На кухни Ева гремела тарелками. Опять она за свое. Я давно купил посудомоечную машину, но Ева упрямо продолжает мыть посуду руками и никакие доводы относительно этого занятия, она и слышать не хочет. Вообще, я заметил, будь ее воля, Ева и экономку бы уволила, но я пока не позволяю. Пока — это ключевое слово. Эта девушка способна веревки из меня вить, если захочет. Она оборачивает любой спор в свою пользу. И единственный раз, когда Еве не удалось меня убедить. касался ее постоянного посещения отца, но и тут, она солгав мне, продолжила ходить к отцу. Это неимоверно раздражает. Что ей не хватает? Зачем она продолжает возвращаться туда? Разве это не глупо? Разве ей не причиняет это боль? Зачем?

Ева не обернулась, когда я зашел, она просто не слышит моих шагов, я уже это заметил и бессовестно пользуюсь. Подхожу вплотную и обнимаю ее, жадно вдыхая аромат желанной женщины, подбородком отодвигаю локоны и целую ее шею.

— Я вернулся — шепчу в маленькое ушко.

— Проводил? — откидывается спиной Ева на мою грудь, продолжая намывать тарелки.

— Проводил — совершенно не чувствуя за собой вины за ложь, отвечаю.

— Молодец, она неплохая девочка, присмотрись к ней.

— Не хочу, она — никакая девочка — особо выделяю я последние слова, надеясь, что тема — закрыта.

— Ты неправ, Нике ты очень нравишься — сжимая тарелку в руке, не останавливается Ева.

— А тебе? Я нравлюсь тебе, Ева? — начиная заводиться, сжимая сильнее ее талию, больше зло, чем с любопытством спрашиваю.

— Конечно, ты мне нравишься, даже больше, я люблю тебя, но я не о таких чувствах говорю, Ника ты нравишься, как молодой человек — закрывая воду, поворачивается в кольце моих рук Ева и сейчас смотрит прямо мне в глаза.

— Я тоже тебя не о том спрашиваю. Я хочу знать, нравлюсь ли тебе, как мужчина? — вглядываюсь я в этих зеленые колдовские глаза.

— Алексей, ты красивый мальчик… Любая женщина это заметит, я тоже вижу это…

— Ева, замолчи! Я устал! Ты понимаешь о чем я говорю! Или хочешь сказать, что не видишь, как я к тебе отношусь?! — отходя от мачехи, срываюсь я на крик.

Ева

— Ева, замолчи! Я устал! Ты понимаешь о чем я говорю! Или хочешь сказать, что не видишь, как я к тебе отношусь?! — кричит мне в лицо Алексей.

Я пораженная смотрю на него. Как я не заметила? Неужели не хотела видеть? Да — отвечаю сама себе — не хотела. Он никогда не относился ко мне, как к мачехе, он вообще никогда не относился ко мне, как к посторонней. Я-то дура, думала, что мы — просто близкие люди. Но, это вовсе не так. Мальчик просто захотел меня. Захотел чужое, принадлежащее его отцу. А я подогревала его желание тем, что не пыталась оттолкнуть. Вела себя, как эгоистичная стерва. Показывала ему свое отношение, доброе отношение, но не более. Он, по определению, никогда не смог бы меня заинтересовать. Во-первых потому, что он — сын моего мужа, а во-вторых потому, что он очень похож на моего брата и последние полгода даже поведение Алексея, совпадало с поведением Артема. Но, Лешино отношение было продиктовано элементарным желанием занять место своего отца в моей постели.

Я, шокированная этим открытием, осела на стул. Склонила голову и потерла виски, в голове шумело. Я вспоминала все это время проведенное с Алексеем и чем больше вспоминала, тем сильнее утверждалась в мысли, что я — идиотка. Прошляпить такую очевидную вещь, не понять того, что изначально могло быть ясно. Как я не увидела? Как?

— Леша, это уже давно? — стараясь не встречаться с ним взглядом, спросила я.

— Давно, Ева, очень давно. Почти сразу. Думал, что отца к тебе ревную, а на деле тебя к отцу ревновал. Ты ведь, такая удивительная, красивая, умная, милая… юная, как ты могла быть с отцом? Он тебе не подходит. Евочка, я люблю тебя и хочу быть только с тобой…

— Леш, это пройдет. Ты думаешь, что любишь, но это только твои иллюзии, такое бывает, когда долго с одним человеком рядом находишься…

— Замолчи! Ева, ты не понимаешь, это не пройдет — пасынок схватил меня в охапку и подняв на руки прижал к себе — солнышко мое, я люблю тебя и ты тоже полюбишь меня, я ведь не урод…

Смешно. Это повторяется, Саша мне что-то такое уже говорил, теперь его сын повторяет те же слова. Яблоко от яблони не далеко падает. Они оба властно подчиняют меня. Сначала один, теперь второй. Но, я не позволю повториться истории. С меня хватит! Я устала. Устала оттого, что все решают за меня. Устала плыть по течению. Устала от навязывания чужих желаний. Я больше так не могу.

— Леша, отпусти меня, мне надо подумать — тихо, но уверенно произнесла я.

— Ева, подумать? Ты готова обдумать наши отношения? — кажется, он сам не верит в мои слова, я лгу, но лгу правдиво.

— Да, Леш, ты же дашь мне… время? — мягко спрашиваю я и, словно, чувствуя, что так будет правильно, касаюсь его щеки ладонью, легко проводя пальцами от скулы к подбородку, Алексей прижимается к моей руке, будто животное, требуя большей ласки.

— Хорошо, конечно. Подумай. Ты сегодня, наверное, устала? Ложись спать. Поговорим завтра.

— Спасибо — произношу я, когда он отпускает меня.

Никакого «завтра» не будет. Я сегодня же собираю вещи и ухожу. Достаточно, я слишком долго терпела.

С этой мыслью, я заперевшись в спальне покидала самые необходимые вещи в наплечную сумку, собрала документы, некоторые деньги и стала ждать рассвета. Прощаться с Алексеем в мои планы не входило, поэтому мне нужно выйти из дому, когда он будет крепко спать, а это рассветные часы.

Время тянулось слишком медленно. И я начала вспоминать. Такое уже случалось прежде. Я вызывала у мужчин похоть вперемешку с желанием постоянного обладания, они принимали это за любовь. Старались завлечь меня в свои сети всеми правдами и неправдами, но до Саши не было таких, кому это удавалось. Я не позволяла. С Сашей — позволила. Почему? Уж точно не из-за симпатии к нему. Нет. Я сделала это только потому, что мне надоело останавливать мужчин, а ее потому, что Саша выглядел по-настоящему устрашающим, таким, как он не перечат и у таких, как он, чувствуешь себя, как за каменной стеной. И я чувствовала. Но недолго. Он попал в аварию. Я осталась сама по себе.

Алексей казался мне близким человеком тем, кто испытывает ко мне дружескую привязанность. Ошиблась. может, привязанность он и испытывал, но отнюдь не дружескую. Все, чего хотел этот мальчишка — это завладеть мной, как и многие до него и его отца. Что изменилось? Ничего. Кроме того, что с Сашей я поняла, каково это — быть объектом любви, которая не нужна. Да, не спорю, я почти влюбилась в Александра, когда случилась трагедия, но думаю только потому, что я все время была рядом с ним. Привязанность и симпатия пришла лишь по причине беспомощного состояния мужа. И мне жаль с расставаться с ним, но сейчас Саша не способен меня защитить от собственного сына — никто не способен. И пока ситуация не переросла в критическую, я должна уйти. Скрыться. Спрятаться.

Пусть это трусость и бегство, но лучше так. Судя по фанатичному блеску в глазах Алексея, он дошел до точки кипения и если я не уйду сейчас, то вряд ли вообще смогу уйти. Безусловно, мне будет тяжело первое время, но не привыкать. По сути в этом городе меня ничего не держит, дед — мертв, брат тоже, родители пропали без вести, друзей я никогда не имела, а что еще? Что еще может меня здесь удерживать? Саша? Глупо, он даже не поймет, что меня нет. Вот, пожалуй и все, самое время сменить обстановку, город и окружение. Я не птица в клетке, не зверек на цепи и не игрушка на полке, я — человек, со своими желаниями, мечтами и целями. И раз, никто не желает этого понять, то я тоже больше не собираюсь объяснять. Я просто уйду.

С такими тяжелыми мыслями я закрыла дверь в квартиру и жизнь, что никогда не принадлежала мне.

Алексей