– Тем не менее он неизбежно постареет и волосы его станут седыми. Думаю, он по-прежнему останется привлекательным, но это будет уже зрелая красота немолодого человека.
– Ах, в этом все и дело, милая! Он всегда будет красив. Некоторые люди с годами не меняются. И он так любит тебя, дорогая.
Краска бросилась в лицо Молли. Она не нуждалась в уверениях в отцовской любви от этой незнакомой ей женщины. Девушка вдруг почувствовала, что в душе у нее поднимается гнев, а ее самообладания хватило лишь на то, чтобы промолчать.
– Ты просто не знаешь, как он отзывается о тебе. «Мое маленькое сокровище» – вот как он называет тебя. Временами во мне уже почти готова проснуться ревность.
Чувствуя, как в ее сердце пробуждается ожесточение, Молли отняла у нее свою руку. Подобные речи вызывали у нее внутренний протест, но она стиснула зубы и постаралась «быть хорошей».
– Мы должны сделать его счастливым. Боюсь, что дома его многое раздражает, но теперь со всем этим будет покончено. Ты должна рассказать мне, – мягко произнесла миссис Киркпатрик, заметив, что глаза Молли затуманились, – о том, что он любит или не любит, потому что кому, как не тебе, знать об этом.
Лицо Молли чуточку просветлело. Разумеется, она знала об этом. Не зря же она наблюдала за отцом и любила его так долго и беззаветно, не сомневаясь ни мгновения, что понимает его лучше, чем кто бы то ни было другой. Хотя вопрос о том, как миссис Киркпатрик сумела понравиться ему настолько, что он захотел жениться на ней, оставался открытым, Молли предпочла отнести его к категории необъяснимых. А миссис Киркпатрик тем временем продолжала:
– У всех мужчин имеются свои причуды и антипатии, даже у самых благоразумных. Я знавала некоторых джентльменов, которых выводили из себя совершеннейшие пустяки, такие как, например, оставленная открытой дверь, или пролитый на блюдце чай, или небрежно наброшенная на плечи шаль. Вот, кстати, – она заговорщически понизила голос, – я знаю один дом, в который больше никогда не пригласят лорда Холлингфорда только потому, что он не вытер ноги об оба коврика в холле! А теперь ты должна рассказать мне о том, что больше всего не любит твой отец, и я, зная его прихоти и капризы, постараюсь не совершать подобных ошибок. Ты должна стать моей маленькой подругой и помощницей в том, чтобы делать ему приятное. Для меня станет настоящим удовольствием угождать ему во всем. Включая и мои платья… какие цвета ему нравятся более всего? Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы заслужить его одобрение.
Ее слова польстили Молли, а в голову закралась крамольная мысль о том, что отец, быть может, не так уж и ошибся в своем выборе, поэтому если она может помочь ему обрести новое счастье, то должна сделать это. И девушка крайне добросовестно принялась думать о желаниях и капризах мистера Гибсона, ломая голову над тем, что же более всего раздражает его в домашней обстановке.
– Думаю, – сказала она наконец, – что папа не слишком привередлив, но, полагаю, более всего раздражает его то, что ужин подается не вовремя, то есть ужин не готов к тому времени, когда он возвращается домой. Понимаете, ему часто приходится совершать долгие объезды, после чего предстоит новый обход, так что иногда выдается лишь полчаса свободного времени, а иногда – и того меньше, чтобы пообедать.
– Благодарю тебя, любовь моя. Пунктуальность! Да, в домашнем хозяйстве это очень важно. Именно это качество я пытаюсь привить своим юным леди в Эшкомбе. Неудивительно, что бедный мистер Гибсон недоволен тем, что ему не подают вовремя ужин, особенно если учесть, что работать ему приходится так много!
– Папе все равно, что он ест, лишь бы ему подали еду вовремя. Он готов довольствоваться хлебом и сыром, если повариха пришлет его вместо обеда.
– Хлеб и сыр! Мистер Гибсон ест сыр?
– Да, он очень любит его, – ответила ничего не подозревающая Молли. – Я видела, как он ел сыр с гренками, когда слишком устал, чтобы требовать чего-либо еще.
