Доменик поведал им о кровавом убийстве на мосту через Дунай, о подлом убийце из‑за угла, которого раскромсали рыцари Баварского герцога, об отрубленной голове у Регенсбургских ворот.

‑ Ты узнал мертвеца?– спросил магистр.

‑Да.

‑ Назови нам его имя.

‑ Horribile dictu! Молвить – и то ужасно!

‑ Говори!

‑ Это был… – Доменик поколебался. – Это был Гемини.

‑ Гемини? Мой брат? Неправда! Как смеешь ты… Ты бредишь! Что за безумие? Адриан сейчас в Персии. Как он мог оказаться на Дунае? И зачем ему закалывать герцога Кельгеймского?!

Орландо вскочил. В крайнем возбуждении он указал на Доминика и закричал, обращаясь к магистру:

‑ Он лжет, либо стал жертвой обмана! Вы же не верите серьезно, что…

‑ Это был он, – прервал его Доменик, – Фердинанд ле Форт – мой свидетель. Ошибка исключена. Не только удивительное сходство. Мы видели за левым ухом клеймо Бафомета. Ошибка исключена. Я знал его хорошо.

‑ Говоришь, что знаешь его, а сам утверждаешь, будто он убийца и зарублен, как бешеный пес! Адриан? Да как ты смеешь!…

Орландо окал кулаки. Его глаза пылали гневом и презрением.

‑ Omnia aequo animo ferre sapientis. «О человеке молено судить по тому, насколько равнодушно он переносит страдания», – произнес магистр.

‑ Это неправда! – закричал Орландо. – Если бы с Адрианом что‑то случилось, я бы знал об этом. Он мой близнец. Он жив. Я знаю это всем моим сердцем. Он жив.

‑ Он умер, – сказал Доменик. – Господи, смилуйся над его душой. Requiescat in расе!

‑ Во веки веков. Аминь, – добавил магистр.

В день поминовения всех усопших сразу после хвалебна, полуденной часовой молитвы, в большой башенной комнате над палатином состоялось собрание. Лишь немногим посвященным было позволено присутствовать там. Как хоральная крипта являлась сердцем ордена, так палатин был мозгом организации. Здесь, за толстыми крепостными стенами, хранился главный архив тамплиеров.

Двенадцать мужей сидели за круглым матовым столом из полированного каштанового дерева. Свет едва пробивался сквозь узкие бойницы башни. С Сены доносились далекие крики рыбаков, которые готовили свои лодки для водной процессии дня поминовения усопших. Ноябрьский туман окутывал день.

‑ Мы достаточно обсудили дело Гемини, – сказал магистр. – Я созвал тайный совет, чтобы сообщить вам о полученных из Баварии документах. Прежде всего – как намерен поступить Орден, чтобы раскрыть предательство? Нам известно, что произошло; известны убийца и жертва. Не ясен только мотив. Кто скрывается за этим?

Перед вами лежат хроники некоторых баварских монастырей, которые располагали доверием герцога Людовика и были лучше осведомлены о его политические делах. Я велел сделать копии. В хрониках Вельтенбургского монастыря сделаны записи о роковом событии за два дня до Lamberti Anno Domini 31 (Лето Господне 1231,15‑е сентября):

Dux Bavarie, procurante imperatore, a quodam sica‑rio occiditur; sed ille nisus fugere tricidatur.

(«Герцог Баварский был убит по указанию императора наемным убийцей. Последнего зарубили при попытке к бегству».)

Аббат Герман из Альтейга, который пользовался доверием герцога как его духовник, пишет еще подробнее. Вот его свидетельство: Ludvicus, dux Bavarie, presente familia sua a quodam ignoto pagano cultro percussus obiit et hoc apud Chelheim insidiis domini Friderici Imperatoris . («Людовик ,герцог Баварский, был заколот незнакомцем кинжалом и умер на глазах своих домашних и слуг. Это произошло в Кельгейме по наущению его господина, императора Фридриха».)

С остальными копиями вы можете ознакомиться сами. Особенно интересным мне кажется комментарий августинских каноников: Ludvicus dux Bavarie а quodam Sarraceno nuncio «Vetuli de Montanis» in medio suorum est occisus. Hoc autem conscientia impera‑toris creditur gestum esse, quia imperator ipsum ducem paulo ante dissidaverat in rebus et in persona, misso ad hoc nuncio speciale. («Герцог был убит среди своих сарацином, посланцем Старца Горы. Предполагают, что это совершили с ведома императора, потому что между ним и герцогом недавно произошли серьезные разногласия»).

