Лето вдруг улыбнулось ярким солнечным светом и мягким уютным теплом. Как последним штрихом, который наносит художник на холст, солнце медленно касалось лучами неба, раскрашивая вечерние облака необычным прозрачно-сиреневым цветом. Так новый день встречал радостное событие в жизни Люды и Руслана — следующий шаг на пути к изданию их книги.

— Мне кажется, если поместить на обложку целующуюся пару, это будет несколько выбиваться из общего контекста, — задумчиво проговорила невысокая женщина, являющаяся дизайнером издательства «Перо».

— И, тем не менее, я бы хотел, чтобы на обложке, помимо Петербурга и дождя были ещё и девушка с молодым человеком, — продолжал настаивать Руслан.

Несмотря на то, что он не видел тот вариант, который им с Людой предлагали, мужчина чувствовал, как нужно было правильнее расположить картинки, из которых впоследствии получилась бы обложка его будущей книги. Людмила была с ним полностью согласна — именно в том месте, на которое он указывал, и не хватало чего-то, что стало бы последним штрихом.

— Знаете, — Люда прикусила губу, не зная, стоит ли продолжать и понравится ли её идея Руслану, а потом решилась. — А если там будет мужчина, который будет обнимать девушку, но у него будет…повязка на глазах?

Произнесла это и замолчала, ожидая ответа.

— Отлично, малыш! — прошептал Руслан, улыбаясь Люде, — Это просто отличная мысль!

Вечер стал сумрачным, и на проспекты и тротуары опустился чуть сероватый влажный туман. По узкой улочке, вдоль подсвеченных витрин, шли мужчина и женщина. Каждый, кто увидел бы их со стороны, мог бы с уверенностью сказать, что они так увлечены друг другом, что весь остальной мир для них не существует. Они так хорошо подходили друг другу, словно две половинки единого целого, как бы банально это ни звучало.

— Прочти мне что-нибудь ещё из своих стихов, — попросил Руслан, поглаживая руку Людмилы, лежащую на сгибе его локтя.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе прочла? Почти все мои стихи грустные.

— Я хочу просто слышать твой голос.

Мой любимый и мой невозможный,

Мой чужой и безмерно родной,

Нежно-ласковый и осторожный,

Тихий, громкий, но всё-таки мой!

Я люблю тебя! Только за это

Можно сердце и душу отдать,

Клясться в верности тьмою и светом,

Не боясь этот мир потерять.

Ты учил меня не торопиться,

Ты был рядом сегодня и здесь,

И не раз мы успели проститься,

Прежде, чем обрели то, что есть…

Этот маленький мир, светом созданный,

Мне так дорог, что не передать.

Выстлан болью, разлукой и грозами,

За него жизнь готова отдать.

Ты со мной, — это самое важное,

Лишь тебя я не в силах забыть.

Поняла, пусть не сразу, однажды я:

Только ты так умеешь любить…

— Очень красиво, — прошептал Руслан, чуть приостанавливаясь, — у тебя настоящий талант.

Люда мягко улыбнулась ему. Стихи всегда были для неё попыткой высказать всё то, что она чувствует, и только. О том, что она талантлива, Людмила не задумывалась.

— Спасибо, — ответила Люда, и они с Русланом зашагали дальше. — Я никогда не думала, талантлива я или нет. Просто писала стихи и всё.

— И тем не менее. Вполне можно будет издать твою книгу. Обязательно принеси мне рукопись своих стихов.

Люда весело рассмеялась, чувствуя, что этот момент, в котором сейчас они были с Русланом, запомнится ей на всю жизнь.

— Идём домой, издатель, будем ужинать.

Их тихий, но отчаянно счастливый смех растаял в сумрачном воздухе, оставляя в памяти петербургских улочек след их летнего счастья.

Несколькими часами позже Люда лежала в постели Руслана, крепко прижимаясь к нему, поглаживая пальцами кожу его шеи и груди. Он был счастлив, Людмила чувствовала это. Научилась чувствовать. И она была тоже полностью счастлива сейчас, а все тревоги казались призрачными. Девушка ещё не знала, что этот момент станет всего лишь короткой передышкой в окончании их лета.

