– Держи! – И он кинул в сторону Тани какую-то красную книжечку.

Татьяна поймала ее на лету, развернула и быстро пробежала глазами.

– Это удостоверение Владимира Константиновича, – растерянно пробормотала она и посмотрела на мужа.

Вновь наступила невыносимая пауза. Казарин и Варфоломеев продолжали неотрывно следить за малейшими движениями друг друга. Алексей никак не мог решиться оставить жену одну, однако чем дальше, тем яснее он понимал, что другого выхода у него нет. И тут на помощь пришла Татьяна.

– Иди, Алешка, не теряй времени, все будет нормально. – Она попыталась изобразить на лице подобие улыбки.

– Ну, смотрите, Герман Степанович… – угрожающе произнес Алексей и попятился к выходу.

Когда Варфоломеев вышел из трапезной, Афанасий подошел к Казарину-старшему поближе, что-то поискал языком за левой щекой, сплюнул и произнес:

– Даю вам три минуты подумать. Зачем ломать кости, если можно их не ломать. Петя, держи их обоих на мушке, а я пока доем то, что не успел…

Он придвинул к столу скамейку и, крякнув, сел возле алюминиевой миски, рядом с которой лежал огромный кусок черного хлеба. Почесав небритый подбородок, Афанасий приступил к трапезе. От его громкого чавканья Анна сморщилась. Это не ускользнуло от внимания столующегося.

– Что, не нравится? Ничего, скоро не понравится еще больше.

Анна отвернулась. Наступила мертвая тишина, прерываемая лишь ритмичным до омерзения чавканьем. Наконец Афанасий закончил, вновь поискал что-то языком за щекой, встал, подошел к Казарину и, ни слова не говоря, ударил его прикладом автомата по ребрам. Анна вскрикнула, попыталась вскочить, но, отброшенная Петром назад, вновь рухнула на скамейку.

– Я же говорил, что не понравится, – сказал Афанасий и икнул.

– Ладно, черт с вами, я все скажу, только не трогайте его больше. – Анна не отрываясь смотрела на согнувшегося Владимира.

– Ну, вот и правильно, чего, правда, ссориться, – вздохнул Афанасий и молча уставился на Анну.

– Код у Германа.

– А я-то думал, мы договорились. – Афанасий вновь поднял автомат.

– Да говорят же вам, табличка с кодом была в удостоверении! – истерично закричала Анна и еще раз попыталась вскочить. Но Петр вновь отбросил ее назад.

Афанасий почесал небритый подбородок.

– А он знает?

– Вы у меня спрашиваете?!

Афанасий задумался, и в зале вновь наступила гнетущая тишина.

– Хорошо, кабы так, – произнес он наконец. – Петька, не спускай с них глаз, а я быстренько.

Он засеменил к двери, звякнуло тяжелое железное кольцо, и небритый человек в сутане скрылся в черном проеме.

Лешка выскочил из собора и со всех ног бросился к трапезной, где на втором этаже тускло горел свет. Вся остальная территория была погружена во мрак. С Афанасием они столкнулись на лестнице. Лешке повезло, он успел отскочить в сторону и вжаться в стену в полуметре от входной двери.

С одиноким Петром Казарин-старший разобрался быстро. Помог все тот же камень-неваляшка, спрятанный в рукаве. Петру достаточно было на секунду отвести глаза, как послышался свист… Удар пришелся в висок, и, захрипев, Петр завалился набок.

– Аннушка, ты просто умница, – произнес Владимир, после чего взялся за бок и поморщился, – больно… сволочь…

В этот момент скрипнула дверь и в темном проеме показалась фигура в монашеском одеянии. И снова послышался свист камня-выручалочки, но Афанасий ловко увернулся и вдруг произнес Лешкиным голосом:

– Батя, так и убить можно…

В эту же секунду на улице раздался взрыв…

– Танька! – крикнул Лешка и стремглав выскочил наружу. За ним бросились Казарин-старший и Анна.

Тани в соборе не было. Анна, Владимир Константинович и Лешка вновь выбежали наружу и остановились в нерешительности, лихорадочно соображая, куда двигаться дальше.

И тут они увидели Татьяну, появившуюся из-за угла. Она, спотыкаясь, кинулась к мужу, уткнулась ему в грудь, и с ней началась истерика. Насмерть перепуганный, Лешка вначале убедился, что с женой все в порядке, и только затем, борясь с подступившим к горлу комком, спросил:

– Это он?

Татьяна кивнула и сквозь слезы начала сбивчиво бормотать:

– Он. Приказал идти с ним вон до той башни, открыл дверь хода, ведущего куда-то вниз, попрощался, с иронией посоветовал продолжать изучать историю, особенно подземные ходы, и потребовал, чтобы через минуту я была далеко. А потом этот взрыв.

– Так, дамы, вы остаетесь здесь, а мы с Лешкой – на место происшествия, – произнес молчавший до сих пор Казарин-старший и первым рванул в сторону стены.

Внутри башни стояло облако пыли, а весь пол был завален грудой битого кирпича.

– Узнаю почерк барона фон Шпеера, -• медленно произнес Владимир Константинович и, махнув рукой, направился к выходу.

Когда Казарины увидели Анну и Таню, те мирно сидели на большом камне и о чем-то оживленно беседовали. Видно было, что контакт они наладили сразу. Татьяна успокоилась, и лишь красные глаза выдавали ее недавнее состояние. Подойдя к ним, Лешка нерешительно остановился, но ситуацию разрядил Владимир Константинович.

– Думаю вас не нужно теперь представлять друг другу, – сказал он, лукаво взглянув на Лешку и Анну.

– А я-то как рада, два Казариных на меня одну – это слишком, – шмыгнув носом, добавила Танька.

Анна подошла к Алексею, посмотрела на него снизу вверх и вдруг провела рукой по его щеке.

– Господи, какой же ты у меня огромный…

Шапилин шел к машине, стоящей на знаменитом «уголке» возле Никольских ворот. Его лицо было серым от напряжения. За ним следовала охрана и несколько высокопоставленных офицеров НКВД. Один из них пытался что-то объяснить на ходу:

– Петр Саввич, это рискованно. Казарин подвел всех. Предлагаю остановить поиски и начать служебное расследование.

Шапилин распахнул дверцу.

– Тогда начните это расследование с меня, полковник Энкавэдэшник тихо, но очень четко произнес:

– Если понадобится…

Шапилин замер, потом смерил наглеца презрительным взглядом, но ответить не успел.

– Товарищ генерал! Товарищ генерал!!! Казарин звонил. Нашлась англичаночка!