– Вырубите его, – коротко сказал Гарт Макри своим обычным отрывистым тоном.

Изображение Кальбфляйша замерло. Руки продолжали оставаться поднятыми, зафиксировав последний жест, застывшее лицо ничего не выражало. Симулякр теперь молчал, и телекамеры автоматически выключались одна за другой; им больше нечего было передавать, и специалисты – все без исключения гехты – знали об этом. Они смотрели на Гарта Макри.

– Мы передали сообщение, – доложил Макри Антону Карпу.

– Отличная работа, – сказал Карп. – Этот Бертольд Гольц, эти «Сыновья Иова» выводят меня из себя. Надеюсь, после сегодняшней речи многие из моих вполне обоснованных опасений подрассеются.

Он вопросительно посмотрел на Макри, ожидая подтверждения своим словам. Как и все, кто находился в аппаратной, – в основном проектировщики симулякров, работающие на «Карп унд Зоннен Верке».

– Это только начало, – отметил Макри.

– Верно, – кивнул Карп. – Но начало отличное!

Он подошел к симулякру и осторожно притронулся к его плечу, как будто рассчитывал, что Кальбфляйш проснется и вновь заговорит. Разумеется, этого не произошло.

Макри рассмеялся.

– Жаль, – заметил Антон Карп, – что он не упомянул Адольфа Гитлера. Сами понимаете, сравнить «Сыновей Иова» с нацистами, а Гольца с Гитлером было бы правильно.

– Нет, – не согласился Макри. – Это вряд ли бы помогло, поскольку слишком бы соответствовало истине. Вы не политик, Карп. Откуда вы взяли, что правда – лучшее, чего следует придерживаться в политике? Если мы намерены остановить Бертольда Гольца, нам вовсе не следует выставлять его в качестве нового Гитлера. И знаете почему? Да потому, что в глубине души пятьдесят один процент местного населения только и мечтают о новом Гитлере. – Он улыбнулся Карпу.

Тот выглядел теперь настолько встревоженным, будто его терзали самые недобрые опасения.

– Вот что мне очень хотелось бы знать, – сказал он. – Способен ли Кальбфляйш утихомирить этих «Сыновей»? У вас есть аппарат фон Лессингера – вот и скажите мне.

– Нет, – ответил Макри. – Он не способен на это.

Карп разинул рот от удивления.

– Однако, – продолжал Макри, – Кальбфляйш намерен уйти в отставку. В следующем месяце.

Он не добавил того, что сразу же захотелось услышать от него Карпу, – ответа на вопрос, который инстинктивно должен был возникнуть как у Антона и Феликса Карпов, так и у всех сотрудников фирмы «Карп унд Зоннен Верке», ответа на вопрос чрезвычайной важности.

«Нам ли предстоит собирать следующего симулякра?» – спросил бы Карп, окажись он смелым. Но он был потрясающим трусом, и Макри это было известно. Прямота и честность были давным-давно выхолощены в Карпе – иначе бы он не смог работать в германском деловом сообществе; моральная кастрация была непременным условием принадлежности к классу гехтов, к правящим кругам.

«Я бы мог сказать ему правду, – подумал Макри. – И облегчить его мучения. Но с какой стати?»

Ему не нравился Карп, который создал, а теперь обеспечивал эксплуатацию симулякра, поддерживал его функционирование на требуемом уровне без колебаний или нерешительности. Любая неудача открыла бы эту Geheimnis, то есть тайну, простым людям – бефтам. Обладание одной или большим числом тайн и делало представителей правящей элиты, истеблишмента Соединенных Штатов Европы и Америки, гехаймнистрегерами, то есть обладателями тайны, в отличие от бефельтрегеров – простых исполнителей.

Но для Макри все это было германским мистицизмом, он предпочитал мыслить более простыми и удобными в практической жизни понятиями. «Карп унд Зоннен Верке» была в состоянии создавать симулякров и соорудила Кальбфляйша. Не менее хорошо поработала она и при эксплуатации этого Дер Альте в течение всего срока его правления. Однако следующего Дер Альте ничуть не хуже соорудит другая фирма, а разорвав все экономические связи с Карпом, правительство отберет у этого мощного картеля все привилегии, которыми он сейчас столь широко пользуется… с немалыми убытками для правительства.

