– Э-э-э… Нет, не могла бы, простите, – с лицемерным смущением пролепетала я. – Дело в том, что я… Я не одета…

Из-под одеяла донесся смешок, а я, воспользовавшись положением, сильно пнула «опасного жулика». Он засопел, но промолчал. Странно, как он при таком немалом росте умудряется быть незаметным? Свет Двойной луны падал прямо на постель, и со стороны казалось, что кроме меня никого под одеялом нет. Видать наколдовал что-то, м-магию его…

За дверью пошушукались, и прежний голос решил:

– Однако, с вашего разрешения, мы зайдем.

Они бы всё равно вошли, так или иначе. Пусть лучше «так», хоть шума будет меньше…

Моё сухое «да», запасной ключ, короткий щелчок, и знакомые три фигуры в черном с подсвечниками наперевес молча закопошились в моей комнате. Натянув до подбородка одеяло, я пристально следила за каждым их движением и думала. О том, что пламя в подсвечниках… ненатуральное. Слишком яркое, слишком мощное…

Естественно, ничего не найдя (ни преступника, ни ценностей), один приблизился ко мне и зашарил взглядом по постели.

– Дей-ли, мы просим прощения, – вкрадчиво заговорил он, – но в этой комнате осталось еще одно необследованное место…

Меня от такого цинизма передернуло, а Вэл под одеялом напрягся, как зверь перед прыжком. Я замерла, лихорадочно соображая, как выкрутиться, и мой взгляд упал на столик, где лежали все походные бумаги. Ну, конечно же!..

– Не стоит, – холодно предупредила я.

– Почему же? – насмешливо поднял кустистые брови главарь. Гадкая же у него рожа…

– Советую сначала ознакомиться с походными бумагами обыскиваемого, а потом уж чинить беспредел, – я сухо поджала губы. – Мои бумаги – на столе.

Кажется, бабушка занимает не последнее место в волшебном мире… От вида печати моего рода мерзавцы дружно побледнели, поспешили принести глубочайшие извинения, вернуть бумагу и убраться восвояси, со скрипом закрыв за собой дверь и погасив свет. Я перевела дух. Сердце колотилось как сумасшедшее: мне больших трудов стоило сохранить вежливый тон и невозмутимое лицо. Благодарю, бабуль… И за поддержку, и за воспитание.

Выбравшись из кровати и подобрав бумаги, я бережно спрятала их в сумку, после чего начала собирать остальные вещи, попутно зажигая от искр кременьков свечи. Вот оно, нормальное пламя, не то что… колдовское. В коридор вновь вернулась тишина, и за моей спиной вспыхнуло маленькое солнце. Это «опасный жулик» тоже вылез из-под одеяла. Перед его сосредоточенным лицом замер зеленоватый круг с символами, похожий на солнечные часы.

Я повернулась и посмотрела на «жулика» в упор. Он же не обращал на меня внимания, усердно изучая символы на колдовском круге.

– Ну? – поинтересовалась я.

– Чего «ну»? – не понял он.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу, – широко улыбнулся нахал. – Прощай! И надеюсь, что мы с тобой больше не увидимся. Ни в этой жизни, ни в последующих.

– И это вместо благодарности? – изумилась я.

– Забыла, что из-за тебя этот бардак и начался? – ухмыляясь, возразил Вэл. – Хотя я не против твоей благодарности – за то, что позволил тебе загладить свою вину передо мной. И не забудь, что я не бросил тебя в коридоре. А в ущерб себе – и он картинно потер колено, – доставил в твою же комнату. Знаешь, что было бы, поймай двуликие тебя с поличным? Бумажками бы не отделалась, – подвел он итог своим нравоучениям, неприятно улыбаясь.

От такой наглости я потеряла дар речи. А эта сволочь меж тем погасила зеленое «солнце», снова завернулась в свой жуткий плащ и отправилась на балкон. Кажется, собираясь спуститься вниз по моему же, простите, белью. Я, разумеется, бросилась на защиту своего скудного имущества.

Второй этаж – балкон – веревки – земля. Как все знакомо… Одну сушильную веревку Вэл оборвал, и мокрые рубаху и штаны я подняла с земли. И зачем ему, спрашивается, магия дадена?.. А раз он не может без нее спуститься со второго этажа, значит, я рискну надавать ему по шее… Перекинув мокрые вещи через плечо, я быстро домчалась до конюшни, но опоздала. Когда я пробежала через распахнутые настежь врата, в стойле не было никого, кроме жалкой клячи, которую уже успел оседлать Вэл.