— Через пару дней ко мне должен Пётр заглянуть, можно будет тебя попросить распечатать мою рукопись, чтобы я отдал ему её? — спросил Руслан, проводя ладонью по плечу Люды, и та кивнула.

— Можно, распечатаю.

Она уже проваливалась в сон, тихий и уютный. Рядом был тот мужчина, который был способен подарить ей этот мир, полный нежного света и мягкого тепла. Остальное было неважно.

— Я люблю тебя, — прошептала Люда, переступая ту границу, когда реальность заменялась сновидением. И когда в ответ послышался родной голос Руслана, произнесший:

— Я люблю тебя тоже, — она не знала, сон это или нет.

Людмила

Тот день с самого утра плакал дождём. Когда Люда проснулась в своей постели, одиночество навалилось на неё неподъёмным грузом. Оно было противного серого цвета, такого же, как и небо за окном. Она и сама не поняла, когда стала мысленно окрашивать всё в цвета. Но этому научил её Руслан. Например, в квартире была тёплая жёлтая атмосфера, а в квартире Руслана было ярко, и возникало чувство, словно ты попал в калейдоскоп других миров.

Людмила отогнала от себя настойчивое желание немедленно позвонить Руслану. Она провела без него всего несколько часов, большая часть которых пришлась на ночь и сон, а уже безумно скучала по его голосу и крепким осторожным объятиям. Тревога снова подняла свою голову и шептала девушке что-то бессвязное, чего она пока никак не могла понять.

«Это всё потому, что ты очень соскучилась по нему», — уверила себя Люда, отправляясь в душ. Горячая вода, казалось, нисколько не уняла переживания девушки, которые с каждой минутой становились всё ощутимее. Что-то должно было случиться или уже случилось. Что-то неотвратимое, о чём Люда всегда знала и чего подсознательно боялась. Их лето оканчивалось. Точка. Дальше не будет ничего. Вечная осень в душе, которой не будет конца и края.

Девушка вздрогнула и быстро выключила горячую воду, оставаясь под ледяным душем. Глупые мысли и глупое сердце, которое предчувствует мифическую беду! Пожалуй, лучше охладиться и больше не позволять подобным размышлениям властвовать в их с Русланом жизни и общей судьбе.

Люда быстро вытерлась и набрала номер Руслана, больше не в силах не знать, что с ним всё в порядке. И тут же успокоилась, когда услышала его голос.

— Да, моя родная.

Девушка запнулась. Таким интимным близким словом он назвал её впервые.

— Я так соскучилась, не могу больше без тебя.

Он тихо рассмеялся, и она почувствовала облегчение. С ним всё хорошо и он рядом.

— Тогда приезжай, я жду.

И отключил связь. И Люда почувствовала себя чужой в том доме, в котором прожила несколько лет своей жизни. Её место было рядом с Русланом, только с ним сердце билось спокойно, а всё происходящее кругом было закономерным.

Девушка включила чайник и отправилась в комнату к брату, чтобы распечатать свои стихи и рукопись книги Руслана.

— Опять у меня не останется ни чернил, ни бумаги, — проворчал Пашка, роясь в шкафу.

— И тебе гуд монинг, — показала ему язык Люда, — можно подумать, что тебе жаль для сестры несколько листов бумаги!

— Ну, конечно, нет, — притворно вздохнул Паша, подходя к ней, — что хоть распечатываешь?

— Стихи свои и рукопись одной книги, — похвасталась Люда.

— Ну, стихи стихами, — Павел безо всякого интереса наблюдал, как из принтера вылезает очередной лист, — а в книге твоей секс хоть есть?

Люда закатила глаза, вкладывая очередную страницу в папку-скоросшиватель. Вчера вечером она купила две одинаковых папки, чтобы положить в них рукописи.

— Есть, есть, и преотличный, — подразнила она брата.

— Дай почитать! — тут же «купился» Пашка.