полное консервов: лосось, сардины, фасоль в томате.

   —  Я купил эти консервы на деньги,  которые заработал разноской га­зет,— объяснил Саймон.— Каждую неделю покупал несколько банок. Мы с Кришной, пожалуй, будем спать здесь. Ему тут будет спокойно. Я при­нес одеяло и спальный мешок...

   Кришна смотрел на Саймона с обожанием.

   —  Как хорошо, что ты остаешься со мной,— сказал он. Саймон несколько смущенно взглянул на Мэри.

   —  Я сказал маме, что иду в путешествие и буду ночевать на открытом воздухе. Я часто так делаю во время каникул. И мама ни о чем не спро­сила.

   —  А  мне  почему  ты  ничего не сказал?—возмутилась  Мэри.— Мне, конечно, наплевать...

   У нее перехватило дыхание. Какая несправедливость! Кришну нашла и спасла она, а теперь они договариваются за ее спиной. Все мальчишки одинаковые. Дружат с девочкой, пока никого нет рядом, а стоит появиться другому мальчишке, как они тут же не желают иметь с ней никакого дела.

   —  Пойду лучше покормлю Ноакса,— сказала она и,  гордо подняв го­лову, отправилась в главную пещеру. Она достала из сумки молоко, яйцо и  коньяк  и  палочкой  размешала  все  вместе  в  жестяном  котелке.   И  при этом  мурлыкала  про себя  какой-то  веселенький  мотив — пусть  Саймон  не думает, что она обиделась.

   Он подошел и остановился у нее за спиной, глядя, как Ноакс, нетвердо держась на трех ногах, лакает молоко.

   —  Извини,  пожалуйста,— наконец произнес он.

   — За что? — притворилась Мэри удивленной.

   — Ты сама знаешь...

   Мэри пожала плечами.

   — Где двое, там третий лишний,— сказала она. В глазах у нее стояли слезы.

   — Не надо так говорить.— Саймон присел на корточки рядом с ней.— Я обязан это сделать. Не могу же я оставить его здесь одного в первую ночь. А тебя я просто не успел предупредить вчера вечером...— Он помолчал.— Можешь тоже остаться. Я хотел сразу тебе предложить. Если ты решила убежать от своей злой тетки...

   Странно   он   как-то   смотрит,    подумала   Мэри.    Словно   испытывает ее...

   Что ему ответить? Ведь не скажешь: «Тетя Элис будет беспоко­иться».

   — Она заявит в полицию,— наконец сообразила она.— И снова мы все будем в опасности.

   — Им и в голову не придет искать тебя здесь. Хорошо бы ты осталась. С тобой веселее.

   Настроение у Мэри поднялось.

   — Нет, рисковать не стоит,— твердо заявила она.— Я могу ежедневно приезжать сюда, привозить вам молоко и другую еду. Таким образом я принесу больше пользы.

   Он кивнул, соглашаясь.

   —  Если передумаешь, будем только рады.

   После этого все шло как по маслу. Они развели костер на полянке над обрывом, пекли картошку, которую принес с собой Саймон. Картошка, правда, подгорела и развалилась, потому что они не дождались, пока огонь выгорит и останутся одни угли, но они все равно с удовольствием съели ее, обильно смазав маслом, потом закусили холодной курицей и сэндвича­ми со свеклой. Выпили бутылку молока, съели вафли, сыр, фрукты и, на­конец наевшись до отвала, улеглись спать на солнцепеке.

   Когда они проснулись, Ноакс, который вместе с ними поел куриного мяса и затем залез обратно в корзинку, исчез. Они нашли его на краю по­ляны, где он, припав к земле, бесшумно и ловко, словно всю жизнь провел на трех ногах, подкрадывался к кузнечику.

   Когда Саймон наклонился его погладить, он сначала зашипел, а потом, выгнув спину дугой, зарычал, как дикая кошка. Саймон поскорее отдернул руку, и Мэри засмеялась. Вот это прежний Ноакс!

   —  Ему   лучше,— сказала   она.— Сразу   стало   лучше.   Прямо   как   в сказке.

   Саймон порозовел.

   —  А это не простое место,— серьезно и смущенно сказал он.— Я всег­да чувствовал, что оно волшебное. Здесь одним духом исцеляешься.

   —  И у  меня  уже  не болит  нога,— заявил  Кришна.— Пока  мы   шли, болела,   а  сейчас   прошла.— Он   разбинтовал   ногу   и   подвигал   стопой.— Я могу бегать, прыгать и играть в игры.

   И они играли, бегали, кричали, лазали по деревьям, купались в озере. И делали разные глупости. Мэри, например, висела на дереве вниз голо­вой и корчила страшные рожи, а Кришна смеялся высоким, пронзитель­ным смехом, похожим на крик птицы. Мэри вспомнила, что прежде только один раз ей довелось слышать, как он смеется. Это было, когда она провалилась в мусорный бак. Она спрыгнула с дерева и побежала за ним, строя все более и более страшные гримасы, пока он не упал на землю и, схватив­шись за живот, не простонал:

   —  Перестань, не то я умру.

   Саймон, который обычно был таким благоразумным, спокойным и сдер­жанным, шумел больше всех. Он вопил, и горланил, и стоял на голове, махая в воздухе пятками. Одним словом, вел себя так, как человек, которо­го долго держали взаперти и вдруг выпустили на свободу.

   Устав до потери сознания, они снова уселись возле почти погасшего костра, зевая и потягиваясь.

   —  Мне    здесь    нравится,— сказал    Кришна.— В   таком    месте   я   еще ни разу не был. Хорошо,   что   я   приехал   в   Англию.   Большое   вам   спа­сибо.

   —  Не знаю,  стоит  ли ему благодарить  нас,— сказал  Саймон,   прово­жая Мэри до шоссе, когда ей пришла пора возвращаться домой. Кришна остался на острове поддерживать огонь и присматривать за Ноаксом.— Не знаю, правильно ли мы делаем, что прячем его,— добавил он.

   Мэри ничего не ответила. Мысли ее были заняты Ноаксом, который дошел вслед за ними до моста и остановился, глядя им вслед и махая хвостом. Не решил ли он, думала Мэри, что она его бросила?

   —  Во всяком деле,— медленно  продолжал  Саймон,— есть  две сторо­ны. С одной стороны, мы его, можно сказать, спасли...

   —  А разве нет? — удивилась Мэри.

   —  Пожалуй, да. По крайней мере, мы с тобой так считаем, но есть лю­ди,   которые   могут   рассуждать  совсем   по-другому.— Саймон   нахмурился и помолчал.— Они будут утверждать, что мы его похитили.

   «Как странно,— думала Мэри,— на острове Саймон вел себя как обыч­ный мальчишка и ни о чем не задумывался, но стоило ему очутиться на шоссе, как он снова стал серьезным, терзается угрызениями совести и бес­покоится о сущих пустяках».

   —  Чепуха все это,— заявила Мэри.