— Миссис Боскавен в гостиной.

— Спасибо, Изобель.

Оставив Изобель разбираться с верхней одеждой гостей, Диана повела всех к открытой двери.

— Тетя Лавиния! — В ее теплом голосе звучала искренняя приязнь. — Встречай визитеров! Измученных крутым подъемом на холм. Эдгар заставил нас идти пешком. Ты просто ангел — мириться с таким вторжением!..

— А вы, стало быть, успели побывать в церкви? Какие молодцы! А я не пошла — подумала, что не смогу вынести еще одну проповедь нашего священника. Лавди! Проказница, иди-ка сюда, поцелуи бабушку… Эдгар, любимый… И ты, Томми. Как я рада всех вас видеть!

Джудит замешкалась позади всех — не потому что была робка, просто у нее глаза разбегались от обилия новых впечатлений.

Комната в бледных тонах, залитая солнечным светом, льющимся через высокие, выходящие на юг окна. Мягкие цвета: розовый, кремовый, зеленый; все, конечно, успело вылинять, но и изначально не было особенно ярким. Длинный книжный шкаф, уставленный переплетенными в кожу томами; ореховый сервант с застекленными дверцами, за которыми виднеется десертный сервиз из дрезденского фарфора; затейливое венецианское зеркало над выкрашенной в белый цвет каминной полкой. В камине тускло горит уголь — яркость пламени приглушают солнечные лучи, взрывающиеся сверкающей радугой в граненых подвесках хрустальной люстры. И целое море цветов. Все тонет в благоухании лилий. Все ослепляет, одурманивает и ошеломляет.

— …Джудит.

Вздрогнув, она поняла, что миссис Кэри-Льюис произнесла ее имя. Ужасно, если миссис Боскавен сочтет ее за грубую и невоспитанную девчонку.

— Прошу прощения.

—Ты стоишь, будто завороженная, — усмехнулась Диана. — Поди сюда и поздоровайся с нашей хозяйкой. — Она жестом пригласила Джудит подойти поближе, и когда та присоединилась к ним, положила руку ей на плечо. — Тетя Лавиния, это подруга Лавди, Джудит Данбар.

Внезапно Джудит стушевалась. Вполоборота к свету, в низком кресле перед ней сидела, очень прямо, древняя старуха в голубом шерстяном платье, доходящем до щиколоток. Ей было далеко за восемьдесят, а может, даже и за девяносто. Ее припудренные щеки были покрыты сеткой морщин, а сбоку стояла наготове тросточка черного дерева с серебряным набалдашником. Старая. Неописуемо старая. Но выцветшие голубые глаза заинтересованно блестели, и нетрудно было понять, что в свое время она была красавицей.

— Дорогая моя! — Ее чистый голос дрожал лишь самую малость. Она взяла руку Джудит в свою. — Как чудесно, что ты смогла навестить меня вместе со всеми! Хоть я и старовата теперь для приемов, но по-прежнему люблю знакомиться с новыми людьми.

— Я пригласила Джудит к нам, потому что ее семья сейчас в Коломбо и ей негде жить, — прямолинейно выпалила Лавди.

— Ох, Лавди! — нахмурилась Диана. — Ведь ты пригласила Джудит не поэтому, а потому, что хотела быть с ней. Ты мне покоя не давала до тех пор, пока я не позвонила мисс Катто.

— Ну, все-таки и поэтому тоже.

— Ты молодец, что подумала об этом, — вступилась за Лавди тетя Лавиния и улыбнулась Джудит, — А Коломбо ведь и в самом деле на другом краю света!

— Они пробудут там совсем недолго, только чтобы собрать вещи и съехать из нашего тамошнего дома. А потом отправятся в Сингапур, мои отец получил там новое место.

— Сингапур! Какая романтика! Сама я, правда, там не бывала, но мой двоюродный брат служил в администрации губернатора, и он говорил, что Сингапур — развеселое место. Нескончаемый поток вечеринок. Твою маму ждут райские деньки!.. Ну, устраивайтесь, присаживайтесь, где хотите. В такой чудесный день просто преступление сидеть, уткнувшись в камин! Эдгар, будь добр, займись выпивкой. Проследи, чтобы никто не остался без хереса. Диана, дорогая, какие новости от Афины? Она вернулась из Швейцарии?