Все баварские хроники сходятся на том, что за покушением стоит император. Только каноники упоминают Старца Горы и сарацинов. Августинцы поддерживают хорошие отношения с сицилийским двором. Их аббат помог императору Фридриху в работе над его многотомным трудом о соколиной охоте.

‑ Но какое отношение это имеет к сарацинам?

‑ Как вы знаете, лейб‑гвардия императора состоит из сарацин, которые преданы своему христианскому господину как собаки. Даже анафема папы не в состоянии их напугать.

‑ Лейб‑гвардия и убийство – разные вещи, – возразил старый Жирак, которого звали Адмиралом, потому что многие годы он возглавлял флот тамплиеров на Кипре. – Похоже ли на императора Фридриха, чтобы он поручил неверующим фанатикам убить христианского князя? Вы действительно верите в это?

Он окинул взглядом собравшихся и, не увидев ни тени сомнения на лицах братьев ордена, осознал свое бессилие:

‑ О боже, как с нами обошлись! Мы проливали свою кровь, освобождая от неверующих Святую землю, а наш император нанимает убийцу‑мусульманина, чтобы распространить свою власть в империи.

‑ Это не дает нам права, осуждать императора, – сказал Магистр Монтегю. – Мы должны выяснить, почему один из нас совершил это убийство. По чьему поручению он действовал – императора или Старца Горы? Сделал ли он это добровольно? Или же оказался слепым орудием в их руках? Что за дьявольская уловка заставила его предать Орден, клятву и миссию? Он был одним из лучших наших людей.

Почему он отдал свою жизнь ради чужой власти? У него не было ни малейшей возможности спастись. Что за магическая сила так ослепила его? Мы должны это выяснить. И мы выясним это.

‑ Что вызадумали? – спросил Жирак.

‑ Греческая пословица гласит: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». А мы сделаем это. Тот же самый человек войдет еще раз на том же самом месте в реку времени, так, как будто бы и не утекли два последних года. Мы еще раз пошлем Гемини к ассасинам. Никто, кроме нескольких братьев ордена, не знает, что он близнец. Он пройдет тем же путем, чтобы выяснить, как все произошло. Он должен быть еще более бдительным и вооруженным, чем в первый раз. Мы хорошо подготовим его к этому поручению.

‑ Да, это важно! – воскликнул один из присутствующих. – Ведь этот второй брат‑близнец – не воин, а ремесленник.

‑ Правильно ли я расслышал? – переспросил Адмирал. – Вы хотите сказать, что он синерубашник?

‑ Брат долга, – поправил Магистр.

‑ Кузнец! – возмутился Адмирал. – И вы хотите послать кузнеца к ассасинам? Вы не шутите? Того, кто только лошадей и умеет подковывать…

‑ Оставьте преувеличения. Вы же знаете, что все братья ордена учатся обращаться с оружием.

‑ Дилетанты, новички, – фыркнул Адмирал. – Убойный скот для сарацин. Клянусь честью…

‑ У нас нет выбора, – оборвал его Магистр. – Нет другого близнеца. Только Орландо может еще раз пройти тем же путем. На большую часть дороги мы обеспечим ему надежную охрану.

‑ Что вы думаете предпринять?

‑ Захария из Ратценхофена будет его сопровождать.

‑ Никогда не слышал. Кто это?

‑ Выдающийся воин.

‑ Когда и где его посвятили в рыцари ордена?

‑ Его примут в скором времени.

‑ Новик, – застонал Адмирал. – Новик и кузнец. О tempora, о mores!

‑ Ему восемнадцать, – сказал Магистр, – как Давиду, когда он победил Голиафа. Как Александру Великому, когда он начал свое завоевание мира.

Магистр поднялся, давая понять, что собрание закончилось.

‑ Напоследок я хочу сообщить, что поручил брату Бенедикту разузнать, стоит ли за покушением император Фридрих.

‑ Какому брату Бенедикту?

‑Mus microtus, Землеройке.

‑И как он это выполнит? – спросил старый Жирак.

‑ Pecunia amicos invenit «У кого есть деньги, у того повсюду друзья.»

Только писарь Галь, сухопарый великан с фризского острова Юйст, присутствовал, при беседе магистра с Орландо в тот день. Он говорил: