Восторг, экстаз и необычайное блаженство. «Наверное, так бывает только в раю, — решила она. — А может быть, он и правда вознес меня на небеса».

Маркиз поднял голову и поглядел на нее сверху вниз. Ванесса поняла, что не в силах больше таить свои чувства.

— Я… люблю вас! — прошептала она.

— Мое сокровище, моя дорогая! — воскликнул он. — Как долго я ждал от тебя этих слов.

— Я люблю вас! — повторила она, как будто слова могли выразить случившееся с ней чудо.

Он продолжал целовать ее, и наконец Ванесса ощутила, что ноги больше не повинуются ей, а все окружавшее их вдруг куда-то унеслось и исчезло.

— Я люблю… тебя!

Ванесса не была уверена, произносит ли она эти слова или это бьется ее любящее сердце в такт волшебному заклинанию.

Она даже не представляла себе, долго ли они стояли на террасе. Наконец маркиз взял ее за руку и повел назад в гостиную.

— Я не хочу, чтобы ты простудилась, — нежно произнес он. — К тому же мне очень хочется поговорить с тобой, моя дорогая.

— По-моему, мы уже все сказали друг другу, — удивилась Ванесса.

Он посмотрел на ее сияющие от счастья и волнения глаза и улыбнулся.

— Признавшись мне в любви, ты сказала мне, что я хотел услышать. А сейчас мы просто побеседуем.

— Я и сама этого раньше не понимала, — прошептала она, — а потом мне стало ясно, что я полюбила тебя после первого же нашего поцелуя.

— Я не мог удержаться. Когда я прикоснулся к твоим губам, Ванесса, то понял, что мы встретились по воле судьбы и не сможем больше расстаться.

— И ты бы не хотел… расстаться со мной?

Маркиз засмеялся, уловив в ее голосе тревогу, и снова поцеловал Ванессу.

Потом они сели на софу, и она положила голову ему на плечо.

— Я никогда не думал, что такое счастье выпадет на мою долю, — сказал маркиз, и она знала, что он говорит правду.

— Все это какой-то прекрасный сон… то, что ты любишь меня, что мы вместе… Ты такой… необыкновенный.

Ее голос срывался от страсти и благоговейного восторга. Маркиз прижал ее к себе и попытался остудить пыл Ванессы.

— Не надо ожидать от меня слишком многого. У меня есть свои недостатки, и я могу ошибаться, как и всякий человек.

— Трудно в это поверить, — нежно промолвила Ванесса. — Вряд ли я смогла бы найти подобного тебе.

— Однако судьба оказалась к нам благосклонна и устроила нашу встречу, — заметил маркиз.

— Думаю, что, как только я начала рисовать, мне хотелось написать твой портрет, — призналась она. — Очевидно, это желание всегда жило в моем сердце.

— Я с удовольствием буду позировать тебе, моя прелесть, — улыбнулся маркиз и снова поцеловал ее.

Страстность его поцелуев рождала в душе Ванессы новые, неведомые прежде чувства. Она теснее прижалась к нему, наслаждаясь близостью его сильного тела.

— Я случайно не напугал тебя, Ванесса?

— У меня сейчас… какое-то странное ощущение. Не только мое сердце, но и все тело откликнулось на твои ласки. Оно как будто затрепетало в такт волшебной флейте. Это… потрясающе и в то же время слегка пугает меня.

— Я никогда не сделаю тебе ничего дурного, моя милая. Отныне ты принадлежишь мне, и нам нужно подумать о нашем будущем.

Ванесса по-прежнему сидела, уткнувшись головой в его плечо. Он поцеловал ее волосы и сказал:

— Я куплю тебе дом поблизости от Беркли-сквер, возможно, где-нибудь на Чарлз-стрит. Найму слуг, которые станут о тебе заботиться, и мы почти всегда будем вместе.

Маркиз кончил говорить и почувствовал, что Ванесса замерла в его объятиях, а потом медленно подняла голову.

— Дом? — переспросила она. — У меня есть дом…

— Тебе нельзя оставаться одной на Айлингтон-сквер, — пояснил он. — Я хочу, чтобы ты жила рядом со мной. Когда война закончится, мы поедем за границу и будем путешествовать по разным странам, а этим летом я непременно отвезу тебя в Корнуолл. У меня там несколько имений…

Маркиз внезапно замолк.

Он заметил, что Ванесса смотрит на него расширившимися глазами, в которых застыло недоумение. Маркиз растерялся и не стал больше говорить о своих планах.

