— Я так ничего не смогу открыть, Кло, — сказал он, отстраняясь, чтобы скрыть от нее свое состояние.

— Я ничего не делаю, — невинно заявила она.

Он подозрительно посмотрел на нее, потом навалился плечом на двойную дверь, и она со скрипом открылась. В нос им ударил еле уловимый запах молока и сена. Крепкие темные стены скрывались в темноте, и Кло обвела их фонариком.

— Мне здесь нравится.

— Ты никогда не признавалась любовникам в своих чувствах? — осторожно спросил Майкл, замирая в ожидании ответа.

Кло устремилась вперед, обследуя помещение.

— У меня на них не было времени, я работала. И потом, я никогда не испытывала особенной потребности в сексе… до настоящего времени.

Сердце Майкла опять забилось.

— Что ты имеешь в виду под «настоящим временем»?

— Ну… я просто раньше не понимала, почему все придают этому такое значение, — пробормотала она, освещая потолок. — Если подвесить большие лампы дневного света, здесь все сразу оживет, правда? А как крыша?

— Крепкая, — ответил Майкл, отступая в тень и обдумывая ответ Кло. — Значит, тебе понравилось заниматься этим со мной? — спросил он. — Осторожнее, там доски!

Погруженная в свои мысли, Кло ответила не сразу.

— Нам нужно тут все как следует переделать. Здесь можно хранить проспекты, сделать картотеку… Сначала ты испугал меня: ты был слишком страстным. А потом я обнаружила, что сама такая… Ты разбудил во мне какие-то первобытные страсти, и это тоже пугает меня. Я не эмоциональный человек, Майкл. Я просто рабочая лошадка. Я была лидером в нашем браке с Россом и научилась сдерживать себя… Это помещение мне прекрасно подойдет!

Майкл не двигался, взвешивая ее слова. Если она сосредоточится на нем с тем же пылом, как на своих проектах, это его тоже, пожалуй, испугает. Он посмотрел на свои спортивные трусы, которые обтянули ягодицы Кло, когда она наклонилась, высматривая что-то в углу, и желание опять вспыхнуло в нем. Ему хотелось обнять ее и защитить, заставить забыть тяжелый груз прошлого.

Когда Кло снова повернулась к нему, он почувствовал, что сердце тяжело забилось в его груди.

— Почему ты хочешь меня, Майкл? — спросила она тихо, приближаясь к нему.

Майкл пожал плечами. Она была слишком проницательна.

— Наверно, потому, что ты очень женственная…

— Женственная, — повторила Кло, и вдруг лицо ее болезненно исказилось, в глазах сверкнули слезы. — Я давно утратила свою женственность, Майкл. Думаю, я никогда не смогу иметь детей. Я чувствую внутри себя пустоту. Я знаю, что могу действовать, хорошо делать ту работу, за которую берусь, но внутри…

Тихие слова Кло словно взорвались в темноте, и Майкл порывисто вздохнул. Он был крепким, сильным мужчиной, и ему показалось, что в нем снова нуждается маленькая испуганная девочка.

Кло повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты никогда не задумывался о том, как это здорово — держать на руках собственного ребенка? Этот теплый, маленький комочек, живой и трогательный, в котором будет часть тебя и твоих родителей?..

Майкл помрачнел. Он всегда боялся дать жизнь ребенку в этом страшном мире: он достаточно насмотрелся, что способны сделать люди с себе подобными.

Кло нахмурилась, не в силах прочесть его мысли.

— Когда у тебя появляется такой взгляд, я готова тебя убить! Можно подумать, что ты хочешь только одного: чтобы тебя не трогали. Точно так же выглядел мой отец, когда скрывал от всех свои чувства.

Чувства… Но он не может открыть ей свое сердце, чтобы она сбежала от него опять! Или может?..

— Давай лучше не будем никого убивать, а займемся более приятными вещами, — сказал Майкл, сделав, наконец, то, что давно хотел: обнял ее и осторожно поцеловал в губы, вдыхая родной запах.

В его медленном, нежном поцелуе было нечто большее, чем желание. Он пытался без слов выразить, как много она значит в его жизни, и как он нуждается в ней.

Кло сидела в кресле-качалке матери Майкла и смотрела, как за окном разгорается розовый рассвет. Она прислушалась к резкому бормотанию Майкла, который беспокойно метался в постели, где они вместе спали. Внезапно он громко закричал во сне, в его голосе слышались боль, протест и гнев. «Такой мужественный, невозмутимый человек тоже беззащитен перед ночными кошмарами», — грустно думала Кло.

