– Теперь вам пора идти.

При знакомстве он показался мне настолько нелепым и забавным, что трудно было поверить в то, что он может быть так серьезен. Мэтр развернулся и направился к выходу из комнаты; проходя мимо Клео, он кивнул в знак прощания и скрылся в завешанном шторами проходе. Клео смотрела ему вслед с некоторым беспокойством.

– Я никогда не видела его таким, – сказала она, переведя взгляд с выхода на меня. – Я знаю его с детства, и он всегда был веселым, талантливым мальчиком, который не умеет быть серьезным. Не знаю, что там, – она кивнула в сторону черного полога, – но это явно что-то нехорошее. И лучше нам не знать. А теперь идем, – она махнула мне рукой и направилась к выходу. – Здесь нам больше делать нечего, – голос Клео был таким холодным впервые за все время нашего путешествия. Она вышла на улицу и пошла вперед, не оглядываясь, стремительным шагом. А я заметила, как смотрели нам вслед из дверных проемов мальчишки-портные. Смотрели так, будто мы убили их родных, а теперь спешим скрыться безнаказанными. Мне еще больше стало не по себе. Когда мы прошли пару метров прочь от студии портного, я в последний раз оглянулась назад. Из окна в магазине Альфонса нам вслед смотрел Эмиль. Смотрел, не моргая. Как зачарованный. В какой-то момент мне показалось, что он недобро ухмыльнулся. Это мне не понравилось. Я отвернулась и поспешила догнать Клео, которая шла быстро, а я, зазевавшись, отстала от нее. Вскоре город был уже далеко. Начинало смеркаться, и один за другим зажигались факелы на исчезающих вдалеке городских стенах.

Мы шли по торговой дроге прочь от города. Это и дорогой-то назвать было трудно. Большая тропа в рытвинах и кочках, без намека на асфальт или хотя бы гравий. Теперь я была в ботинках и нормальной одежде, и процесс похода стал куда приятнее. Мы шли молча. У Клео все еще было сдержанно серьезное выражение лица. Я не знала, что сказать, чтобы разрядить обстановку, поэтому сказала первое, что пришло в голову.

– Слушай, а почему мы не остановились на ночь в городе? Спать на земле мне не очень нравится. – Я посмотрела на Клео. На её лице было какое-то странное удивление.

– Э-э-э… – мне казалось, что я вижу, как у нее в голове переваривается информация. – Не нравится? Почему?

– Холодно, жестко и я не люблю насекомых, копошащихся в траве, – меня передернуло от мысли о всех этих муравьях, червях и прочей пакости, которая, возможно, ползала прошлой ночью по моей пижаме. – Добрые люди приглашали меня в хорошую гостиницу. Если бы ты предложила остаться, мы могли бы пойти туда.

– И откуда у тебя такие добрые знакомые? Мы ведь всего несколько часов пробыли в городе, – эльфийка сделала укоризненное лицо.

– Кажется, кто-то забыл, как выпер меня на улицу со словами «Иди гуляй», а сам распивал чаи из фарфоровых чашечек в уютненьком креслице!

Не могу понять, о чем думает эта Клео. Не буду ей рассказывать, пожалуй, что у меня еще и «злые» знакомые появились – в лице того маньяка, который с меня чуть не снял последнюю пижаму. Теперь я вспомнила, что одеть-то меня одели, а пижаму не отдали. Жаль, это была моя любимая. Ну, ничего, пускай радуются, – может, это будет последний писк моды: ходить в пижамах.

– Ну ладно, ладно, – эльфийка развела руками и изобразила виноватое лицо. – Я действительно увлеклась. Но все же хорошо, да? – она прищурилась в какой-то неоднозначной улыбке и с размаху хлопнула меня ладонью по спине.

– Ауч! Ты что творишь!? Больно! – я отскочила от нее и потерла травмированное место.

– Какая-то ты хилая совсем. Так не годится. Надо мне заняться твоим физическим развитием, – Клео, потирая правой рукой подбородок, стала о чем-то думать и еще прибавила шагу.

– На себя посмотри! Какое развитие?! Я уже взрослая, мне некуда развиваться! Сама-то ты кожа да кости, никакой мускулатуры! Скелет ходячий! – я прямо кипела от негодования.

– Не скелет, а изящная, гибкая, стройная эльфийка с идеальными пропорциями тела, – она обняла сама себя руками, закрыла глаза и прокружилась несколько раз вокруг своей оси.

