Обилие мистической литературы заставляло распорядителей кружка делать выбор произведений, наиболее пригодных для чтения рядовых братьев. Понемногу вырабатывался определенный «круг» такого чтения.
Божественное Писание — так определялась отправная точка этого круга.
«Во всех мистических книгах весьма много натуры, но в Св. Писании одна чистая благодать», — поучал Краевич Дмитриевского.
«Коли будете чувствовать хладность к религии, то читать Евангелие и Св. Писание… Венец всего — Св. Писание», — заметил себе Ланской (в 1818 году) слова Поздеева.
«Читая другие книги, — писал тот же Поздеев Остолопову, — не должно забывать книгу всех книг, то есть Священное Писание; прочие книги, как звезды, а Святое Писание — это солнце, им живет мир нравственный, а солнцем чувственный».
В одной из масонских речей XVIII века ритор говорил ученику: «Советую вам читать чаще Священное Писание, дабы беспрестанно обращалось в памяти вашей то благо, которое дает уразуметь, какая разность между Духа и Материи».
«Да будет библиотекою твоею великая четвертная книга, — писал Эли, — повсюду тебе сопутствующая натура. Толкователем же избери себе полезнейшее, все изъясняющее, все понятным делающее и научающее Священное Писание. В нем воистину можешь ты все найти, все, могущее соделать нас мудрыми, добродетельными, счастливыми и блаженными».
Но для того чтобы служить «толкователем» на книгу натуры, Библия сама должна была быть тщательно истолкована. Когда Нартов испытывал мудрость розенкрейцерских учителей (в 1783 году), он поставил им в числе главных вопросов такой: «Имеют ли ключ на Библию?»
«Ключ на Библию! — ответил ему Шварц. — Это нам точно так кажется, как когда бы хотел кто заказать на стеклянном заводе чашку для вмещения в нее океана. Однако ж малые познания, нам данные, сделали для нас чтение Библии сладким, утешительным и довольно просвещающим, и многие места, при коих знахари умствуют или кощунствуют, суть для нас предмет высочайшего удивления и довод к возвышающим размышлениям».
Вероятно, именно в качестве подобного «ключа» розенкрейцерами употреблялась особая «ручная Библия», — собрание текстов из Священного Писания, расположенных систематически по разным вопросам. «Paracelsi Handbibel» в 1784 году была напечатана на русском языке «иждивением Н. Новикова и Компании» под заглавием «Избранные места из Священного Писания».
Вслед за Священным Писанием рекомендовались Бём и Арндт.
Для чтения Бёма переведен был особый «экстракт», или сборник, под названием «Серафимский цветник».
Книга Арндта «О истинном христианстве» производила громадное впечатление на своих читателей. Перелом от безбожия к вере, который вызывался этой книгой, засвидетельствован записками Лопухина и сочинением неизвестного масона «Из работ моих над диким камнем».
Главными орденскими книгами были «Пастырское послание» и список «Теоретического градуса». Последний должен был отдельными главами читаться на «теоретических собраниях».
«Пастырское послание» советовал читать Ланскому Поздеев в случае, если он приметит в себе «холодность к ордену».
Из «Пастырского послания», также как из сочинений Бёма, сделан был «экстракт» для употребления братьев. Сохранился и систематический список особенно рекомендуемых орденскими надзирателями книг.
В этот список вошли книги, частью напечатанные Новиковым, частью рукописные:
а) для учеников — Иоанна Масона «О самопознании», «Брань духовная» Скуполи, «Обращение с самим собою» Иоанна Арндта, «Карманная книжка для В. К.», «Устав свободных каменщиков», «Катехизис».
б) для товарищей — «Размышления о делах Божиих», «Боннетовы размышления или сочинения»[223], «Химия, какая-нибудь правильная», «Физика, основанная на истине Креста», «Апология вольных каменщиков» Штарка; «Хризомандер»; «Катехизис товарищеский».
