– Хрен с тобой! Можешь считать, что я у тебя на службе! – согласился разочаровавшийся в жизни опер. – Буду служить честно, как учили, только кровью меня не пачкай.

Кореец сдержал данное помощнику слово, и ни на какие «разборки» его не посылал. Теперь Кореец умер, и бывший подчинённый решил вернуть долг.

– Вот, под деревом нашёл, как раз перед приездом следственно-оперативной группы, – скупо произнёс помощник и выложил перед Климом полупустую пачку сигарет «Столичные» и упаковку жвачки «Лётная». – Из кармана стрелка выпали, когда тот на дерево карабкался, – пояснил бывший опер. – Я проверил: такую жвачку дают в самолёте перед взлётом, чтобы не тошнило, а сигареты произведены в городе на Неве, к нам на остров в продажу такие не поступали.

– Значит, можно предположить, что на дерево карабкался человек, который прилетел из Петербурга? – уточнил «положенец».

– Именно это я и хотел сказать. Причём прилетел он не так давно: в пачке остались сигареты.

– То есть он или мало курит, или прилетел совсем недавно, – решил Клим.

– Либо курит одну марку, и привёз с собой запас сигарет, – уточнил помощник.

– Возьми сколько нужно людей, и в срочном порядке проверь все кемпинги и гостиницы на предмет недавно прилетевших с материка. Особое внимание гостям из Питера, – приказал авторитет заместителю.

– Собирайтесь! Нам здесь больше делать нечего, – велел Клим и, помедлив, обратился к бывшему оперу: – Корейца теперь нет, может, ко мне пойдёшь? Я вижу, ты парень башковитый, мне такие нужны. Работать будешь на тех же условиях, а платить я буду больше.

– Не вижу смысла. Тебя скоро тоже убьют, – честно ответил бывший мент.

– С чего ты взял?

– Раз не побоялись поднять руку на Корейца, значит, дойдёт очередь и до Вас. Это вопрос времени, потому как передел собственности, по всему видно, начали люди серьёзные.

– Откуда знаешь?

– Интуиция, а она меня ни разу не подводила! Поэтому я до сих пор живой.

Клим откровенно поморщился и, засунув руки глубоко в карманы плаща, молча вышел из гостиной.

По заведённой ещё во времена НЭПа традиции сельпо открывалось не раньше десяти часов утра, но жаждущие опохмела медведковцы приходили к магазину засветло: молча тряслись на утреннем холодке от похмелья, мрачно смолили сигареты и, бряцая в кармане мелочью, терпеливо ждали того заветного часа, когда можно поправить здоровье. На дом к продавщице не совались, потому как знали, что Клавка – баба шальная, и от неё ничего, окромя матюгов, не дождёшься. Да и муж Клавкин, Макарка, хоть росточку был невеликого, но в зубы мог дать, не раздумывая. Вот и приходилось мужичкам маяться в ожидании заветного часа.

После того, как потребкооперация не выдержала перестроечного накала и отдала богу душу, сельпо приобрёл Жорка Карась. Первое, что сделал новый хозяин – завалил старую избу, где до этого лет пятьдесят располагался магазин, и на его месте выстроил новое, современное помещение, с гаражом и оборудованным холодильными установками складом. Товара Жорка завёз много – начиная от продуктов первой необходимости и бытовой электроникой, кончая парфюмерией и скобяными изделиями.

После чего Жорка повесил над входом вывеску «Магазин 1000 мелочей», обрядил Клавку в новый чистый халат и поставил за прилавок. К радости мужской части населения, ассортимент вино-водочных изделий сильно расширился. Теперь медведковцы по праздничным дням могли побаловать себя не только «злодейкой с наклейкой», но и самым настоящим шотландским виски, которое, надо честно сказать, по качеству и вкусу сильно уступало местному самогону двойной перегонки, умело настоенному на китайском лимоннике и кедровых орешках.

В тот памятный день Клавка крутилась, как белка в колесе. На календаре была пятница – банный день, поэтому посетителей в магазине было много. Все старались запастись на выходные продуктами, выпивкой и куревом. Женщины покупали крупы, сахарный песок и чай, мужчины в основном пиво и «Беломор». После обеда, когда основной поток покупателей схлынул, в магазин пришла соседка Матрёна со своим избалованным сынком, который устроил истерику и потребовал велосипед. После долгих но безрезультатных уговоров Матрёне велосипед пришлось купить, и Клавка добрых сорок минут проверяла его укомплектованность, заполняла гарантийный талон и помогала накачивать новеньким насосом шины.

