— Кто такой Кириллов? — неожиданно очнулся от спячки Отец Никон.
— Я же рассказывал! Подставной хозяин клуба!
— Ах, вот как… — Николай. Николаевич неожиданно оживился, заерзал в кресле.— Да-да, конечно, я упустил из виду! Это очень интересно…
Авенир удивленно воззрился на него. Про Кириллова он брякнул так, для пущей важности.
— Чушь! — недовольно поморщилась Белла.— А что наша дамочка?
При этом она выразительно приподняла брови и закатила глаза.
Авенир пожал плечами:
— Алиби не подтверждается. Но не она же сама бросала гранату. Более того, уж если бы Вероника была заказчиком, она перво-наперво отвела бы от себя подозрения! Ведь это логично!
— У женщин ее пошиба своя логика. А вы, молодой человек, должны ясно представлять, за что вам платят! Вы получаете деньги за то, чтобы никто из нас не пострадал. Я допускаю, что кто-то из этих азиатов,— она поморщилась,— способен на убийство, но категорически запрещаю вам вмешивать в это дело Петрушу! Он по неопытности, под чужим влиянием попал в их среду, но это ни в коей мере не дает вам права подозревать сына в организации убийства отца! Все свободны!
— Информируйте нас тотчас обо всем новом в деле,— попытался подсластить пилюлю Отец Никон.
Авенир поспешно покинул кабинет. Почти бегом. Он очень не любил, когда на него кричали. Остановившись на лестнице, он уже подумал было вернуться и высказать свое возмущение и несогласие, когда к нему подошла Вероника. Она уже сняла траур.
— Что, хлебнули Беллиных нежностей? — спросила она, глядя на пылавшие от возмущения щеки Авенира.— Хотите вернуться и дать сдачи? Не стоит. Беллу вам не перекричать. Лучше послушайте, что я скажу…
Она приблизилась, но Авенир неловко отстранился. Маленькая красавица вызывала у него сегодня сложные чувства.
— Не бойтесь, не съем,— невесело пошутила Вероника.— И не спешите осуждать, не побывав в моей шкуре. Я хочу вам сказать, что сегодня у Петруши назначена важная встреча. В девять.
— Какая встреча? С кем?
— Не знаю! И где — тоже не знаю! Он мне только сказал, что в девять у него важная встреча — и все.
— А сам он где?
— У меня. Льет слезы и жалуется на мамочку.
— Может, эта встреча не имеет отношения к убийству?
— Может быть… — тяжело вздохнула она, покусывая нижнюю губу.— Но в этом доме я, наверное, больше всех хочу наказать убийцу Бормана. А мое поведение — это всего лишь защита. Вы мне верите?
И Авениру пришлось кивнуть.
Вдруг наверху, на детской половине, раздался грохот, напоминающий стрельбу, а затем — отчаянные вопли. Вероника улыбнулась:
— Скорпи напал на новую няньку. Ленка натравила. Вот маленькая женщина! Мстительная и коварная! Вы помните Скорпи? Извините, мне пора, а то он ее до инфаркта доведет. Он же машина.
Авенир ушел. На часах было восемь. Следовало начинающему сыщику подумать о том, как он будет следить за Петрушей. Авенир, поразмыслив, воспользовался телефоном и бумажкой с надписью: «Позвонить, если что». Монумент ответил не сразу и отчего-то довольно долго соображал, кто звонит и зачем ему надо немедля приехать. Причина его медлительности выяснилась тотчас, едва только Авенир сел в его машину. Опер Грешников был в стельку пьян. Он приехал с поминок Михалыча.
— Крепко помянули,— буркнул Можаев, стараясь дышать пореже.— Можно, я окно приоткрою?
— Валяй на всю! — прорыдал Грешников, мотая головой.— Человек был Михалыч хороший… Хорошего человека и помянуть не грех… А куда едем?
— Нет, спасибо, я передумал. Я лучше пешком или на такси…
— Куда?! Сидеть! — рявкнул Монумент, втаскивая Авенира тяжелой лапой назад в салон.— Я ребятам поклялся, что привезу убийцу через полчаса! За полчаса успеем?
— Не знаю,— пожал плечами Авенир, лихорадочно обдумывая, как выпутаться из этой истории.
— Плохо! — наставительно сказал Грешников.— Должен знать! Даю тебе еще час. Чтоб через час все было готово, понял? Ох, что-то голова тяжелая… В этой водке, наверное, много женских гормонов! Стоит выпить пару бутылок и уже не можешь водить машину и начинаешь поступать нелогично…
Опер уперся квадратным лбом в баранку и звучно захрапел. Авенир остался сидеть. Из машины был виден дом Низовцева, и он наблюдал за ним, надеясь на служебную закалку Грешникова.
Закалка не подвела. Когда от подъезда отчалил громадный джип, принадлежавший прежде самому Борману, Монумент уже пришел в себя. Почти пришел. По крайней мере, водительские навыки у него восстановились, и на красный свет он проехал лишь однажды. На счастье Авенира, сжавшегося на переднем сиденье, ехать оказалось недалеко. Джип вскоре остановился у Невы, на Малоохтинском проспекте, у сходней плавучего ресторанчика. Петруша в костюме ковбоя, сопровождаемый Двумя охранниками, враскачку поднялся на борт ресторанчика и расположился за столиком с видом на реку. Он о чем-то переговаривался с охранниками, насмехался над посетителями, особенно мужчинами, скабрезно задирал женщин и громко смеялся собственным шуткам. Охрана угодливо скалилась вслед за хозяином.
— Этот убийца? — мрачно спросил Монумент, оставив неудачные попытки извлечь ключ из замка зажигания.— Мозгляк какой-то… Где-то я его видел! Сейчас я ему башку откручу! Щас ты у меня поулыбаешься!..
Авенир всем телом повис на плечах напарника:
— Григорий, стой! Это не убийца!
— Нет? — изумился Монумент.— Жаль… Хорошо, что ты сказал, а то я мог бы его обидеть. Ты у нас голова… А где же убийца?
Едва Можаев втолковал оперу его оперативное задание на сегодня, как мимо их машины совсем близко прошли три вьета. Впереди легко шагал круглоголовый Чен, два других были те самые, что сопровождали Петрушу в его бегах. Внимание их было привлечено к ресторанчику, на машину они не глянули. Двое трусили, замедляли шаги, Чен улыбался и подбадривал соплеменников.
— Этот убийца? — насторожившись, спросил Монумент.
— Может быть,— прошептал Авенир, придерживая на всякий случай напарника за могучие плечи. Но Монумент уже слегка протрезвел.
— Пойди и послушай, о чем говорят,— велел он.— Поднимись на эту чертову баржу и встань в тень возле буфета. Я бы сам пошел, да качает что-то…
Авенир поторопился и поспел как раз к началу разговора. Вьетам не предложили сесть, и они стояли тесной кучкой перед развалившимся в кресле Петрушей. Впереди по-прежнему был Чен.
— Наш отец горюет о смерти твоего отца,— сказал он.
Петруша кивнул и нахмурился. Охранники вежливо изобразили служебную скорбь.
— Ты был другом вьетов,— продолжал Чен.— Ты много обещал нам, пока твой отец был жив. Мы скорбим вместе. Приходи к нам, мы ждем тебя. Так сказал наш отец.
Петруша сочувственно покивал и сказал охранникам:
— Представляете, у них там один общий отец. Противный такой старикашка, я его видел. Все зудит, зудит… А девки у них хорошие, только все плоские, как доска. И все на одно лицо. Как будто все время с одной… Ну, говори, говори, я жду.
— Ты придешь? — спросил Чен.
— Это все? — Петруша откинулся на спинку кресла и коротко хохотнул.— Это и есть важная встреча? Ради этого ты вытащил меня из дому в день похорон?!
— Мы должны быть вместе в такой час,— робко пояснил один из вьетов.— Так сказал наш отец.
Если слова Чена Петруша выслушивал спокойно, то на несчастного вьета просто обрушился с ненавистью.
— Он что, командовать теперь мною будет, ваш отец?! Хватает мне командиров и учителей! — Он невольно взялся за припухшую щеку.— Придите к нему немедля и молитесь на него! Не выйдет! Вот пусть он сам ко мне придет, понятно?! Сам пусть притащится ко мне домой, если ему чего надо! Сено к лошади не ходит, верно? Ха-ха-ха!.. Я ему ничего не должен! Запомнили?! Ни-че-го!
Авенир, полагая разговор оконченным, поспешил убраться от буфета и сбежать на набережную. Следом, не заметив его, сошли три вьета под гогот и выкрики расходившегося не на шутку Петруши.
IV
Монумент в машине уже побрякивал наручниками:
