«В начале следующего (1786) года, — показывал Новиков, — барон Шрёдер, быв недоволен мною за то, что я по беспрестанным почти моим болезненным припадкам и по типографским делам и заботам давно уже не делал собраний с порученными моему начальству, и, подозревая меня в холодности и нехотении, взял из-под моего начальства (под тем видом, что он сам с ними будет упражняться) Тургенева, Кутузова, Гамалею; у меня остались Багрянский, находившийся в Лейпциге, и брат мой».
К внутренним неурядицам присоединились внешние. Типографическая Компания ордена, служившая внешним проявлением, как бы юридическим лицом розенкрейцерского ордена, неминуемо подвергалась преследованиям, которые сыпались Екатериной на московский масонский кружок с конца 1784 года.
23 декабря 1785 года Екатерина подписала указы архиепископу Платону и Московскому главнокомандующему гр. Брюсу — «как самого Новикова испытать в законе нашем, так и книги его типографии освидетельствовать». Уже 31 декабря московский губернский прокурор А.А.Тейльс составил роспись книг, продававшихся у Новикова, и отослал ее к архиепископу.
После первого ознакомления с книгами Платон разделил их все на три разряда: 1) собственно литературные, 2) мистические («которых не понимаю, а потому не могу судить оных», — добавлял архиепископ) и 3) «гнусные и юродивые порождения так называемых энциклопедистов»[217].
По получении письма Платона императрица 23 января 1786 года подписала указ о воспрещении печатать в светских типографиях книги, «до святости касающияся». Тогда же повелено было гр. Брюсу объявить Новикову, что типографии заведены для печатания полезных книг, а не сочинений, «наполненных новым расколом, для обмана и уловления невежд».
В феврале московскому губернатору Лопухину предписано было запечатать в типографии и книжной лавке Новикова книги, находящиеся на рассмотрении архиепископа Платона.
К концу февраля Платон составил список новиковских книг, по его мнению «сумнительных и могущих служить к разным вольным мудрованиям, а потому к заблуждениям и разгорячению умов». После этого Новиков обратился к гр. Безбородко с ходатайством о разрешении торговать теми книгами, которые не попали в список «сумнительных».
27 марта, указом на имя Брюса, Екатерина согласилась распечатать и пустить в продажу все книги, кроме шести. Подвергшиеся запрету шесть книг выбраны были из реестра Платона (куда всего вошло 22 названия): 1) «Апология, или Защищение ордена вольных каменщиков», 1784 год; 2) «Братские увещания», 1784 год; 3) «Карманная книжка для В. К.», 1783 год; 4) «О заблуждениях и истине», 1785 год; 5) «Химическая псалтырь», 1784 год; 6) «Хризомандер», 1783 год.
Взятые при следствии экземпляры этих шести книг были переданы в Московскую управу благочиния и впоследствии сожжены. Те же экземпляры, которые следствием обнаружены не были, Новиков, невзирая на запрещение, сталь продавать через Кольчугина.
27 июля 1787 года разразился главный удар над издательской работой Новикова и Компании. Подтверждая свое запрещение (от 23 января 1786 года) печатать в светских типографиях духовные книги, Екатерина, указом на имя нового московского главнокомандующего Еропкина, распространила запрет на духовные книги, ранее уже изданные: с этого числа нельзя было не только печатать, но и продавать все книги, «до святости относящиеся, кроме тех, которые напечатаны в синодской или других духовных типографиях, под ведомством синода состоящих, или же от комиссии народных училищ с дозволения высочайшего изданы или впредь издаваемы будут».
Так как подавляющее большинство продававшихся Новиковым и Компанией мистических книг несомненно «относилось до святости», то указ 27 июля 1787 года приостанавливал всю деятельность Компании. После его появления ей почти невозможно было продолжать существование. Список ее изданий с 1787 года заполнен преимущественно книгами исторического характера (в числе которых второе издание «Древней российской вивлиофики»)[218].
1 мая 1789 года была утеряна розенкрейцерами Университетская типография; Екатерина заблаговременно известила кураторов университета о своем несогласии на возобновление контракта с Новиковым.
