— Я тутъ къ знакомымъ об

ѣ

дать иду, это ничего, — сказалъ онъ по-н

ѣ

мецки.

— Вы меня не узнали, а помните, съ м

ѣ

сяцъ тому назадъ вы пробыли у меня три дня. Какъ я радъ, что встр

ѣ

тилъ васъ опять, — говорилъ Делесовъ. <и думалъ самъ съ собой: не позвать-ли его об

ѣ

дать? Нет, р

ѣ

шительно невозможно, онъ такъ грязенъ!> — Что вы никогда не зайдете ко мн

ѣ

? вотъ бы нынче вечеромъ.

Албертъ р

ѣ

шительно не узнавалъ его.

— Я об

ѣ

дать сюда иду. А вы гд

ѣ

живете?

Делесовъ назвалъ ему свою квартиру и снова напомнилъ себя.

— Ахъ да! — засм

ѣ

ялся Албертъ, — помню, помню. <А что Захаръ здоровъ?> а скрипка есть у васъ и выпить <будетъ?> я хот

ѣ

лъ бы.

— Все будетъ, только приходите нынче вечеромъ, и выпьемъ, и повеселимся, не забудьте. —

— Хорошо, хорошо, я вамъ буду играть, а то у меня скрыпки н

ѣ

тъ, ничего н

ѣ

тъ, платья н

ѣ

тъ, квартиры н

ѣ

тъ, скверная жизнь! Скверная жизнь, — повторилъ онъ н

ѣ

сколько разъ и пошелъ въ глубину двора.

Онъ прошелъ н

ѣ

сколько шаговъ и оглянувшись снова повторилъ: скрыпки н

ѣ

тъ, ничего н

ѣ

тъ. Скверная жизнь, скверная жизнь!

Делесовъ проводилъ его глазами до черныхъ закопченныхъ дверей, въ которыхъ онъ скрылся, продолжая повторять: скверная жизнь! скверная жизнь!

— Надо было ему дать что-нибудь, — сказалъ онъ самъ себ

ѣ

.

— Ну все равно, вечеромъ дамъ.

Въ 7 часовъ въ этотъ день Делесовъ былъ дома, ожидая музыканта и гостей, которыхъ онъ пригласилъ нынче вечеромъ посмотр

ѣ

ть и послушать удивительное геніальное и погибшее существо. — Въ числ

ѣ

гостей былъ и сынъ министра, участвовавшiй въ первомъ вечер

ѣ

у Анны Ивановны, и изв

ѣ

стный знатокъ музыки Аленинъ, который на приглашеніе Делесова зам

ѣ

тилъ, что странно бы было, чтобы былъ въ Петербург

ѣ

талантъ, котораго бы онъ не зналъ, модный пьянистъ французъ и старый пріятель Делесова, <бездарный> художникъ Бирюзовской, чудакъ, умная пылкая голова, энтузіастъ и большой cпорщикъ.

Захаръ былъ посланъ за ужиномъ. — Делесовъ одинъ сид

ѣ

лъ дома, когда у двери раздался слабый звонокъ. Действительно это былъ Албертъ, какъ предполагалъ Делесовъ; но въ такомъ виде, что не было надежды услыхать его игру нынче вечеромъ. Онъ былъ растрепанъ, испачканъ, глаза были совершенно мутны, и когда Делесовъ отворилъ дверь, онъ уже успелъ заснуть, облокотившись на притолку. Стукъ отворяемыхъ дверей разбудилъ его, онъ шатаясь, бормоча что-то, ввалился въ гостиную, упалъ на диванъ и заснулъ.

— Вот-те и музыкальный вечеръ, — подумалъ Делесовъ.

10.

Часа черезъ два стали прі

ѣ

зжать гости, Албертъ все спалъ.

— Ну, что ваше необыкновенное созданіе? — сказалъ сынъ министра, входя въ комнату съ французомъ Пишо.

— Несчастье! ужасно пьянъ и спитъ, — отв

ѣ

чалъ Делесовъ.

— Ничего, отпоимъ его содовой водой.

— Славное лицо! — сказалъ Французъ, сверху глядя на спящаго немца.

Пріехалъ и Аленинъ, изв

ѣ

стный знатокъ и петербургской авторитетъ въ музыке.

— Такъ это-то геніальное существо, — сказалъ онъ, — посмотримъ.

Художникъ долго серьезно посмотр

ѣ

лъ на Алберта и, ничего не сказавъ, съ недовольнымъ видомъ отошелъ отъ него.

Пишо с

ѣ

лъ за фортепьяно и изящно и просто сыгралъ н

ѣ

сколько ноктюрновъ Chopin, остальные господа разговаривали между собой о вседневныхъ вопросахъ. — Албертъ изредка поворачивался и на мгновеніе открывалъ глаза. Несколько разъ пробовали будить его, но онъ не выказывалъ ни мал

ѣ

йшаго признака жизни.

— А ведь онъ не спитъ, — шопотомъ сказалъ сынъ министра, уловивъ б

ѣ

глый взглядъ, который Албертъ, открывъ глаза, бросилъ на нихъ. — Онъ долженъ быть плутъ, — прибавилъ онъ.