Мать Майкла часами сидела здесь, прикованная к этому креслу у окна, и медленно угасала. Кло открыла корзинку, стоявшую у стены. В ней хранились старые вещи и обрезки тканей. Она узнала детскую коричневую рубашку Майкла и розовую блузку Рози, его сестры. Стежки были аккуратными, ровными, изящными. Рядом в коробе хранились мотки шерсти, которые дожидались новой миссис Бирклоу…

«Старые свидетельства налаженной жизни семьи, которая должна была продолжиться, — подумала она. — Мечта, которая должна была сбыться… внести что-то новое в старую жизнь». Кло взяла недовязанный носок, пролежавший здесь со спицами много лет, и, внимательно рассмотрев, продолжила вязание. Спицы мелькали в предрассветной мгле, за окном пели первые птицы.

Кло машинально вязала, задумавшись. «Майкл… мы смогли побороть свою гордость и перейти к новым отношениям. Спасибо тебе за то, что ты даешь мне, за тот голод по тебе, который делает меня живой женщиной…»

— Кло? — вдруг испуганно позвал он из спальни в страхе, что она исчезла.

Она нарочно промолчала, продолжая вязать, и улыбнулась.

Какое-то время было тихо.

— Я знаю, что ты здесь, — послышался спокойный голос Майкла. — Подумай над моим предложением и не веди себя, как Кло Мэттьюз. А то всего лишишься! Не уезжай, пока…

— Пока что, Майкл? — раздраженно спросила Кло. Она хотела просто пошутить, а он стал тут же угрожать!

— Мне нравится, как звякают спицы в твоих руках. Не уезжай, пока я не накормлю тебя тостом с джемом и не сварю тебе кофе. Если мне придется держать ответ перед Дэном и Гейбом и смотреть в глаза твоей матери, то, по крайней мере, я скажу, что покормил тебя завтраком, — пошутил он; в голосе его явно слышалось облегчение.

Кло улыбнулась. Это были именно те отношения, которые она хотела от него в данный момент, и этого было достаточно. А полную победу над ним можно отложить на ночь. У Майкла есть свои демоны, с которыми он сражается по ночам, и хорошее настроение по утрам ему необходимо не меньше, чем ей.

Кло сложила вязание и зашла в спальню.

Глаза Майкла были открыты и казались золотыми в утренних лучах солнца. Он схватил ее за руку, затянул в постель и, подмяв под себя, угрожающе навис над нею, злой и напряженный.

— Какого черта ты вышла за него замуж? Черт возьми, Кло, зачем ты это сделала?!

— Отпусти меня! — возмутилась она, пытаясь вырваться. Она была не готова разделить с Майклом еще и эту боль.

Он крепко держал ее за кисти, придавив всей тяжестью своего напряженного тела. Его брови сошлись на переносице, плечи напряглись.

— Признайся, ты опять хочешь от меня сбежать, как тогда? Но я тебе этого не позволю!

Кло чуть не задохнулась от возмущения. Интересно, из-за чего, как он думает, она тогда сбежала из Лоло?

— Ты угрожаешь мне? Как это типично для тебя! Не дави на меня, Майкл. Мы ничем не связаны. Ты не сможешь удержать меня насильно.

— А это мы еще посмотрим! — сказал он низким, глухим от ярости голосом. — Ты моя, черт возьми, пока я не скажу, что мы закончили. Что бы ни случилось — здесь, в этой спальне, или где бы то ни было — ты только моя!

Внезапно успокоившись, Майкл отпустил ее и повернулся к ней спиной.

— Ну ладно, вот я здесь — и я несчастна! — заявила Анжелика и нервно поправила свою шикарную кожаную сумку на плече.

Кло уставилась на бледное лицо подруги и ужаснулась. Черные круги под заплаканными, опухшими глазами заметно выделялись на смертельно бледном, осунувшемся лице.

— Это была очень длинная ночь, Кло, — затараторила Анжелика. — Я только час, как заснула, — и тут вдруг звонишь ты, требуя, чтобы я стала твоим личным шофером и вывезла тебя с ранчо Бирклоу. Есть потрясающие новости. Мэгги Тен Фезер вернулась в город. Она сейчас у твоей матери, спит как убитая. Представляешь, она прошла пешком через горы от самого санатория почти целых сорок километров! Вытащила из тайника в горной пещере какой-то дневник в полусгнившем мешке, но никому его пока не дает. Где мой кофе — и где Майкл?