– Ветер! – в отчаянии закричала я, озираясь по сторонам. – Ветер, ты где?

– Лошади слишком восприимчивы к поисковой магии двуликих – с ума сходят и удирают, – хмуро пояснил сероглазый жулик и потрепал по холке клячу, – если силы есть. В общем, пора мне, – и он направил клячу на дорогу.

– Подожди, подожди! – я схватила лошадь под уздцы. – А я?.. Мне в город надо!.. Здесь же… только дорога!.. Как я пешком?.. С вещами?..

– Молча, – отрезал он. – Кляча всего одна, да и не по пути нам. Раз ты опоздала, то я тут ни при чем.

– Да ведь ты!.. – задохнулась от ярости я. – Да ведь я только что тебе помогла!..

– Ты не мне помогала. Ты исправляла свою собственную оплошность, – строго отметил Вэл и слегка стукнул по моему запястью рукояткой хлыста.

Я непроизвольно отдернула руку, отшатнувшись в сторону, чем этот гаденш и воспользовался, обдав меня на прощание тучей пыли. Я сердито чихнула. Вот же скотина… И за что? За то, что не выдала его двуликим! Кстати, хорошо бы узнать, кто они такие… Но сдать его определенно стоило!.. Вот и делай людям добро… магам, в смысле.

Ладно, зараза, попадись мне только…

Преисполнившись мечтами о мести, я вернулась в конюшню. Ведь нашел же он клячу?.. Значит, может найтись еще кто-нибудь… невосприимчивый. Я рыскала от стойла к стойлу, пока не заглянула за последнюю перегородку, где обнаружила сопящий темный клубок. И, присев, опознала в нем милого серого ослика. Да, ослик, это, конечно, не мой жеребец, но и не совсем ничего. И я, воровато оглядевшись, прикрыла спящую скотинку сеном и поспешила обратно, на постоялый двор. Промедлю – останусь и без лошади, и без осла.

К моей досаде, все вещи были насквозь мокрые, в том числе и единственная пара тщательно вымытых туфель. Я нашла в коридоре свои тапки, изучила «спальные» рубаху и штаны и решила, что лучше так, чем голышом. Наспех растолкав одежду по двум сумкам, проверив сохранность денег и бумаг, я взвалила вещи на плечи и отправилась к ослику, поминая недобрым словом исчезнувшего охранителя. И этот тоже свое получит…

Ослик, разумеется, не выказал радости, когда я разбудила его, заставила встать и обвешала сумками. Да, бабушка велела не путешествовать по ночам, но я теперь боялась не разбойников, а кражи своей живности. Одна бы я никогда не дотащила сумки до следующего городка, а денег у меня не так много, чтобы и до города на перекладных добираться, и новую лошадь покупать… А до попутного городка добираться – полдня пути. На Ветре. А не пешком, с осликом и сумками под мышкой.

Я вывела полусонную живность на дорогу и потащила за собой.

Допутешествовалась… Видела бы меня сейчас бабушка…

– …умерла бы от стыда, – хихикнул невидимый ифрил. – А вернее всего от смеха.

– Тебя не спросили, – огрызнулась я, – тоже мне, охранитель! Сбежал, бросил на произвол судьбы в самый ответственный момент!..

– А не мое дело тебя из передряг вытаскивать! – объявил он, появившись на холке ослика. – Мое дело тебя об опасности предупреждать и давать советы, а послушаешь ты меня или нет – твои проблемы. Я ведь предупредил тебя там, в коридоре? Предупредил. Ты меня послушалась? Нет. Вот и имеешь теперь то, что имеешь, и не вздумай жаловаться.

– Обойдешься! – больше крыть было нечем, ибо прав он, как ни крути.

– Увидим, – ухмыльнулся ифрил. – Впереди еще до-о-олгий путь, а ты, разумеется, с собой и перекусить не взяла, и о воде не позаботилась? А как твой осел захочет пить под утро и заартачится?

– Ну, извини! – обиделась я. – Не привыкла, знаешь ли, с постоялых дворов удирать на ночь глядя!

– Ничего-ничего, привыкнешь, – примирительно пообещал Иф. – А о пропитании я позабочусь, не переживай. И поспать бы тебе сегодня хоть немного, – заботливо добавил он, – а?..

– Нет, – упрямо качнула головой. – Дойду до города – там и отдохну.