Следующей фирмой, которой будет поручено создать для правительства СШЕА симулякр, станет небольшая компания, деятельность которой власти смогут контролировать без особых затруднений.

И тут же в уме Макри возникло название: «Фрауэнциммер ассошиэйтес». Совсем крохотная фирма, едва сводящая концы с концами в сфере производства симулякров, используемых при колонизации планет. Он ничего не сказал Карпу, но в самое ближайшее время собирался начать деловые переговоры с Морисом Фрауэнциммером, главою фирмы. Для Фрауэнциммера это станет немалым сюрпризом…

– А что скажет Николь, как думаете? – спросил Карп, задумчиво глядя на Макри.

– Полагаю, она будет довольна, – ответил с улыбкой Макри. – На самом деле ей никогда не нравился старикан Руди.

– А мне казалось, что нравился. – Карп был явно огорчен.

– Первая Леди, – язвительно заметил Макри, – никогда еще не любила ни одного из Дер Альте. И почему, собственно, она должна любить этого? Ведь ей двадцать три года, а Кальбфляйшу, согласно нашим же собственным информационным бюллетеням, – семьдесят восемь.

– Да какое она имеет к нему отношение? – проблеял Карп. – Ровным счетом никакого. Просто время от времени появляется с ним на приемах.

– Я думаю, Николь вообще не переваривает ничего старого, изношенного, бесполезного. – Макри не щадил Антона Карпа; он увидел, как поморщился при его словах этот средних лет бизнесмен. – Старый, изношенный, бесполезный – очень точная характеристика главного изделия вашей фирмы, – добавил он.

– Но ведь в спецификации…

– Вы бы могли сделать симулякра хоть чуть-чуть более… – Макри задумался, подыскивая нужное слово, – обаятельным.

– Довольно! – рявкнул Карп, только сейчас сообразив, что Макри попросту мучает его и лишний раз хочет подчеркнуть, что, сколь бы могущественной ни была фирма «Карп унд Зоннен Верке», все равно она находится на службе у правительства и никоим образом не способна повлиять на его решения и что даже Макри, простой помощник государственного секретаря, может безнаказанно издеваться над ней.

– Получи вы власть в руки еще раз, – нарочито медлительно произнес Макри, – то как бы поменяли дело? Загнали бы к себе на работу узников концентрационных лагерей, как это делал Крупп в двадцатом столетии? Возможно, вы смогли бы получить доступ к аппарату фон Лессингера и воспользоваться им… предоставив узникам концлагерей возможность умереть в качестве ваших рабочих еще быстрее, как они умирали в Белзен-Белзене…

Карп повернулся и пошел прочь. Его просто трясло от злости.

Макри ухмыльнулся и закурил сигару. Американского, а не германско-голландского производства.

Джим Планк, главный звукооператор ЭМЭ, с изумлением наблюдал, как Нат Флайджер тащит к вертолету свою «Ампек Ф-а2».

– Ты собираешься записывать его с помощью этого хлама? – простонал Планк. – Боже мой, модель «Ф-а2» считалась устаревшей еще в прошлом году!

– Ну, если ты не способен обращаться с нею… – начал Нат.

– Да способен я, способен! – оборвал его Планк. – Я когда-то пользовался этими червячками. – Он принялся взволнованно жестикулировать. – Просто у меня такое ощущение, что ты в придачу к этой системе используешь еще и древний угольный микрофон.

– Едва ли, – произнес Нат и добродушно похлопал Планка по спине. Он знал оператора уже много лет и привык к нему. – Не беспокойся. Мы прекрасно управимся.

– Послушай, – сказал Планк, озираясь по сторонам, – действительно ли вместе с нами в эту поездку отправляется дочь Лео?

– Да, действительно.

– С этой Молли Дондольдо всегда возникают осложнения… Ты понимаешь, что я имею в виду? Нет, вряд ли. Нат, я не имею ни малейшего представления, в каких ты сейчас отношениях с Молли, но…

– Лучше побеспокойся о том, чтобы качественно записать Ричарда Конгросяна, – отрезал Нат.

– Да, конечно… – Планк пожал плечами. – Это твоя жизнь, твоя работа и твой проект, Нат. Я – что? Всего лишь раб, который делает дело, за которое ему платят. – Он нервно провел слегка трясущейся рукой по своим редеющим, с проблесками седины волосам. – Мы можем отправляться?