– Мдаа…

Я почесала затылок. Вот он – пик нарциссизма. Ладно, я к этому привыкну. Просто надо избегать разговоров о чьей-либо внешности.

Теперь мы шли спокойно. Клео улыбалась и что-то мурлыкала себе под нос. Глядя на то, какая она беззаботная, вряд ли кто-то сможет хмуриться. Я была рада, что обстановка разрядилась. Пока мы разговаривали, я не заметила, как сменился пейзаж вокруг нас. Если раньше по обе стороны дороги были лишь поля, и вдалеке изредка показывалась макушка леса, то теперь все чаще на пути стали попадаться колодцы и все реже пролетали над нами птицы. Сначала я не придала этому никакого значения. Однако когда мы пошли мимо целого ряда разнообразно украшенных колодцев, мне стало не по себе.

– Это что тут происходит? – я затормозила Клео и указала на ряды по обе стороны от дороги.

– У вас принято бросать монету в колодец, на удачу? – она подошла к одному из них и наклонилась вниз. Я испугалась, что она упадет, и поспешила перетянуть её обратно. – Да не бойся. Смотри, – она нагнула мою голову вниз, так, что я увидела, что было на дне колодца.

– Это же… – я потеряла дар речи. На дне лежала целая гора золотых, серебряных и медных монет. Куча была такая высокая, что набрать воды из колодца уже было бы невозможно, так как вся вода оказалась скрыта под тоннами металла. – Но откуда здесь столько денег? Я никогда такого не видела. Мы подошли ко второму колодну, потом к третьему, к четвертому и так далее. Мы шли, заглядывая почти во все встречающиеся колодцы. И везде картина была одинаковая. Горы золота и ни грамма воды.

Клео рассказала, что впереди, как раз там, куда мы идем, растет густой непроходимый лес. Жители ближайших городов считают, что тот, кто сможет войти в этот лес, не заблудиться, не потерять рассудок, найти некий волшебный артефакт и выйти целым, тот обретет власть над миром и всеми его обитателями. Существует поверие, что, если бросить монету в колодец перед каким-либо делом, то оно обязательно будет выполнено успешно. Многие люди пытались пройти через этот лес. Вырыли колодец рядом с входом в лес, – чтобы наверняка помогло, стали бросать монеты. Кто одну, кто две, а кто – целый мешок. Но никто не возвращался из чащи. А люди все шли и шли. Колодец заполнялся, рыли новый… и так много раз. Долго люди губили себя и свои семьи ради непонятной цели. Не одно поколение пропало без вести в этом лесу. Пока однажды, – тут эльфийка сделала голос тише и слегка пригнулась, – все люди, которые когда-либо заходили в этот лес, неожиданно не вышли из него. Вышли и пошли на близлежащую деревню. Это была огромная, многотысячная толпа лишенных разума, чувств, а то и плоти мертвецов. Ужас охватил всех живших в деревне. Они послали сигнал тревоги в соседние селения и города. Все, кто мог, вооружились факелами, мечами, топорами, вилами и всем, что могло сойти за оружие. Ведь не было ни одной семьи, чей родственник не ушел бы в этот лес. Нашествие было остановлено. Семь дней живые сражались с неживыми. Все поля между лесом и деревнями были усыпаны телами убитых людей и сожженных мертвецов. Те, кто остались в живых после этих ужасных событий, – а их осталось немного, собрали свои пожитки, разрушили дома и сожгли амбары. Двое суток места вокруг леса полыхали огнем от брошенных деревень. Прошло много лет, – Клео погладила рукой холодные камни колодца, возле которого она стояла во время рассказа. – Люди стали считать эти места проклятыми. От всего, что здесь когда-то было, только колодцы стоят здесь так, будто ничего и не было. Даже разбойники боятся притрагиваться к золоту, что покоится здесь многие сотни лет. Считается, что лес, переполненный алчными душами, отторгнул их тела и отправил туда, откуда они пришли, наполнив их жестокостью и ненавистью к людям. Никто так и не узнал, какой же секрет скрывают в своей гуще эти вечные деревья. – Мы уже подошли почти вплотную к высокой, густой, темно-серой чаще. И на последней фразе Клео оглядывала с благоговейным трепетом огромные стволы, кроны которых закрывали от нас солнце. – Но теперь все изменится, – она указала на меня своим тонким бледным пальцем. – Ты сможешь войти в эту чашу и выйти. Я знаю.