Всадника с женщиной они не видели. С времен последнего дождя здесь не проезжал ни один всадник. Гужевых лошадей и хромого жеребца Шахны обменяли на свежих. Поели холодный рис, запивая только что подоенным молоком.

Орландо расседлал свою кобылу, чтобы насухо вытереть ее. При этом он прислонил капкан к стволу дерева. Каррас взял его в руки, внимательно рассмотрел и спросил:

‑ Этот твой капкан?

‑ Почему ты спрашиваешь?

‑ Он кажется мне знакомым. Орландо рассмеялся:

‑ Очень может быть. Я потерял его и нашел в вашей деревне.

‑Ты привез его со своей родины?

‑ Верно.

‑ Что ловят франконцы таким капканом?

‑ Волков, порой даже медведей.

‑ Здесь нет ни волков, ни медведей.

‑ Зато им можно ловить и другую дичь, циветту или бешеных псов.

‑ И людей?

‑ И людей.

Во второй половине дня они встретили крестьян, которые отдыхали на обочине после работы в поле. Молодая мать кормила грудью младенца. Когда она увидела всадников, то прикрыла лицо, оставив открытой грудь. Упругая и молочно‑белая она ярко выделялась на темной ткани одежды.

‑ Куда вы скачете? – спросили крестьяне. Шахна и его люди промчались мимо них молча.

‑ Почему мы не ответили на их вопрос? – поинтересовался Орландо.

Шахна ответил:

‑ Скрывай свое золото, свои мысли и цели своего пути!

Когда дорога шла по равнинной местности, они спали в седле с полузакрытыми глазами, опустив подбородок на грудь. Однажды молодой даиламец упал с лошади.

‑ Где я? – спрашивал он, когда мужчины, ругаясь, сажали его обратно в седло.

Рано утром они нашли остатки кострища с еще тлеющими углями.

‑ Теперь они в наших руках, – сказал Каррас, который ехал рядом с Шахной впереди отряда.

‑ Нам стоит поспать два, три часа, – предложил Шахна, – чтобы у нас были силы, когда охота достигнет разгара. Еще сегодня мы поймаем их.

Когда Орландо проснулся, солнце уже стояло в зените.

‑ Мы должны поспешить, – подгонял Шахна. – Внизу – тропы старого торгового пути. Веками здесь возили наверх рис с побережья Каспийского моря. Дорога пологая, но продуваемая ветрами.

Отдых пошел на пользу людям и животным. Отдохнувшие, они спешили к долине. За резким поворотом дороги они столкнулись с торговцами рисом в длинных войлочных одеждах, кутающихся в капюшоны. Их выкрашенные хной бороды были коротко подстрижены. Они гнали перед собой стадо мулов, тяжело нагруженных мешками с рисом. Колокольчики на упряжках, звенели по всей долине светло, как музыка.

‑ Да пребудет с вами Аллах! – крикнул Шахна, – Вы не видели всадника с женщиной и двумя гружеными лошадьми?

‑ Они отдыхали в лесочке возле Чала, – сказал самый старший.

‑ Как далеко это отсюда?

‑ В гору на лошадях три часа.

‑ Да дарует вам мир Всемогущий!

‑ Сейчас и навсегда.

Они добрались до деревни Чала в самом начале второй половины дня. Ни следа беглецов. Брошенные, как надгробья, лачуги лежали в придорожной пыли. Преследователи стучали во все двери. Никто им не открыл. Нигде не показался ни один человек.

‑ На коней! – ругаясь, крикнул Шахна. – Едем дальше!

Чем глубже они спускались, тем больше изменялась природа. Долины становились более зелеными.

‑ Там внизу лежит Сад дикости, – сказал Кар‑рас, который лучше всех ориентировался в этой местности и столь ловко использовал это знание, что его стали воспринимать как заместителя Шахны. Вообще, казалось, Шахне понравился юный Каррас. В то время как с другими он обращался как командующий и держал своих товарищей на расстоянии, с этим юношей он шептался, смеялся и касался его щеки, как будто тот был его близким родственником или другом.

Когда они доехали до Сада дикости, закричала кукушка. Воздух наполнился ароматом смолистой древесины. Бутоны самшитового дерева с серебристыми листьями заполонили ноздри своим сладким запахом. Вода булькала на гладко усыпанной гальке. Жадно глотали лошади прохладную свежесть.