— Этаго я не знаю, — разсудительно зам

ѣ

тилъ Аленинъ, — только по опытности моей съ такого рода господами скажу вамъ, что часто подъ видомъ страстнаго артиста скрываются величайшіе мерзавцы.

Разговоръ снова отошелъ отъ Алберта, и прошло съ полчаса. Вдругъ Албертъ потянулся, вс

ѣ

оглянулись на него. Албертъ, открывъ глаза, смотр

ѣ

лъ вверхъ, и на лиц

ѣ

его сіяла счастливая самодовольная улыбка челов

ѣ

ка, находящагося въ совершенномъ согласіи со вс

ѣ

мъ св

ѣ

томъ и съ своей сов

ѣ

стью. Увидавъ новыя лица, онъ привсталъ и поклонился. Хозяинъ дома познакомилъ его со вс

ѣ

ми и предложилъ содовой воды. Албертъ выпилъ, но не могъ еще твердо стоять на ногахъ.

— Не хотите ли по

ѣ

сть чего-нибудь?

Онъ задумался.

— Ахъ да. Я бы съ

ѣ

лъ кусочекъ чего-нибудь. Я давно ничего не

ѣ

лъ; а потомъ будемъ музицировать.

Аленинъ подошелъ къ музыканту и, устремивъ на него строгой холодный взглядъ, сталъ его спрашивать.

— Что, вы им

ѣ

ете какую-нибудь службу? — спросилъ онъ.

— Н

ѣ

тъ, ни... н

ѣ

тъ, — испуганно отв

ѣ

чалъ Албертъ.

— А вы были, кажется, прежде въ театр

ѣ

, мн

ѣ

говорилъ Делесовъ.

— Да... н

ѣ

тъ... теперь не хожу.

— Я былъ вчера въ Травьат

ѣ

, — сказалъ Аленинъ, обращаясь бол

ѣ

е къ Делесову, ч

ѣ

мъ къ Алберту, — Бозіо была очень хороша; а нынче ужъ для васъ Вильгельма Теля пропустилъ.

— О, Вильгельмъ Тель! Божественный Россини! — съ энтузіазмомъ воскликнулъ Албертъ.

— Вы любите Россини?

— О, Россини! одинъ живущій теперь геній! — закричалъ онъ, размахивая руками.

— Вы Беріо слыхали когда-нибудь? — продолжалъ какъ ученика допрашивать его Аленинъ.

— Я учился и жилъ у него 3 года. Это царь искуства.

— А N. N. знаете? — спросилъ Аленинъ, назвавъ скрыпача средней руки: — какъ вы его находите?

— Большой, большой артистъ и челов

ѣ

къ прекрасный.

— А вы в

ѣ

рно знаете нашу 1-ю скрипку, — онъ назвалъ того самаго музыканта, который на музыкальномъ вечер

ѣ

разсказывалъ Делесову исторію Алберта.

— Какже не знать, отличный талантъ, чистая н

ѣ

жная игра, мы часто прежде играли вм

ѣ

ст

ѣ

. О, много, много есть большихъ талантовъ. У вс

ѣ

хъ есть прекрасное. Другіе не отдаютъ справедливости; какже это можно, каждый что-нибудь да новое положилъ въ свое искуство.

— Отчего, — продолжалъ Аленинъ, — у васъ такой славный талантъ, какъ говорятъ, а вы нигд

ѣ

не служите?

Албертъ испуганно оглянулся на всю публику, смотр

ѣ

вшую на него въ это время.

— Я — я... не могу, — забормоталъ онъ и вдругъ, какъ будто оживши, сд

ѣ

лалъ усиліе над собой и привсталъ, ухватившись об

ѣ

ими руками за притолку. — Давайте музицировать, — сказалъ онъ и свойственнымъ ему пошлымъ костлявымъ движеніемъ руки откинувъ волосы, отошелъ на другой уголъ комнаты, гд

ѣ

была скрипка.

— Не хотите ли по

ѣ

сть прежде? — спросилъ Делесовъ.

— Н

ѣ

тъ, н

ѣ

тъ, прежде играть, играть, — восторженно говорить Албертъ, — только выпить бы чего-нибудь.

— Я по одному тому, какъ онъ берется за скрипку, вижу, что это не большой артистъ, — сказалъ Аленинъ.

— Ужъ этаго я не знаю, — сказалъ сынъ министра, — только что онъ вонючъ и грязенъ, это положительно.

— Какъ онъ слабъ, насилу держится, — сказалъ кто-то.

— Можно ли упасть до такой степени, — сказалъ Французъ, отходя отъ фортепьяно, къ которому съ скрыпкой подошелъ Албертъ.

— Давайте! кто будетъ акомпанировать? — спросилъ Албертъ.

Несмотря на то, что Пишо видимо не хот

ѣ

лъ играть вм

ѣ

ст

ѣ

съ Албертомъ и т

ѣ

мъ становиться съ нимъ на одну доску, хозяинъ дома и гости упросили его с

ѣ

сть зa фортепьяно. Французъ неохотно исполнилъ ихъ просьбу.

— Carnaval de Venise,⁴⁷ хотите? — сказалъ Албертъ, размахивая скрыпкой. La majeur.⁴⁸