Выйдя из кабинета Рода, я влетаю прямиком в Селию Хармсуорт. Впрочем, столкновение для обеих сторон проходит безболезненно — я просто-напросто амортизирую от выдающегося бюста Селии. Когда английские дамы не без родословной достигают пятидесяти лет, обыкновенные женские груди трансформируются у них в грудь, а то и в бюст — в зависимости от площади наследуемых земель и ветвистости генеалогического древа. Если груди идут в парном комплекте, то бюст всегда в единственном числе. Бюст отрицает саму возможность разделения на полушария или подпрыгивания при ходьбе. Если груди фривольно просят: «Ну-ка, подойди, поиграй!» — то бюст, подобно тупорылому автомобильному бамперу, предупреждает: «Прочь с дороги!» Наша королева — обладательница бюста. Селия Хармсуорт тоже.
— Катарина Редди. Как всегда в спешке, — брюзгливо комментирует она.
На месте главы отдела трудовых ресурсов Селия так же естественна, как и в роли одной из наименее человечных личностей в компании: бездетная, бесцветная, ледяная как охлажденное шабли, она мастерски заставит вас ощутить себя бесполезным и использованным одновременно. Вернувшись на работу после рождения Эмили, я как-то обнаружила, что Крис Бюнс, менеджер по страховкам и самый высокооплачиваемый работник в «ЭМФ», подлил водки в сцеженное грудное молоко, которое я держала в офисном холодильнике. Тогда я подошла к Селии и спросила, как женщина женщину, что она посоветовала бы сделать с этим кретином, который к тому же в ответ на мое возмущение заявил, что алкоголь в питании трехмесячного младенца — «Этта та-акой при-икол».
До сих пор помню презрительную гримасу Селии, предназначенную отнюдь не этой свинье Бюнсу.
— Включите свои женские чары, дорогая, — ответила Селия.
Сейчас она милостиво говорит, что в восторге от моей готовности в обеденное время пообщаться со стажерами.
— Род сказал, что презентацию вы и во сне проведете. Слайды, легкая закуска — и все. Не мне вас учить, Кейт. Только не забудьте о Декларации Высшей Цели.
Быстренько прикидываю в голове: напитки, сэндвичи, ознакомительная речь — примерно час; остается полчаса, чтобы поймать такси, пересечь город и успеть к началу концерта. Времени как будто хватает. Должна справиться, если только новички обойдутся без своих чертовых вопросов.
13.01
— Добрый день, дамы и господа, меня зовут Кейт Редди, и я рада приветствовать вас на нашем тринадцатом этаже. Бытует мнение, что тринадцать — число несчастливое. Возможно. Но только не здесь, в «Эдвин Морган Форстер», фирме, входящей в десятку лучших в своей области в Великобритании, в полсотни лучших в мировом масштабе и названной фирмой года. Наши доходы за прошлый год составили более трехсот миллионов фунтов стерлингов, что и позволило нам не жалеть средств на сэндвичи с тунцом в качестве сегодняшнего угощения для вас.
Род прав. Презентацию я способна провести и во сне; собственно, я ее по большей части и провожу во сне, потому что перелет начинает сказываться, затылок наливается свинцом, а ноги дрожат, будто меня втолкнули босиком в ледяную воду.
— Не сомневаюсь, что термин «менеджер по фондам» вам уже знаком. Если в двух словах, то менеджер по фондам — это игрок высшего класса. Моя работа заключается в том, чтобы изучить возможности самых различных компаний по всему миру, оценить продвижение их товаров на рынке, проверить послужной список их жокеев, после чего поставить солидный кусок на фаворита и молиться, чтобы он не рухнул после первого же барьера.
Смех в зале; послушно благодарный смех двадцатилеток, разрываемых между горделивым осознанием собственной значимости — как-никак выиграли схватку за шесть стажерских мест в «ЭМФ» — и младенческим страхом изобличить себя.
— Если лошадки, на которых я поставила, все-таки сваливаются, приходится решать — то ли пристрелить их на месте, то ли попытаться вылечить сломанную ногу. Запомните, дамы и господа, сострадание — штука зачастую дорогостоящая, но далеко не всегда бесполезная.
Двенадцать лет назад и я была стажером. Сидела в таком же зале, то забрасывая ногу на ногу, то прижимая одну к другой, не в силах решить, какой из образов хуже — герцогини Кентской или Шарон Стоун. Единственная девушка в своем выпуске, я была окружена сплошь парнями, сильными самцами в ловко сидящих элегантно-полосатых шкурах. Куда мне было до них: черный креповый костюмчик из «Уистлз», на который я ухлопала последние сорок фунтов, делал меня похожей на школьную инспектрису.
Обвожу взглядом новичков. Типичная стажерская группа: четыре парня, две девушки. Ребята, втягивая головы в плечи, всегда кучкуются сзади; девчонки устраиваются в первом ряду — с прямыми спинами, вооруженные авторучками, чтобы дословно записать абсолютно бесполезные сведения. Со временем я научилась моментально распознавать, кто есть кто. Вот, к примеру, мистер Анархист с бачками и суровой миной а-ля Лайам Галахер[7]. По такому случаю при костюме, но мысленно все еще в кожаной куртке. Думаю, в колледже был рьяным активистом. Изучает экономику ради подготовки к борьбе за права рабочих и при этом исподтишка всучивает соседям растворимый кофе высшей паршивости из слаборазвитых стран.
Сидя сейчас в конференц-зале «ЭМФ», он обещает себе потратить два, максимум пять лет на Сити со всем его предпринимательским дерьмом, обеспечить себе солидную финансовую поддержку и выступить в крестовый поход за счастье всего человечества. Мне его почти жаль. Лет эдак через семь, прочно обосновавшись в каком-нибудь из модерновых мавзолеев на Ноттинг-Хилл с двумя ребятишками, которым нужно дать приличное образование, и транжиркой-женой, наш анархист точно так же, как и все мы, будет клевать носом перед ящиком, с нераскрытым номером «Нью стейтсмен» на коленях.
Остальные три — желторотые отпрыски с детсадовскими проборами. У одного из них, по имени Джулиан, адамово яблоко работает с интенсивностью поршня в давильне винограда. Девушки, как обычно, — уже вполне женщины, в то время как молодые люди едва ли не школьники. Женская часть стажерской группы «ЭМФ» охватывает весь диапазон прекрасного пола. Вот рыхлая провинциалка с доброй сдобной мордашкой и бархатным ободком в волосах, непременным украшением ей подобных. Кларисса как-то-там. Список кратких биографий стажеров сообщает, что Кларисса закончила курсы «современных наук» при университете Питерборо. Типичная конторская крыса. Племянница кого-нибудь из директоров, не иначе; попасть в «ЭМФ» с таким дипломом можно исключительно по кровно-родственной к большим деньгам дорожке.
А вот соседка ее куда интересней. Родилась и выросла в Шри-Ланка, но закончила женский колледж в Челтенэме и Лондонскую школу экономики. Истинная внучка Великой Британской империи, из тех, кто в тонкости манер, отточенности языка — словом, в английском духе даст фору англичанам по крови. Со своими восхитительными раскосыми глазами, взирающими на мир сквозь очки в черепаховой оправе, и безмятежной грацией кошки Момо Гьюмратни так хороша, что даже в супермаркет ей не стоит ходить без вооруженной охраны.
Я оцениваю стажеров, они меня. Интересно, что они видят? Светлые волосы, очень неплохие ноги, стройности в фигуре достаточно, чтобы не напрашиваться на ярлык «мамаша». Уроженку северных графств они во мне тоже не распознают (акцент отшлифован еще во время учебы). Может, они даже побаиваются меня. Рич как-то сказал, что я его временами пугаю.
— Уверена, что все присутствующие здесь обращали внимание на строчку в самом низу банковских счетов, напечатанную такими крохотными, едва различимыми буковками? «Помните, что ваши инвестиции могут не только возрасти, но и упасть в цене!» Видели? Так вот, за этой строчкой стою я. Если я напортачу, вы потеряете деньги, но все мы в «ЭМФ» очень стараемся, чтобы этого не случилось, и чаще всего добиваемся успеха. Лично я, выбрасывая на рынок акции авиакомпании на три миллиона долларов, как, к примеру, сделала сегодня утром, не позволяю себе забывать о том, что моя ошибка может оставить старушку из Дамбертона без пенсии. Но не стоит так волноваться, Джулиан, стажеры ограничены в размерах совершаемых сделок.
