Декабрь. 1922. «Всё то же солнце… Почему же свет…» Всё то же солнце… Почему же свет Таинственный волшебнее и тише? И кажется, что сотни тысяч лет Стоит дымок над этой тёмной крышей. Что краски умирающей листвы Не знали яркости живой и свежей, — И на ковре зачахнувшей травы Как будто пятна жёлтые всё те же… 1922. ВОСПОМИНАНИЕ Венеция почила в тихом сне, И тихий лепет струн-как шёпот сонный, И лунный свет подобен пелене, Раскинутой над ночью благовонной… Таинственная! Ты-со мной вдвоём — Нам суждено изведать страх забвенья. И кажется, что вот сейчас умрём От нежного, как сон, прикосновенья… «Тишина твоей вечерни…» Тишина твоей вечерни; Полумрак твоих икон; И горбатенький причетник: Всё как давний дивный сон. Научилась ты молиться — И молитвою дышать; И тебе Младенец снится И Его святая Мать. Только слышишь ли? Иная Нынче Пасха на Руси… И, крестами осеняясь. Сердце кровью ороси. Умирая, в миг последний Ты услышишь на рассвете Не смиренный звон обедни Двух былых тысячелетий, А великий грозный гул… Это-острова Патмоса, Это-Ангела-Колосса Страшный вопль и рёв, и гул… 29 октября 1931. «Нет, не кристалл холодных размышлений…» Нет, не кристалл холодных размышлений, Не нравственных высот святая даль; К Тебе влекут блаженство и печаль — Чудесный сон земных моих видений. Я распахнул окно. И наслаждений Волна вдруг хлынула-и не она ль Омыла сердце: «Ничего не жаль!» — Вот странный шёпот тайных откровений. Мне ничего не жаль-и всё люблю, — Лазурь, и тишину, и солнца песни, И горький запах тленья-всё чудесней От мига к мигу… Жажду утолю Земным вином небесной благодати. Блаженной мукою земных распятий. Мураново. 6 августа 1932 г. «Девушка! Ты жрица иль ребёнок?..» Девушка! Ты жрица иль ребёнок? Танец твой так странен и так тонок. Без движения, как сон, легки… В чём же тайна пламенной тоски? Детских уст невнятен робкий лепет, А крылатых ног волшебен трепет, И как лилия-твоя ладонь! И в очах-испуг, любовь, огонь… Почему ж боишься бога-змея. Прямо на него взглянуть не смея? Знай, дитя, он в страсти изнемог: Смертный он теперь, как ты-не бог! Ноябрь 1924.
«Таракан в углу шуршит…» Таракан в углу шуршит. Где-то ветер мрачно воет, И душа как будто ноет. Сердцу больно. Грудь болит. Ставень глухо стук да стук. Сухо в горле. Сон волшебный! Что ж ты силою целебной Не спасёшь меня от мук? Вдруг часов старинных хрип… Ктo-го хлопнул дверью где-то. Дрогнула полоска света. Половицы тонкий скрип… Боли нет! Дышать легко! Сердце будто в клетке птица. «Ты со мной иль это снится? Что ж ты медлишь? Ах, какой…» Май 1926. «Раскрыта книга… Кот клубком…» Раскрыта книга… Кот клубком… И тишина волшбою дрёмной Как шалью душною и тёмной, Покрыла опустевший дом. Какая скука, грусть и лень! И кажется, что неслучайно Она ушла, что, верно, тайна Нас разлучила в этот день. Молчи, душа, и приневоль Себя к обману жизни лживой, К её гримасе некрасивой. Храня ревниво в сердце боль. 1 декабря 1924. «Тысячелетия в твоих глазах…» Тысячелетия в твоих глазах, Но ты всегда как нежная инфанта, От башмачка до голубого банта. Улыбчива иль в горестных слезах… Для трона ты от века рождена, И вся Испания тебе подвластна… Но ты пленила сердце горбуна. Его мечта, как роза сладострастна, — Вот он идёт по залам, как во сне, Тебя он ищет, но найдёт иное! Безумно сердце в дивном Антиное, Но не трезвей оно и в горбуне. И я, как он, – таинственный урод. И в зеркале мне страшно отраженье. И сердце слабое в изнеможенье Последнюю мне песенку поёт… 1 марта 925. 4 НОЯБРЯ 1923 О жизнь! Как в глубине её Всё старое как будто ново! Дитя! В признании твоём Неувядаемое слово… Да, год прошёл, как будто час Единого-во сне-волненья: Созвездия благословили нас На таинство преображенья. |
