— Принципиальная! — в тон ему агрессивно откликнулась девица.

— Короче, уважаемый, плачу пферинг, если бросите за нас кости.

— Два, — тут же среагировал ростовщик.

— Пусть будет два, — махнул рукой Сиоген и выудил из кармана требуемую сумму.

— Отчего же не бросить? — Ростовщик принял деньги и с удовольствием пересыпал мелкие монетки в свой карман. — Брошу. Цена приемлемая. Пферинг кнар бережет.

Корбак взял в руки кости, небрежно кинул их на прилавок и собрался было уже уходить, но его остановил удивленный и немного огорченный возглас девицы:

— Да вы везунчик, господин Корбак. С первого раза нарвались на призовой фонд.

— Призовой фонд? — вернулся к прилавку ростовщик.

— Да, — грустно вздохнув, сказала девушка. — Семь очков. По правилам лохотрона при семи очках моя ставка сгорает и переходит к вам. Я осталась без салта.

— Давай, — протянул руку Корбак.

— Отдать можно только полную ставку, а в ней, кроме моих, вернее, теперь уже ваших, болтаются деньги этого господина, — кивнула Натка на Сиогена, запустила руку под прилавок, выудила оттуда два салта, дала на них полюбоваться ростовщику и убрала обратно. — Итак, призовой фонд два салта. Вы будете продолжать, уважаемый? — обратилась она к Сиогену.

— Конечно, — фыркнул философ, выудил из кармана пферинг. — Перебиваю ставку.

— И что это означает? — нахмурился Корбак.

— Что его доля в ставке больше, и он имеет право все забрать, если вы, естественно, ее не уравняете или не перебьете. Если уравняете, то потребуется опять независимое лицо…

— Я все понял, — отмахнулся ростовщик и полез в карман. — Вот вам один пферинг и… салт сверху!

Монеты тут же исчезли под прилавком.

— Ваша ставка бита, господин Сенека, — повернулась Натка к Сиогену. — Будете продолжать?

— Конечно! Чтоб я свой кровный салт да не получил назад?

На этот раз толстяк полез не в карман, а в суму.

— Вот вам ваш салт…

— В кассе лохотрона четыре салта и два пферинга… — проинформировала игроков девица.

— И еще салт сверху!

— Пять салтов два пферинга, — радостно подпрыгнула Натка, сдернув с прилавка очередную порцию монет.

— Осторожней прыгай! — прошипел под ней Темлан, которого она использовала в качестве табуретки. — И помедленней, я не успеваю.

Он действительно не успевал перекладывать сметенные с прилавка монеты через дырку в стене будки в котомку Сиогена. Слух о большой игре уже разнесся по всему базару, и будку шорника окружила толпа любопытствующих зевак. Если бы не огромная туша Кровавого Фоба, махинацию с дыркой раскололи бы в два счета. Тролль, четко следуя инструкциям хозяйки, пристроился за спиной философа, перекрыв обзор толпе, и операция отъема у буржуазии нажитых неправедным путем денег началась.

— Пять салтов и пферинг сверху!

— Мелко плаваете, господин Корбак. Пферинг и…

— И?

— И еще пять салтов сверху!

— Эх! Была не была! Пять салтов и еще столько же сверху!

На прилавок плюхнулся золотой кнар.

— Игра пошла серьезная, — обрадовалась Натка. — Будете отвечать, уважаемый?

— Спрашиваешь! — фыркнул Сиоген. — Пять салтов — уравниваю и золотой сверху!

С этого момента серебро перестало котироваться. Игра пошла исключительно на золото. А через полчаса кончилось и оно.

— В кассе лохотрона тысяча кнаров, два салта и два пферинга, — сияющая физиономия Натки лучилась радостной улыбкой. — Будете продолжать, господин Корбак?

Ростовщик похлопал себя по карманам, открыл кошель и понял, что если финансовые активы срочно не пополнить, пятьсот кнаров помахали ему ручкой. Целых пятьсот его личных, кровных золотых кнаров! Ростовщик покрылся холодным потом. Но в кассе лежит целая тысяча! Вряд ли в котомке этого толстяка больше золота, чем в его сундуке!

— Я… я сейчас. Вы только никуда не уходите! — Ростовщик метнулся в дом.