Орландо низко наклонился к берегу, чтобы напиться – и заметил след. Это были отпечатки двух подков в мягком песке ручья, свежие, как будто их оставили секунду назад. В тот же момент следы заметили и другие.

Шахна приложил указательный палец к губам. Они стреножили коней и торопливо пошли по ручью с кинжалами наголо.

Им не пришлось долго искать. На повороте ручья под ивой лежали лошади. Они так обессилели, что не могли держаться на ногах. Сухела сидела на корточках рядом со своим возлюбленным. Даже во сне было видно, какую боль ей доставляла скачка. Они лежали там как убитые. Шахна достал плетку и с силой ударил юношу по лицу. Кровавый след, перечеркнувший нос и губы, превратил юное лицо в разорванную рану.

Юноша хотел вскочить, но тут его встретил новый удар. Боль повалила его на землю. Он закричал, как заяц в когтях сокола.

Лишь теперь пробудилась ото сна Сухела. Ничего не понимая, она смотрела на мужчин, которые окружили их лагерь.

Потом, осознав весь ужас действительности, она попыталась прикрыть своего возлюбленного. Тогда Шахна хлестнул в третий раз. Удар пришелся между плечами и шеей.

‑ Свяжите ее! – приказал он. Не удостоив ее ни единым взглядом, он предоставил ее своим людям.

Выше по ручью рос бамбук толщиной с руку. Дерево тянулось к небу. Саблей он вырубил поляну, два шага на два шага. Туда он велел принести юношу. Они положили его на землю, лицом к небу. Его раскинутые руки и ноги крепко привязали к бамбуковым колышкам.

‑ Что ты хочешь сделать с этим собачьим сыном? – спросил Каррас

‑ Мы не тронем и волоса на нем, – сказал Шахна. – Мы предоставим это бамбуку.

‑ Бамбуку?

‑Так казнят монголы прелюбодеев. Он лежит на бамбуковых ростках, шириной с блюдце и высотой в два пальца. Знаешь, как быстро растет бамбук? Два фута за ночь. Хорошо орошаемый, согретый теплом его тела, бамбук убьет его быстро.

Орландо спросил недоверчиво:

‑ Ты хочешь сказать, что бамбук…

‑ Бамбук продырявит его, медленно и непреклонно. Ему потребуется для этого целая ночь.

‑ А женщина? Что будет с ней?

‑ Для ее преступления существует только одно наказание: закон требует побить ее камнями.

Орландо сел на своего коня и ускакал прочь.

Лишь когда солнце опустилось за вершины гор, он остановился. Холодом веял ветер со снежных полей.

Вдали кричали горные галки. Или это был человек? Орландо всю ночь держался далеко от лагеря.

Когда утром они выезжали, то проскакали мимо холма из камней высотой по колено. Под ним лежало размозженное тело женщины. Орландо слышал, как один низаритов сказал другому:

‑ Клянусь Аллахом, росток толщиной с голову ребенка в кровавом разорванном мясе! Он выглядит как женщина, которая рожает.

Уже позже, во время первого отдыха на обратном пути, Шахна спросил Орландо:

‑ А где ты был во время побивания камнями, Аднан?

И прежде чем тот успел ответить, добавил:

‑ Разве не написано, что наказание прелюбодейки – долг все правоверных?

Орландо ответил:

‑ Пророк Иисус говорил: «Кто среди вас без греха, пусть бросит первый камень».

‑ Ты знаешь, что пророк сказал о первом камне? Первый бросок принадлежит отцу, брату или супругу грешницы.

‑ Это жестоко.

‑ Наоборот, это хорошо, потому что муж приложит все усилия, чтобы попасть в нее так, чтобы она не мучилась долго.

Орландо был уверен, что палач монголов хорошо бросил камень в свою жену.

Хотя они не спешили, обратный путь им давался особенно тяжело. В чем была причина? В том, что они почти все время ехали в гору? Или же в том, что охота была уже позади? Молча висели мужчины в стременах. Они жевали орехи бетеля, погружаясь в раздумчивость, какая свойственная жителям Востока.

После последней молитвы дня, когда лошади были напоены и накормлены, и был разожжен огонь, мужчины проснулись к жизни. Слышались их смех, чавканье и фырканье тех, кто пил горячий чай и ел жирные куски мяса. Орландо как всегда восхищался живостью этих полудикарей. Как старательно они подбирали слова, делали паузы, повышали или понижали голос, использовали жесты и мимику.