Издательская деятельность кружка постепенно замирала. «Книги печатаются только такие, — писал в ноябре 1790 года Лопухин, — и не могу сказать, какие, ибо такая дрянь, что я и не интересуюсь ныне знать о типографской работе. Сказки да побаски, только для выручки денег на содержание».
В ноябре 1791 года Компания была уничтожена и все имущество ее передано Новикову.
Усилиями новиковского кружка была создана обширная мистическая литература, частью печатная, частью рукописная.
«Богомудрые» труды, распространявшиеся московскими розенкрейцерами, по большей части были сочинения западноевропейских мистиков, преимущественно ХVІ-ХVІІІ веков, но также и более ранних.
Обильно представлены были «герметические» писатели, обещавшие своим последователям тайное алхимическое знание натуры и человека: помимо родоначальника их, обозначаемого вымышленным именем Гермеса Трисмегиста (сочинения его имени восходят к III веку по Р.Хр.), и средневекового философа Раймунда Люллия, находим в литературе новиковского кружка многих алхимиков XVI–XVIII веков. В числе их были: Г. Веллинг («Сочинение маго-кабалистическое»), А. И. Кирхвегер («Кольцо Платоново, или Гомерова золотая цепь»), Б. Г. Пено («Химическая псалтырь Парацельса»), Сетоний Космополит («Новое химическое светило Сендивогия»), Р. Флюдд («История микрокосма»). К ним примыкают писатели теософического направления: «тевтонический философ» Яков Бём (громадное число трудов), предшественник его Валентин Вейгель («Небесная манна») и разноязычные последователи — И. Гихтель («Краткое открытие и показание трех миров в человеке), А. Франкенберг («Теология мистика — о тройственном пути души»), И. Пордеч («Божественная и истинная метафизика»), Л. К. Сен-Мартен («О заблуждениях и истине»).
Особую группу составляют христианские мистики, как ранней эпохи (Дионисий Ареопагит, Лактанций Фирмиан, Макарий Египетский, Бл. Августин), так и XV–XVIII веков: Фома Кемпийский («О последовании Христу»); Лоренцо Скуполи («Брань духовная»); Иоанн Арндт («О истинном христианстве»); квиетисты[219] Михаил Молинос («Духовный путеуказатель») и Ж. М. Гюйон («Соборное послание С. А. Иакова»)[220]. Наконец, особо должны быть названы собственно масонские писатели: англичанин В. Гучинсон («Дух масонства»); полушотландский француз Рамсей («Новая Киропедия»); полурусские немцы Штарк («Апология») и Эли («Братские увещания») и подлинные немцы — Гаугвиц («Пастырское послание»), Гёрунг («Должности, говоренные Хризофироном»), Шлейс фон Лёвенфельд («Во свете истины сияющий розенкрейцер»), Эккер («Вольнокаменщические речи»), присяжные литераторы ордена розенкрейцеров.
Среди отдельных членов новиковского кружка можно различить неодинаковое отношение ко всем группам этих сочинений. Одних больше привлекает пиетизм[221] и квиетизм. Таковы — Лопухин, Краевич, Карнеев; их любимые авторы, сверх Бёма, — Иоанн Арндт, Фома Кемпийский, г-жа Гюйон.
Другое направление — герметическое; к нему принадлежал Новиков, близкий ученик которого Багрянский перевел «Платоново кольцо»[222]; одних вкусов с Новиковым были: А. М. Кутузов, который перевел сам псевдо-Парацельсову «Химическую псалтырь» (Пено) и редактировал перевод А. А. Петрова — «Хризомандер»; И. П. Тургенев — соредактор «Хризомандера»; кн. Н. Н. Трубецкой, который так интересовался в переписке с Кутузовым алхимическими лекарствами («тайные знания» прельщали его, вероятно, преимущественно в практических видах). Гамалея обнимал в своем лице оба течения: так же интимно, как Краевичу, был близок ему Бём; вместе с Новиковым он составлял в селе Титхвинском «Библиотеку герметическую».