Как выяснилось через два часа, котомка незнакомца оказалась просто безразмерной. Гомон толпы прекрасно заглушал звон пересыпаемых в нее через дырку монет. И операция прошла без сучка без задоринки. Ростовщик еще не раз мотался в дом, пополняя свои финансовые запасы, пока не проиграл все, вплоть до расписок своих должников, и, сообразив, что в одночасье стал банкротом, начал рвать на себе волосы во всех местах, до которых дотягивались руки. А затем произошло событие, которое жители Лусора иначе, как чудом, назвать просто не могли.

— Я не признаю материальные ценности, — перекрывая вопли Корбака, громогласно заявил Сиоген, — они порабощают человека, а человек потом начинает ради них порабощать других людей! Именно поэтому я всегда утверждал, что самое справедливое общество — это первобытное общество, а не империя!

Закончив свою пламенную речь, опальный философ торжественно порвал в клочки все долговые расписки горожан. Пришедшая в неописуемый восторг толпа взревела, подняла на руки Сиогена и отнесла его в ближайший кабак вместе с котомкой, чуть не оторвав при этом руку Темлану, пытавшемуся запихнуть в нее через дырку в будке последние монеты.

— Жаль, что у меня нет при себе дубины, — простонала Натка, — я бы показала этому придурку, как в первобытном обществе относились к материальным ценностям!

— Ваше величество, Гартран только что доложил, что они его нашли.

Тант Первый оторвался от бумаг и уставился на ворвавшегося в кабинет секретаря.

— Кого нашли?

— Сиогена.

— И где сейчас этот сумасброд?

— Вы не поверите, ваше величество.

— Поверю, излагай.

— В данный момент он спаивает жителей города Лусора.

— С его отношением к материальным ценностям ничего удивительного. Конечно, верю, Сенон. И давно спаивает?

— Второй день подряд.

— На меня сильно ругается?

— Не могу знать. Подробности у Гартрана.

— Зови его сюда.

Главу тайной канцелярии долго ждать не пришлось. Он сразу же вошел в кабинет, не дожидаясь приглашения. Судя по оперативности, эта худосочная серая личность подслушивала под дверью.

— Гартран, первый вопрос…

— Он вас не ругал! — тут же отрапортовал глава тайной канцелярии.

— Читаешь мои мысли. И подозреваю, что читаешь их под дверью, — удрученно вздохнул император. — Ладно. Тогда второй вопрос. На какие деньги этот лоботряс народ спаивает? С его отношением к презренному металлу их у него по определению быть не может.

— По нашим оперативным данным, он создал какой-то новый раздел науки под названием лохотрон и с его помощью обыграл лусорского ростовщика Корбака. Причем обыграл вчистую. Без единого пферинга оставил. Тридцать две тысячи золотых кнаров плюс долговых расписок тысяч на пятнадцать.

— Что за чушь! Как можно с помощью науки кого-то обыграть?

— Не знаю.

— Он был один?

— Нет. С ним какая-то рыжая девица. Ее все кличут то леди Натали, то Наталкой, то Наткой. Еще с ним был тролль с жутковатым именем Кровавый Фоб, очень красивая девушка в дорожном костюме наемницы со странным мечом…

— Что в нем странного?

— У него гарда в виде цветочка, а рукоять, словно обрубок стебля.

— Вот бабы, — развеселился император, — вечно что-нибудь придумают.

— Это точно, — поддакнул Гартран. — Такой меч даже обнажать не надо. Все враги сразу со смеху помрут.

— Я уже хочу с ней познакомиться. Кто там еще с нашим обормотом?

— Какая-то эльфа по имени Ленка.

— Ленка?

— Так ее леди Натали зовет. А еще Элькой. Мы, честно говоря, уже запутались. Кстати, Сиогена они почему-то называют Сенекой, но философ это имя по пьяни постоянно забывает, и пока они его настоящим именем не назовут, не откликается. Штатный информатор Лусора именно так его и опознал.

— Забавно. Выходит, Сиоген действительно настоящий ученый, а не обычный фигляр, как утверждали его завистники. Философ! Новый раздел науки создал.

— Выходит, так.

— И успел обзавестись новыми друзьями, — ревниво пробормотал король. — Кстати, что его друзья сейчас делают?