— Остановись — шепчет она…

— Не могу… это мой постоянный ответ на всю оставшуюся ночь. Бессонную ночь, удушающую своими соблазнами и желаниями ночь. Я не могу остановиться, особенно, когда она не сопротивляется, больше того, робко отвечает. Это просто невозможно. Пусть для Евы я служу неким утешением, для меня же она — награда, выстраданная награда. Мечта, которую я считал неосуществимой, недостижимой. Она то, к чему я шел, поступаясь всеми принципами и правилами. И я не намерен останавливаться, когда могу не тормозить и продолжать прокладывать дорожку из поцелуев по бархатистой коже.

— Леша… Мы совершаем ошибку…

— Нет. Все так и должно быть — снова накрывая ее губы поцелуем, чтобы не слышать ненужных слов, а срывать стоны с сахарных губ, выдыхаю я.

Эта ночь — моя. Эта женщина — моя. Этот поступок тоже мой. Поэтому, молчи Ева и дай мне любить тебя…

Я не понял, когда она расслабилась, когда перестала шептать о том, что мы должны прекратить. Я просто пропустил этот момент потому, что стоило мне снять с Евы пижаму, что я еще час назад с таким трудом одел на нее, все ее слова перестали доходить до меня. К голове прилила кровь, в ушах набатом стучало только одно: «хочу и люблю». Я хочу ее и люблю ее. Вот и все. Уже поздно «одумываться» и «прекращать», поздно что-то говорить. Да и какие разговоры, когда она тянется к моим губам, когда ее руки обвивают за шею? И единственное, что она еще в силах повторять это:

— Леша…

Так протяжно, так желанно и так трогательно. Чертова одежда! Она стала помехой, не позволяющей прочувствовать тело Евы целиком. Я сбрасываю рубашку, ломаю ширинку на брюках, пытаясь стянуть их. И наконец, достигаю цели. Раздеваюсь. Понимаю, что Еве тяжело удерживать мой вес на себе, удерживаюсь на руках. И делаю то, о чем мечтал так давно, закидываю ее безупречные ноги себе на плечи. Вижу, как она закрывает глаза и подаюсь вперед. Все. Мы преодолели последний рубеж. Дороги назад нет. Не для нее, не для меня. Больше никаких границ. Никаких препятствий. Только мы вдвоем, наедине с этим миром и друг другом.

В тишине безлунной ночи слышаться наши стоны, вскрики и бессвязный шепот. Последствия будут завтра. А сегодня только удовольствия, что мы можем получить, что мы хотим получить. И неважно, что я пользуюсь ситуацией, неважно, что она делает это будучи в полубреду, все равно! Главное, она — моя, а я — ее. Это главное. Это важно.

— Я люблю тебя! Я так сильно люблю тебя — шепчу я прижимая Еву к себе сильнее…

С первыми лучами солнца, мы падаем на влажные простыни и забываемся сном, в котором Ева, как и этой ночью будет только моей.

Ева

Утром сильно болела голова, а еще душа. Так болела, что в пору в петлю лезть. Но, я не из тех, кто по любому поводу и без оного пытается свести счеты с жизнью. Слишком много всего было у меня в этой жизни, чтобы так просто с ней расставаться. Я пережила самое страшное горе — потеряла брата и все все равно продолжила влачить жалкое существование.

Что же изменилось? Узнав о смерти мужа, я легла в постель к его сыну? Если рассматривать это с точки зрения морали, тогда только петля. Худшего безнравственного поступка еще никто не совершал. Правда, мораль, стоит признать, давно уже перестала быть чем-то важным для меня. Иначе я бы не вышла замуж за мужчину, которого не любила, не лгала бы себе, что все прекрасно и уж точно не осталась бы в доме с юношей, что признался мне в пылких чувствах. Так, что — к черту мораль!

Стыд? Да, бросьте! Мне, безусловно, стыдно. Перед самой собой стыдно, но не более. По сути, меня Алексей не принуждал, разве что, первые несколько минут я вяло отбивалась. Да, я была больна, да, голова у меня не варила, поскольку я только узнала о смерти Саши. Довольно, слабые оправдания, если цепляться за них. Женщина способна остановить влюбленного в нее парня, если хочет этого. Я же вчера хотела только забыться и весьма успешно получила желаемое.