— Что ты… просишь меня сделать? — с дрожью в голосе спросила она.

Он взглянул ей в глаза и, когда Ванесса отодвинулась от него, ответил:

— Я думал, ты все поняла, Ванесса. Именно это я и пытаюсь сказать тебе в последние два дня. Я хочу защитить тебя и оградить от всех трудностей и житейских тягот, от всего, что может испугать тебя и огорчить.

— Но я полагала… — Голос Ванессы сорвался, и она перешла на шепот.

Маркиз отвернулся от нее и встал.

Он не пытался обманывать себя и знал, чего именно ожидала от него Ванесса.

— Это нелегко объяснить, — помолчав, произнес он.

Маркиз стоял лицом к камину, словно не желал видеть побледневшее лицо Ванессы с огромными, наполненными болью глазами.

— Я думала, что ты… любишь меня.

Она говорила очень тихо и печально, словно обращаясь к самой себе.

— Я уже говорил, Ванесса, что ты для меня значишь, — не слишком уверенно начал объяснять маркиз. — Я хочу, чтобы ты была со мной, и у меня нет слов, чтобы выразить, как велико мое желание. — Он собрался с духом и твердым голосом добавил: — Но я не могу предложить тебе руку и сердце!

В гостиной повисло гнетущее молчание, которое нарушало лишь громкое тиканье часов на каминной полке.

Ванесса ничего не ответила, и через некоторое время маркиз продолжил:

— Тебе известно, что я принадлежу к очень древнему и знатному роду. Наша семья всегда играла важную роль в истории Англии. Что ж, это накладывает определенные обязательства на всех титулованных особ. Как-никак я унаследовал не только богатство, но и положение в обществе.

Маркиз сделал паузу, Он полагал, что Ванесса как-то откликнется на его слова, но она вновь промолчала, и он сказал:

— Когда я женюсь, а это случится еще весьма не скоро, то выберу невесту, равную мне по происхождению. Таковы правила света, и ничего иного от меня не ждут. Я должен буду отнестись к браку со всей ответственностью и выполнить свой долг перед семьей. Пойми, Ванесса, это нисколько не умаляет моих чувств к тебе.

Маркиз ждал ответа, и вскоре Ванесса нерешительно проговорила:

— Ты просишь, чтобы я жила с тобой до тех пор, пока я тебе не надоем?

Он повернулся к ней.

— Обещаю тебе, Ванесса, этого не случится. Ты мне никогда не надоешь. Я могу тебе поклясться. Мы будем вместе, и нас ждет долгая, счастливая жизнь.

Но никто не назвал бы счастливым выражение лица Ванессы. Свет, озаривший и преобразивший его, померк, и когда маркиз поглядел ей в глаза, то увидел в них глубокую печаль и какую-то отрешенность.

— Ты должна мне доверять, — настойчиво произнес он. — Клянусь, что я буду заботиться о тебе до самой своей смерти. Ты будешь богата! Я смогу дать тебе все, что ты захочешь!

Ванесса впервые за все время их объяснения шевельнулась и подняла руку, как бы желая отмахнуться от его лестных предложений.

А затем очень робко и неуверенно проговорила:

— Когда сэр Джулиус явился вчера ко мне в мастерскую, он повел себя так грубо… так мерзко… Он хотел овладеть мною… Но если я… приму твои условия, то… это почти то же самое…

— Стоун — грязная свинья, — возмутился маркиз. — Как ты можешь сравнивать? Я всегда буду любить и почитать тебя. — Она промолчала, и он продолжил: — Подумай о том, что тебя ждет, если ты откажешься, Ванесса. Страшное будущее без денег и без покровительства? Неужели ты считаешь, что вы с Доркас сможете бороться в одиночку? Вспомни, что людей вроде Джулиуса Стоуна на свете не так уж мало.

Маркиз заметил, что Ванесса вздрогнула, и безжалостно проговорил:

— Жить, как ты привыкла, Ванесса, значит навлекать на себя беду, а быть может, и настоящую катастрофу. И такое случится, если ты лишишься своего верного защитника.

Маркиз сел на софу.

— Будь умницей, моя дорогая.

— Но ведь это… грех.

— Грех? Все зависит от того, что мы считаем грехом, а что добродетелью, — принялся рассуждать маркиз. — Неужели это грех — стремиться к счастью и добродетель — оставаться одной и подвергаться преследованиям презирающих тебя негодяев?