– О! Но, моя дорогая, мы должны покончить с этим. Мне не нравится мысль о том, что твой отец ест сыр, это же такая грубая пища с сильным запахом. Мы должны найти для него повариху, которая сможет приготовить ему омлет или что-либо столь же элегантное. Сыр годится лишь для кухни.
– Но папа его очень любит, – стояла на своем Молли.
– Ничего! Мы вылечим его от этого. Я терпеть не могу запах сыра и уверена, что он не захочет меня огорчать.
Молли промолчала. Девушка уже успела понять, что не следует чересчур откровенничать относительно вкусов своего отца. Пусть уж лучше миссис Киркпатрик разбирается с ними сама. В разговоре возникла неловкая пауза, обе не знали, что сказать, и старались найти нейтральную тему. Наконец первой заговорила Молли:
– Прошу вас, расскажите мне о Синтии, вашей дочери.
– Да, называй ее Синтией. Красивое имя, не правда ли? Синтия Киркпатрик. Не такое, правда, изящное, как мое прежнее – Гиацинта Клэр. Люди говорили, что оно очень мне идет. Я как-нибудь покажу тебе акростих, который сочинил на него один джентльмен, лейтенант 53-го полка. Ах, предвижу, что нам многое нужно будет сказать друг другу!
– Так что там с Синтией?
– Ах да! Насчет дорогой Синтии… Что бы ты хотела узнать, дорогая моя?
– Папа сказал, что она будет жить с нами. И когда же она приедет?
– О, как это мило со стороны твоего отца! Я могла рассчитывать только на то, что по окончании учебы Синтия получит где-нибудь место гувернантки. Ее к этому готовили, и в этом занятии есть свои преимущества. Но добрый дорогой мистер Гибсон и слышать об этом не желает. Только вчера он заявил, что после школы она должна приехать сюда и жить с нами.
– А когда она заканчивает школу?
– Она поступила в нее на два года. Не думаю, что я должна разрешить ей бросить учебу, которая заканчивается будущим летом. Она преподает английский и обучается французскому. Следующим летом она приедет сюда, и у нас образуется славный маленький квартет, не правда ли?
– Очень на это надеюсь, – отозвалась Молли. – Но ведь она же приедет на свадьбу? – застенчиво поинтересовалась она, не зная, насколько миссис Киркпатрик понравится упоминание о предстоящем бракосочетании.
– Твой отец очень просил меня, чтобы она приехала, но мы должны хорошенько обдумать этот вопрос, прежде чем принимать окончательное решение. Поездка обойдется весьма недешево!
– Она похожа на вас? Я очень хочу познакомиться с нею.
– Как говорят, она действительно очень мила. У нее яркая и броская внешность, совсем как у меня в ее возрасте. Но сейчас мне больше по душе темноволосая чужеземная красота, – заявила миссис Киркпатрик, вновь коснувшись локонов Молли и глядя на нее с мечтательной задумчивостью.
– Синтия… она, наверное, очень умная и образованная? – осведомилась Молли, опасаясь, как бы ответ миссис Киркпатрик не проложил между ними непреодолимую пропасть.
– Я очень на это рассчитываю, поскольку заплатила большие деньги за то, чтобы она обучалась у лучших преподавателей. Но вскоре ты сама с нею познакомишься, а теперь, боюсь, нам пора идти к леди Камнор. Мы с тобой очень мило поболтали, но я не сомневаюсь, что леди Камнор уже ждет нас, поскольку ей не терпится увидеться с тобой, моей будущей дочерью, как она тебя называет.
Молли последовала за миссис Киркпатрик в утреннюю гостиную, где и впрямь сидела леди Камнор, пребывавшая в некотором раздражении, оттого что завершила свой туалет чуть раньше обыкновенного, о чем Клэр не догадалась – хотя и должна была, – и не привела к ней Молли Гибсон для аудиенции четвертью часом ранее. Любая мелочь становится событием дня для выздоравливающего больного, и если бы немногим раньше Молли встретила с ее стороны покровительственное одобрение, то сейчас столкнулась с неприкрытой критикой. О характере леди Камнор девушка ровным счетом ничего не знала, ей лишь было известно, что она предстанет перед настоящей живой графиней, нет, куда больше – «той самой графиней» из Холлингфорда.
