100 жемчужин европейской лирики Алигьери Данте (1265–1321) Все в мыслях у меня мгновенно замирает… Все в мыслях у меня мгновенно замирает, О радость светлая, завижу лишь тебя! Приблизиться хочу – любовь меня пугает И говорит: беги! или умри, любя! С туманом борются темнеющие взгляды… Что в сердце у меня – ты на лице прочтешь. И камни самые спасительной ограды Под трепетной рукой кричат: беги – умрешь! Ты видела меня, и взор твой молчаливый Душа убитая в гробу своем звала. Луч жалости один, луч жалости стыдливой, — И, вновь воскреснувши, она бы расцвела; Но, смерть свою любя, с надеждой боязливой Она вотще твой взор молила и ждала. (переводчик – Соловьев Владимир Сергеевич, 1853–1900) Полны мои мысли любовью одною… Полны мои мысли любовью одною, Но друг против друга враждуют упорно; Та молвит: любви ты отдайся покорно, А эта: любовь лишь играет тобою. Одна разрывает всю душу тоскою, Другая мне сладость несет упованья, — Вдруг сходятся вместе в тревожном желанье И и сердце трепещут пугливой мольбою. Склоняется разум пред волею пленной, Сказать бы хотел, и, что молвить, не знаю, И так на распутье блуждаю в смятенье… Одним, лишь одним примирю все сомненья: Прибегнув к тому, чем так долю страдаю, — К той тайне грозящей с мольбой дерзновенной. (переводчик – Соловьев Владимир Сергеевич, 1853–1900) Андерсен Ханс Кристиан (1805–1875) Когда весна благоухала… Когда весна благоухала, Сорвав одну из первых роз, Ты в темный шелк своих волос Ее с улыбкою вплетала. Но лето красное пришло, И ты с волненьем затаенным Плела венок в саду зеленом, Склоняя юное чело. Пора осенняя настала, И пестротой ее цветов, Как целым рядом орденов, Ты грудь беспечно украшала. Теперь – зима. Среди полей Цветы увяли безнадежно, И потому ты можешь нежно Прижать меня к груди своей! (Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909) Покров рассеялся туманный… Покров рассеялся туманный, Весна! Вольнее дышит грудь, И ветерок благоуханный. И солнца луч – зовет нас в путь, Рождая смутную тревогу!.. Поднимем парус, и – вперед. Без колебаний в путь-дорогу. Кто путешествует – живет. Умчимся мы быстрее птицы На крыльях пара далеко. Как вешних тучек вереницы Кругом сменяются легко, Бегут пред нами прихотливо Иные страны, небеса… Какое счастье – в час прилива Поднять свободно паруса! Я слышу пташки щебетанье, В окно стучит она крылом! Скорей! Умчимся за теплом И светом истинного знанья! Сорвем рукою смелой плод Всего, что дивно и прекрасно! Поднимем парус! Небо ясно! Кто путешествует – живет! (Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909)
Вот солнце склонилось на лоно морское… Вот солнце склонилось на лоно морское И рдеет, пылая любовным огнем. И смолкло все… Нет! никаким языком Нельзя передать, что таится в покое Земли умиленной, и как, шелестя Под ветром, головки свои наклоняют Малютки цветы и тихонько лобзают Друг друга, от всех свои грезы тая… И темно-зеленый камыш обнимает Залив, где колышется лодка; на ней Восторженный юноша с милой своей; Он молча глядит, он блаженно страдает… А небо везде отражает свой свет: В глазах, в синеве, в засыпающем море… Но самое светлое небо – во взоре Безумцев, которых счастливее нет… Когда ж в небесах мириады мерцают Светил, так, что кажется, – небо сквозит, И думы твои, как и звезды, блуждают В обителях духа – увы! говорит Тебе твое сердце: дитя ты!.. Но строго Глядишь ты, как муж вдохновенный, и вот Ты мыслишь, ты любишь, ты веруешь в Бога, И, духа ища, дух твой в небе живет. (Переводчик – Полонский Яков Петрович, 1819–1898) Байрон Джордж Гордон (1788–1824) Сердолик Не блеском мил мне сердолик! Один лишь раз сверкал он, ярок, И рдеет скромно, словно лик Того, кто мне вручил подарок. Но пусть смеются надо мной, За дружбу подчинюсь злословью: Люблю я все же дар простой За то, что он вручен с любовью! Тот, кто дарил, потупил взор, Боясь, что дара не приму я, Но я сказал, что с этих пор Его до смерти сохраню я! И я залог любви поднес К очам – и луч блеснул на камне, Как блещет он на каплях рос… И с этих пор слеза мила мне! Мой друг! Хвалиться ты не мог Богатством или знатной долей, — Но дружбы истинной цветок Взрастает не в садах, а в поле! Ах, не глухих теплиц цветы Благоуханны и красивы, Есть больше дикой красоты В цветах лугов, в цветах вдоль нивы! И если б не была слепой Фортуна, если б помогала Она природе – пред тобой Она дары бы расточала. А если б взор ее прозрел И глубь души твоей смиренной, Ты получил бы мир в удел, Затем что стоишь ты вселенной! |