Вина? О, чувство вины могло бы меня снедать, в том случае, если бы я давала какие-то клятвы и обеты. А на деле? Я просто не успела ничего и никому пообещать. Любила ли я Сашу? Странно, но мне казалось, что полюбила, но только тогда, когда от него, как от личности ничего не осталось. Хотела ли я Алексея? Нет. Определенно, нет. Ровно до того момента, как он не начал осыпать меня поцелуями. Я не отказала ему потому, что мне было хорошо. Так, о каком чувстве вины может идти речь?

Вроде бы, все эти умные мысли должны были заставить меня прийти в себя. Вместо этого, я сейчас заперлась в ванне и рыдала сидя на унитазе, ткнувшись лицом в полотенце. Внутри все болело, так болело, что хотелось вырвать сердце из груди, в надежде, что мне станет легче. Горе топило меня. Вина — душила. А стыд снедал. Я чувствовала, как сердце разрывается, как душа кровоточит и ничего не могла с этим сделать.

Наверное, так мне и надо. Я заслужила то, что имею. Всю жизнь плыву по течению, чего же тогда хочу? Не мне выбирать к каким берегам пришвартовываться. Пора уже понять, что ничего не бывает просто так. На все имеет причина и поступок. Поступок, который определяет дальнейшую судьбу человека. Я всегда выбирала самые легкие поступки и искала простые причины, не пытаясь вникнуть в суть. Вот и поплатилась.

Ну, все, хватит, разыгрывать из себя безутешную вдову и поруганную невинную деву в одном лице. Надо умыться и… попрощаться с этим домом.

Привычные действия, кое-как принесли мне относительное спокойствие. Именно с этим спокойствием я начала новый день и встретила на кухне Алексея. Молча кивнула ему, завязала фартук и занялась готовкой. Надеюсь, он сам управиться с похоронами и утрясет вопросы наследования. Мне от Саши ничего не надо. Подпишу любые бумаги и на этом поставлю точку. А про сегодняшнюю ночь забуду, как про страшный сон. Ведь именно таким мне кажется произошедшее. Не стану лишать себя иллюзий.

— Ева, прости меня, за случившееся ночью. Как ты себя чувствуешь? — встрепенулся Алексей, когда понял, что я не собираюсь заводить с ним разговор.

— Бог простит, Алексей. А чувствую я себя нормально — не соврала я, действительно, простуда отступила — когда похороны?

— Думаю, завтра. Не стоит тянуть. Я все устрою — поспешил он заверить меня.

— Хорошо. Тогда, сегодня я переезжаю к себе в квартиру, а завтра приду попрощаться с Сашей — обыденно сообщила я.

Почему так? Почему кажется, что все в порядке? Это не бесчувствие. Это пустота, она уже начала растекаться внутри. Что-то такое бывало прежде, после смерти Темы. Я вначале умирала от боли, а потом, наоборот почти ничего не ощущала, кроме бескрайней пустоты.

— Ты все решила? — слишком спокойно спросил Алексей.

Может после этой ночи он ко мне остыл? Я ему больше не интересна? Что ж, я была бы этому несказанно рада. Но, мне слишком часто не везет, поэтому не стоит верь, что удача улыбнулась мне на этот раз. А вот, случаем воспользоваться стоит. Алексей настроен на мирное расставание и я не буду ждать момента, когда он передумает.

— Да, я все решила. Ты против? — обернулась я к нему от плиты, впервые за это утро не отводя взгляда.

— Да, я против. Но препятствовать твоему решению не вправе. Я обещал тебе, что не стану решать за нас двоих. Хочешь уйти — уходи. Возникнет желание вернуться — я буду рад.

— Спасибо — кивнула я.

— Ева, я взял тебя насильно или же…

— Нет! Я не сопротивлялась. По-настоящему. Я не предприняла никаких попыток остановить тебя, поэтому не думай, что я виню тебя. Просто, мне было плохо и ты помог. Вот и все.

— Понятно — не дожидаясь больше от меня никаких ответов, пасынок поднялся со стула и опустив голову вышел из кухни.