– Это ненормально, – пробормотала я и не услышала саму себя.

Тишина свернулась невидимым коконом. Я насторожилась. Слышать лес – это одно, но слышать голос тишины – это совсем другое… Кстати, о лесе. Деревья тоже молчали. Кажется, что-то заставляло их хранить тишину… Или кто-то.

Не заметив ничего подозрительного, я дошла до высоких колючих кустов и, раздвинув ветки, выбралась на полянку. И замерла, обнаружив источник тягучих голосов тишины. Посреди круглой поляны рос высокий старый дуб. Его изогнутый ствол напоминал огромную змею, устремленную к небу. Большая часть облезлых веток уныло клонилась к земле, а вокруг них плавно порхало… что-то.

Я прищурилась. Казалось, стаи крупных разноцветных светлячков кружили у дерева в облаке сверкающей пыльцы. И именно здесь тишина стала плотной и осязаемой, давя на уши. Я шагнула вперед, чтобы рассмотреть странных существ, но меня удержали за пояс. Я подскочила от неожиданности.

– Шейтар… – выдохнула испуганно, не слыша саму себя. – Следишь за мной?

Он хмуро глянул на меня и снова потянул в кусты.

– Нет, подожди, – вырывалась я. – Я никогда не видела ничего подобного! Кто это? На светлячков непохожи… Мотыльки?.. Да хватит тебе!..

Но жеребец упрямо тянул меня в лес, подальше от поляны.

– Да отцепишься ты или нет? – рассердилась я.

Он упрямо мотнул головой. Я так же упрямо ухватилась за куст. Колючие ветви больно впились в ладони и я, не удержавшись, помянула небо. И оно прогремело над поляной раскатом грома. Мы с Шейтаром дружно замерли на месте, а от стайки светлячков отделился один и устремился к нам. В воздухе мелькнула маленькая молния, и передо мной повисло странное существо.

Оно походило на нелепую помесь бабочки и котенка. Под светящимися крылышками трепыхалось изящное, чуть больше моей ладони, мохнатое кошачье тельце с длинным полосатым хвостом, острыми ушками и вьющимися усами. Черные глаза-бусины смотрели изучающе и пристально, а по шерстке пылающими ручьями стекал голубой огонь.

Изумленно рассматривая существо, я не обратила внимания на… звуки. Тишина испарилась, вернув в лес множество знакомых звуков. И тихое, разъяренное шипение. Я с трудом стряхнула оцепенение. Шипело то самое существо. И не только шипело. Голубой огонь, безобидно покрывающий шерстку «котенка», искрил и скапливался на кончиках лап, превращаясь в когти.

Я отшатнулась, но поздно. Глухо зарычал Шейтар, раздался резкий свист, и я непроизвольно вскинула руку, защищая лицо. Острые когти легко пропороли ткань куртки и кожу на внутренней стороне руки, от кисти до локтя. Оглушительный всплеск боли комком застрял в горле, и вместо вопля я издала лишь сдавленный хрип. И, заметив, что «котенок» метнулся ко мне, попыталась увернуться.

Воздух прорезал мерзкий скрип когтей, словно они скользнули по стеклу. Я открыла глаза: меня с головой накрывал зеленоватый колпак, о которой существо яростно скреблось. Когти, обламываясь, растекались по поверхности колпака ровными потоками голубого огня. Спасена… Жеребец, ухватив меня за шиворот, легко поднял в воздух и поволок в лес. А следом за нами из кустов вынырнул злой Вэл.

– Быстро к костру! – резко велел он и обернулся, выстраивая за своей спиной колпак, о который теперь ломало когти около десятка «котят».

Шейтар взял с места в карьер и, ломая кусты, в считанные мгновения добрался до поляны, нелюбезно опустив меня на траву.

– Лекс, проклятье, тебе бабушка что велела?.. – выругался Иф.

– Подумаешь, царапины, – буркнула я, скидывая безнадежно испорченную куртку и обматывая рану поданным чистым полотенцем.

Я привалилась к дереву и закрыла глаза. Царапины жгло огнем, от боли по телу разбегалась мелкая дрожь. Я нервно закусила губу. Пройдет… И, отвлекаясь, подняла голову. Вэл вышел из-за дерева и угрюмой тенью остановился рядом. Лицо почти невозмутимо, но внутренней ярости – с избытком. Конечно, на работе же… Хоть в чем-то мне везет.

– Ну?..

– Больше не буду!.. – без боя сдалась я.

Вэл недоверчиво фыркнул и проворчал:

– Руку покажи.

Я послушно протянула руку, сняв пропитанное кровью полотенце, и удивленно подняла брови. Страшная рваная рана не кровоточила и затягивалась прямо на глазах. И через пару мгновений на коже осталось лишь три едва заметных шрама и крохотный вздувшийся бугорок, как от ожога. И стремительно угасала боль.

Я требовательно уставилась на Вэла. Тот поморщился, но понял, что от объяснений не уйти.

– Это разновидность сумеречных существ, – скучающим голосом заговорил он, седлая своего коня, – айты. Пыльца айтов исцеляет раны. Наибольшую жизненную активность они проявляют ранним утром или поздним вечером, в сумерках. Питаются всем подряд и способны поглощать любые звуки. Для существования им необходимо волшебство мира – как светлое, так и темное. Дикие и независимые. Размножаются пыльцой, которая проникает в кровь любого живого существа.

Я застыла с поднятыми сумками. По телу пробежал неприятный холодок. Плюс был – ожоги от слизи и головная боль зажили полностью. Но был и минус…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что слышала.

– Шутишь?.. – мой голос задрожал.

– Вот еще, – холодные серые глаза открыто смеялись надо мной.

Я подняла руку и заметила, что ожоговый волдырь раздулся и засветился.

– Иф?.. – позвала слабо.

– Не врет, – подтвердил охранитель кисло, возясь с сумками.

Я снова уставилась на Вэла.

– И… и сколько продолжается… срок вы-вынашивания? – пролепетала я.

– Дней пять-семь. Потом от кожи отделяется яйцо, из которого через месяц вылупляется айт.

– А… но…

– Для жизни неопасно, – усмехнулся Вэл, – и даже рука у тебя после этого не отвалится. Зато запомнишь, как в одиночку шастать по незнакомым лесам.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне сказать и слова.

– Не спорю, ты умеешь ладить и с лесом, и с животными, но у тебя нет навыков общения с магическими существами. А их в лесах водится много. И не всегда они так милы и безобидны, как айты.

Безобидны?..

– Рядом с некоторыми особями айты – сущие котята. И в обычное время они неагрессивны, нападения вообще для них нехарактерны. Даже рядом с гнездом. Тем более – на людей. Видимо, им чего-то не хватает или… Короче, держись рядом со мной, – закончил Вэл и, пришпорив своего коня, первым отправился туда, где светлел выход из леса.

Я, оглушенная и испуганная, послушно поехала следом.

– Лекс, поторопись, мы почти приехали! – рявкнул Вэл, а я, скривившись и показав его спине язык, попросила Шейтара поспешить.

За последние пять дней пути никаких существенных событий не произошло, если не считать того, что мы с Вэлом сначала почти подружились, потом быстро друг друга достали, а под конец страшно разругались. И сейчас, когда страсти немного поутихли, сохраняли шаткое перемирие.

Я поежилась от пронизывающих порывов ветра, закутываясь в новую куртку и засовывая замерзшую ладонь за теплый отворот. Перчатками я, разумеется, не озаботилась: только здесь, высоко в горах, я впервые увидела столько снега и почувствовала болезненные щипки мороза. Правда, Вэл заметил, что это только цветочки, то есть поздняя весна, и все прелести высокогорья я оценю по зиме. Но мне от этих «объяснений» легче не стало.

В нагрудном кармане я нащупала маленький теплый шарик – яйцо айта. Все прошлые дни рука распухала, и однажды под утро я проснулась от короткой вспышки боли. Кое-как обернув краем простыни кровоточащую рану, я поползала по кровати и отыскала яйцо под подушкой. Оно оказалось круглым и прозрачным, а за стенками мерцала крохотная фигурка, закутанная в языки пламени. Сначала «скорлупа» была мягкой, упругой и шелковистой, как кожа, но со временем затвердела и теперь походила на обычное стекло. А позже я заметила, что шарик «рос».

– Лекс!..

– Да еду я, еду! – буркнула в ответ и снова поторопила Шейтара.