в) для мастеров — по теософии Фома Кемпийский; Августин; Бёма «Путь ко Христу», «Таинство Креста» Дузетана, «Денница премудрости» Бёма, «Таинство творения» Ретцеля, «О возрождения» Бёма (?); по алхимии Теофраст Парацельс, Василий Валентин, Бёма «О камне», «Великая книга Природы»; «Лествица мудрых»; «Платоново кольцо» Кирхвегера; «Свет светов»; по ордену «Пастырское послание» Гаугвица, «Сильное увещание» изд. Боде, «Братские увещания» Эли, «О древних мистериях» Штарка, «Дух каменщичества» Гучинсона и тд.
Мало перевести или издать подходящее сочинение; нужно было еще создать ему читателя. Мистические книги имели против себя общественное мнение, воспитанное на французской просветительной философии.
Елагин, сам еще (в 1786 году) не очень давний поклонник мистической философии, так рисовал это общественное мнение: «Кто токмо ныне, при так называемых новых философах или при мнимо умных и ученых людях напомянет токмо таинство Божественного Писания, или магию и теософию или Erreurs et Veritds[224], Tabula naturae[225] и прочие им подобные сочинения, тот не только смешным, но и дураком почтется, по глаголу Апостольскому: они бо мудры, мы же буи Христа ради».
«Какие книги скорее покупаются? Лечебники и поваренные, и театральные — или проповеди?» — задавал Гамалея риторический вопрос членам ложи Девкалиона.
Известен рассказ Лабзина о том, как стремился навязать мистические книги своим покупателям Новиков: покупатель потребовал Клевеландова «Маркиза Глаголя» и сожалел об отсутствии этой книги. Новиков попросил взамен принять в дар то, что у него есть, и отпустил покупателя со связкою даровых книг духовно-нравственного содержания.
Когда читатель найден (добровольно или полунасильственно), нужно лишь с большой осторожностью и постепенностью давать ему вкушать духовной пищи. По словами Гамалеи, мудрые мастера, «даже когда дадут какую тетрадь для переписки, или для чтения, то не всю пиесу вдруг, а понемногу, даже по местечкам, чтобы не причинять вреда от неумеренного просвещения».
«Книги иметь надобно избранные для своей библиотеки, — советовал Поздеев Остолопову, — а читать надобно одну до тех пор, пока большую часть соку из нее извлечешь, а до тех пор за другую не приниматься».
«Читайте Святое Писание и Арндта, — говорил он в другом письме, — а многие книги опасайтесь читать, для того, чтобы не рассеяться, ибо много книг, так как много людей весьма могут рассеять». Но и мудрое, медленное вчитывание в мистические книги лишь тогда приведет к цели, если предварительно подготовить себя к их восприятию.
Читатель то вычитает из книги, что у него самого в душе. «Читать, значить сосать (не только одну письменную книгу, но и натуру) — говорил Руф Степанов, — и если ты паук, то яд сосешь, а есть ли ты пчела, то мед сосешь».
Таким образом, читателя нужно еще надлежащим образом подготовить, чтобы слишком яркий свет истины его не ослепил и чтобы он нашел то драгоценное, что содержится в премудрых книгах. Эту задачу — подготовку читателя, или полирование «дикого камня» его души, и брали на себя главные надзиратели «теоретических округов».
«Верховным предстоятелем» их при установлении Градуса в Москве был Шварц. Его лекции, пользовавшиеся таким длительным успехом, служили как бы введением ко всем речам «теоретического градуса».
Речи других теоретических надзирателей, произнесенные в «училищах Ордена» на «теоретических собраниях», — настоящие проповеди герметической науки или религиозной философии. Иногда главный надзиратель поручал кому-нибудь из своих слушателей приготовить речь на определенную тему; речь произносилась в одном из следующих заседаний. Так было, например, в Орле в 1789–1791 годах; главным надзирателем там состоял в это время З.Я. Карнеев, братьями И.Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов, В. М. Ржевский, Д. Л. Боборыкин и др.
Надзиратель мог задавать нескольким братьям ту же тему рассуждения, на которую поучал и сам. Так, «О разности человека, ищущего царствия Божия внутри себя и человека, ищущего царствия мира вне; себя» говорили сам З.Я. Карнеев, И.Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов; «О вере, надежде и любви» говорили 3. Я. Карнеев, Г. Н. Нелединский, В. М. Милонов.