Перед самым закрытием магазина зашли двое чужаков. Своих Клавка знала наперечёт, и могла по голосу и неуклюжим ухваткам различить, кто из мужиков на этот раз, пользуясь темнотой и отсутствием мужа, попытался запустить руки под подол её платья.

Посетители вежливо поздоровались, и, не торопясь, стали выбирать продукты. Клавка, глядя на двух хорошо одетых и чисто выбритых тридцатилетних мужиков с манерами лондонских аристократов, покусывала губы и в душе ругала себя самыми что ни на есть последними словами, чувствуя, что опять «потекла»! Это было её собственное выражение, обозначавшее, что в этот момент характер у Клавки становился мягким и уступчивым, а сама она – безвольной и доступной. В такие минуты ей казалось, что она растекается по прилавку, как перегретый на солнце шоколад.

Клавдия знала наперёд, что, сколько бы она ни пыталась сопротивляться, всё окончится сумасшедшей, но скоротечной близостью, и побоями от мужа. Завистливые женщины не упускали случая подробно и в красках описать Макару очередной загул его жёнушки.

Покупатели не мелочились: продукты и выпивку брали самые лучшие. Клавдия, обслуживая приглянувшихся ей мужчин, раскраснелась, томно улыбалась и незаметно расстегнула одну пуговку на блузке. А когда один из них нагнулся, чтобы собрать с прилавка в пакет продукты, женщина уловила запах дорогого парфюма, к которому примешивалась тонкая нотка мускуса разгорячённого мужского тела.

От волшебного запаха Клавдия совсем потеряла голову. Мужа она не опасалась – Макар был бригадиром нефтяников и работал вахтовым методом. До его возвращения из Нефтеюганска оставалось ещё две недели.

– Гостиницы в нашем посёлке нет, так что можете заночевать у меня! – напрямую предложила она. – Да вы не беспокойтесь! – видя смущение гостей, пояснила Клавдия. – Это обычная практика: я комнаты приезжим сдаю за небольшую плату. У меня дом большой, просторный, места всем хватит, – вдохновенно врала работница прилавка. – До областного центра полсотни вёрст! Не потащитесь же вы, на ночь глядя, в такую даль, а я сейчас магазин закрою и вместе ко мне пойдём.

Мужчины подумали, пошептались меж собой, и согласились.

– Вот и славно! – промурлыкала Клавдия, и чтобы вечер прошёл веселей, смахнула в сумку бутылку армянского коньяка. Потом немного подумала и добавила бутылку итальянского вермута и бутылку сухого мартини.

«Чёрт их знает, может, они коктейли предпочитают», – мимоходом подумала любительница острых приключений и, закрыв магазин, в сопровождении двух кавалеров направилась к дому. По спине у женщины бегали мурашки, и чем ближе она подходили к дому, тем мурашек становилось больше. Вечер обещал быть томным.

Ллойд и Маркус, несмотря на своё кровавое ремесло, оказались мужчинами воспитанными и обходительными. Ллойд представился Юрием Кафтановым, а Маркус – Лёней Гурвич. Они помогли накрыть хозяйке на стол и очаровали её своим интеллигентным обхождением. К удивлению Клавки, гости пили красиво, но мало.

«Уж больно они какие-то правильные! – с тоской подумала Клавдия и залпом выпила стопку коньяка. – Боюсь, не раскачаю!»

Но алкоголь и исходившие от Клавки любовные флюиды сделали своё дело. Белокурый Ллойд сам положил на Клавкино колено свою горячую ладонь и невинно поинтересовался местом ночлега.

– Пойдём со мной, голубь сизокрылый, я покажу! – проворковала Клавдия и повела гостя в супружескую спальню.

– А я пока для вас смешаю пару своих фирменных коктейлей, – добавил Маркус, тактично уклонившись от визита в опочивальню любвеобильной хозяйки дома. Кучерявый красавчик Маркус был о себе высокого мнения и, как всякий уважающий себя мужчина, предпочитал солировать в делах любовных, а не участвовать в хоре.