— Дорогая моя, — я постучала и вошла в комнату. Лисса стояла у окна и тоскливо смотрела на расстилавшийся под стенами дворца парк. — Как я рада тебя видеть…

Она обернулась, и я поняла: да, проблемы серьезные. Лисса похудела, под глазами у нее залегли синие круги — свидетели многих слез и бессонных ночей. Неужели наша девочка влюбилась? Она увидела мой вывод в моем взгляде либо опять прослушала мысли. Я никогда не закрываюсь щитами, поэтому волшебникам сделать это несложно.

— Алиса! — она разрыдалась и кинулась мне на шею.

— Девочка моя, — я обняла ее и погладила по жемчужным локонам, — родная моя, да что же такое произошло? Он уродлив? Или беден? Или женат?

Она разрыдалась так горестно и безнадежно, что мое сердце сжалось.

— Все гораздо хуже, — девочка едва сумела произнести эти слова. Я же лихорадочно начала перебирать варианты, которые еще хуже, но ни один из них даже чуть-чуть примерить к нашей Лиссочке не получалось.

— Пойдем, сядем, успокоимся, и ты мне все расскажешь, — я подвела ее к диванчику со множеством разноцветных подушек. Лисса тут же превратила их в маленьких котят, которые всегда ее успокаивали своим мурлыканием.

— Я даже не знаю, как о таком сказать! — наконец в сердцах выкрикнула она. — Это же… страшно! Это неправильно! Это — позор!

— Дорогая моя, ты же знаешь, что мы: и я, и Рей, и твой отец — никогда не станем тебя порицать, и никогда не оставим в беде, — мне показалось или при словах «твой отец» Лисса вздрогнула, ее спина вновь напряглась и она опять чуть не расплакалась.

— Все дело во Фрее? — я и не спрашивала, я уже знала.

Она кивнула.

— Он сделал что-то плохое?

— Ну что ты, Алиса, — она испугалась. — Как он может сделать что-то плохое… Он ведь, он…

И все — опять поток слез. Но до меня вдруг дошло.

— Ты влюбилась в него?

Она замерла, а потом, не глядя на меня, кивнула, покрывшись красными пятнами от стыда. Наступила тишина. Лисса явно ждала моей реакции, а я пыталась сообразить, что же делать дальше. Совестить или напоминать, что он — ее отец, бесполезно. Наверняка, Лисса и сама себе это повторяет ежеминутно.

— Я давно поняла, что меня тянет к нему не как к отцу. Но я думала, так бывает у всех, думала, что вот встретится симпатичный парень, тогда я полюблю по-настоящему. Даже запретила отцу приезжать ко мне и сама дома уже полгода не была. Но становится только хуже… Он снится мне… И не просто как отец… — она опять густо покраснела. — Я даже просто говорить с ним не могу, хочется прижаться, поцеловать… Не знаю, как это объяснить… Хочется стать его частью! Какие уж тут парни…

Я обняла ее и прижала к себе. Бедная девочка! Вот так вот кровь иногда говорит с нами… Но не выдавать же той тайны, которую Фрей так истово охраняет от всех, а уж тем более, от нее. Даже Рею он сказал, что она — его ребенок от какой-то там случайной военной подруги. А ведь они там сейчас тоже друг другу изливают свои души!

— Лиссочка, милая моя девочка, тебе нужно поспать и успокоиться. Давай я тебя усыплю? — уж таким-то простым волшебством я владею. Тот дар, что был у меня в волшебной стране, конечно, не вернулся, но небольшой потенциал, позволяющий жить очень долго и творить маленькие чудеса, все-таки сохранился.

Она безропотно кивнула, явно устав от борьбы с собой. Я легко дунула Лиссе в лобик, улыбнулась, глядя как она блаженно закрывает глаза, и уложила на диванчике, превратив котят обратно в подушки.

Мне же нужно было вернуться к мужу и Фрею. Там разговор ничуть не проще. И я даже уже понимала, о чем он.

— Знаешь, Фрей, — мой муж, раскинувшись прямо на ковре у камина, потягивал вино из бокала на длинной витой ножке, — я всегда считал, что ты слишком много уделяешь внимания дочери. Но влюбиться…

Он не осуждал Фрея, но явно в данный момент причислял его к душевнобольным.

— Фрей, — я села на подлокотник кресла, в котором раскачиваясь взад-вперед сидел мой друг, — я думаю, настала пора открыть нашу маленькую тайну. Лисса мучается по тому же самому поводу. И если ты просто не можешь найти решения, то она сгорает от стыда, искренне считая, что она ненормальная.

— И какую же тайну вы утаили от меня? — Рей сверлил нас недовольным взглядом. Он вообще не любит, когда что-то важное проходит мимо него.

— Рей, — тяжело, будто признаваясь в убийстве, произнес Фрей, — Лисса — не моя дочь!

— Вот, Стерв из преисподней, — вдруг выругался Рей, смахивая с брюк капли красного вина. Надо же, у Властителя дрогнула рука! — И ты знала?

Я кивнула, стараясь спрятаться за самой милой своей улыбкой. Рей не выносит ее, звереет сразу и тащит меня в комнату на растерзание. На сей раз все ограничилось многообещающим взглядом.

— Я просил ее никому не говорить, тем более… Старая история, жуткая и страшная… И мы не хотели, чтобы Лисса хоть когда-нибудь о ней узнала.

— Может, вы будете так любезны и все-таки посвятите меня в нее? Или я недостоин вашего доверия?

— Прости, Рей, — я подсела к мужу на ковер, — конечно, давно следовало тебе все рассказать, но я… всегда будто чего-то боялась…

— Чтобы ты да боялась! — он хмыкнул и прибегнул к верному способу успокоиться — выпил вина.

— Ну так вот… — Фрей явно не знал, с чего начать. — Мы нашли Лиссу в Тримире…

Он рассказывал, а Рей по мере повествования все бледнел и бледнел. Потом он не выдержал, поднялся и начал ходить по комнате, будто о чем-то напряженно думая. В конце концов, он спросил:

— Как звали мать Лиссы?

— Антонелла, кажется…

— Кажется? — в голосе было столько злобы. Я не узнавала мужа.

— Рей?

Он только отмахнулся, а Фрей продолжил. Когда он рассказал о смерти матери Лиссы, о том, что девочка жила в конуре, Рей завыл… Как раненый зверь… Дико и тоскливо.

— Рей, — я подскочила и подбежала к нему. Его глаза были полны неподдельного горя.

— Знаешь, сколько я ждал ее, искал. Я же до сих пор ее ищу! А она… — голос мужа дрогнул.

— Ее?

— Антонеллу… Мою сестру!

— Сестру? — и только тут я вспомнила, почему имя матери Лиссы показалось мне таким знакомым. Конечно… Ведь тогда, во время путешествия, Рей рассказывал об их одном на двоих детстве. И я молчала!

— Прости, Рей! — я прижалась к нему, но он только провел рукой по моим волосам.

— И долго вы собирались молчать? А если бы не такая случайность и не их любовь? Хотя… Раньше у меня хотя бы была надежда…

— А теперь у тебя есть племянница…

— Мне всегда казалось, что она похожа на Антонеллу, я видел общие жесты, черты, но я даже представить себе не мог. И как теперь сказать Лиону?

— Мы просто приедем туда вместе с Лиссой, — тихо проговорила я.

— Неужели, — и сколько сарказма! — Ты же всегда отказывалась от поездки в Ддаорс… А теперь… И такая возможность увидеть сына!

— Конечно… Сам знаешь, любовь надо дарить всегда, кто знает, когда придет наш срок!

— Я хочу ее видеть! — он рванул к двери.

— Лисса спит, — остановила его я. — Сон волшебный, так что лучше подождать до утра.

Рей немного успокоился, обдумал все услышанное и, наконец, улыбнулся:

— Знаешь, Алечка, ты — настоящая фея! И не потому, что родилась от дыхания Богинь или умеешь чудеса творить, у тебя самое доброе сердце. Страшно подумать, что было бы с Лиссой, пройди вы тогда мимо… А еще ты жутко удачлива! Ведь не зря ты боялась мне говорить о происхождении Лиссы, — он усмехнулся, — я бы ее Фрею не оставил… А так она стала нашим общим ребенком, подарком и чудом. Теперь надо осчастливить ее отца, да и саму Лиссу. У нее ведь появится шанс стать счастливой невестой и женой… Или я ошибаюсь?

Он хитро взглянул на Фрея.

— А мне разрешения на женитьбу у тебя испрашивать, или у себя? — воодушевился Фрей.

— У меня! И как можно скорее! А то мы поедем в Ддаорс и еще неизвестно, как отнесется Лион к твоему сватовству! Ты ведь не из такого древнего рода, как Лисса…

— Пожалуйста, дядя Рей!

Дверь распахнулась, явив нам заплаканную, но такую счастливую Лиссу. Она, как всегда, подслушивала! Научилась, наша самая талантливая волшебница, ставить щиты так незаметно, что я ничего даже не почувствовала. Она буквально влетела в комнату, как всегда повиснув сначала на шее у Фрея, потом у меня, а потом у Рея.