На низком подоконнике лежала длинная диванная подушка. Подойдя к окну и встав на нее коленями, Джудит выглянула поверх широкой крытой веранды на спускающийся под гору сад. За лугом располагалась сосновая рощица, верхушки самых высоких сосен пересекали синюю полоску горизонта. Это зрелище — темный хвойный лес на фоне по-летнему яркого синего моря — вызывало удивительное ощущение: Джудит казалось, она волшебным образом перенеслась из Нанчерроу на какую-нибудь итальянскую виллу, стоящую высоко на холме у Средиземного моря, под лучами южного солнца. От возникшей иллюзии у Джудит закружилась голова.

— Тебе нравятся сады? — опять обратилась к ней миссис Боскавен.

— Этот мне нравится особенно, — ответила Джудит.

— У нас с тобой родственные души. После обеда оденемся и пойдем смотреть сад.

— Правда?

— Только без меня, — вмешалась Лавди. — На такой холодрыге… и потом, я уже видела его тыщу раз.

— Вряд ли кто-нибудь захочет составить нам компанию, — кротко отозвалась тетя Лавиния. — Как и ты, Лавди, все хорошо знают мой сад. Но мы с Джудит порадуем себя небольшой прогулкой на свежем воздухе. Заодно поболтаем, узнаем друг друга получше… Ну, Эдгар, теперь ты расскажи, как дела? А, мой херес! Благодарю! — Она подняла бокал. — Сердечно благодарю всех за то, что навестили меня!

— Джудит! — раздался у нее за спиной голос полковника.. Она обернулась.

— Лимонад, — улыбнулся он.

— О, спасибо!

Она приняла у него бокал и села там же, на подоконнике. Лимонад предложили и Лавди, которая по каким-то соображениям решила втиснуться в глубокое кресло, куда уже уселся Томми Мортимер. Она поймала взгляд сидевшей напротив Джудит, и ее озорная мордашка расплылась в ухмылке, В своей неистощимой проказливости она была такой милой, что сердце Джудит внезапно переполнилось любовью к ней. Любовью и благодарностью — за то, что подруга уже подарила ей так много хорошего; и ведь именно благодаря Лавди она попала в это волшебное место, в Дауэр-Хаус.

— …Вот здесь мои ранние луковичные цветы, они распускаются первыми — аконит, крокус, подснежник. Сама видишь, какое тут укромное место, никакие холодные ветра до них не доберутся. На Новый год у меня даже стало обычаем выйти в сад, посмотреть, как они; ужасный, банальный остролист я выбрасываю вон и вместо этого собираю здесь букетик первых цветов, совсем крохотный — в рюмку для яйца поместится. И тогда только чувствую, что в самом деле начался новый год и что весна уже не за горами.

— Я думала, положено ждать до кануна крещения. Чтобы остролист выбрасывать. А это что цветет розовым?

— Это разновидность жимолости. Распускается посреди зимы, и от нее исходит благоухание лета — удивительно, правда? А вот мой златоцвет, сейчас он, правда, смотрится несколько печально, зато летом все ветки словно облеплены бабочками. Большой, да? А я посадила его всего только пару-тройку лет назад…

Шагая бок о бок, они вышли на усыпанную гравием дорожку, ведущую под гору. Верная своему слову, тетя Лавиния отослала гостей после обеда обратно в гостиную, предоставив всем развлекаться кто как хочет, и повела Джудит в сад. На прогулку она надела крепкие рабочие башмаки и необъятную твидовую накидку, а голову замотала платком. Ее тросточка, благодаря которой она твердо держалась на ногах, пригождалась в случаях, когда надо было указывать на что-нибудь гостье.

— Как видишь, моя земля простирается до самого подножия холма. В самом низу — огород, а на юге граница проходит у тех самых сосен. Когда мы переехали сюда, тут были просто одни террасы. А я хотела, чтобы сад был разбит на отдельные секции, как будто разные комнаты, каждая в своем стиле, со своей изюминкой, чтобы каждая была отъединена от прочих и была как бы сюрпризом. Ну, мы и понаделали живых изгородей из эскалонии и бирючины, а обыкновенные проходы превратили в зеленые арки. Дорожка так и тянет, так и заманивает идти все дальше и дальше, ты не находишь? Охватывает желание отправиться на разведку и узнать, куда она ведет и что скрывает, Идем, я тебе покажу. Видишь? — Они прошли через первую арку. — Мой розарий. Старые добрые розы. Смотри, это — моя «Розамунда», самая старая роза из всех. Сейчас она кажется унылой и поникшей, но видела бы ты ее в цвету! Лепестки в белую и розовую полоску. Словно девочки в праздничных платьицах!