— Мы победим и их, не сомневайся.
— Да-а, именно это ты говорила, когда мы решили померяться силами с этими ребятами, — Джедра кивнул на двоих псиоников, которые стерегли их — только двух, а для охраны Китарака требовалось четверо. Не было необходимисти во всех четырех, чтобы подавить их только частично развитые способности; пока они не давали Джедре с Кайаной слить их сознания, двое легко контролировли их. Это была наглядная демонстрация того, что им не хватало: Грубая, необученная сила не может сопротивляться умелому, обученному сознанию.
Псионики опять изменили свои смены. Казалось, что оба пожилых мужчины вообще не обращали на них внимания — они играли в кости и смеялись собственным шуткам — но Джедра чувствовал, как их присутствие колышится над ним, и он знал, что они мгновенно отреагируют, если он или Кайана даже просто что-то мысленно скажут друг другу.
Кайана поглядела на него. — Ты по прежнему думешь, что эта попытка была моей ошибкой.
— Нет, я так не думаю, — Джедра посмотрел на нее. — Мне просто надоело слышать о том, какие мы непобедимые, когда мы, увы, совсем не такие.
— Хорошо, хорошо, и что же ты хочешь услышать? Что мы слабаки и умрем в нашем первом бою? Это сделает тебя счастливым?
— Конечно нет, — сказал Джедра, грохоча цепями, которые приковывали его левую ногу к стене. — Но это ближе к правде.
Шани никогда не спала в казарме гладиаторов — она, по всей видимости, проводила ночи вместе с Сахаликом — но мужчина, который в свои тридцать был почти полностью седой, был прикован рядом с Джедрой. До этого мгновения он полностью игнорировал Джедру с Кайаной, тренировался с Сахаликом отдельно от них, или спал, когда не тренировался и не ел. Но сейчас он поднял голову со своей койки и сказал, — Вы можете стать самой великой командой, которая когда-либо появлялась на арене. Мне жаль ваших врагов; им придется сражаться со смертью. — С этими словали он опять свернулся клубочком и захрапел.
Койка Джедры находилась между его койкой и койкой Кайаны. Он посмотрел на нее, готовый разразиться добрым смехом, но его улыбка мгновенно умерла, когда он заметил злость на ее лице. Может быть этот недружелюбный раб был прав…
* * *
Сахалик, по меньшей мере, считал, что у них есть шанс. На следующий день он и Шани взяли Джедру с Кайаной и стали тренировать их вместе, обучая стратегии боя.
— Вы будете сражаться с дварфом по имени Лотар, — сказал им Сахалик. — Он сражается изогнутым мечом, заостренным с обоих сторон. Судя по твоему вчерашнему маленькому представлению, Джедра, я думаю, что мы дадим тебе дубину, а тебе, Кайана, копье. — Он вручил им оружие. Дубина Джедры была, по видимому, той самой, которой ему предстоит сражаться на арене, но копье Кайаны было просто длинным деревянным шестом, на конце которого была привязана тряпка.
Шани вооружилась изогнутым мечом, тоже деревянным. — Будем считать, что она покороче и помедленнее, — сказал, улыбаясь, Сахалик. — Вы будете сражаться, я буду смотреть, и когда я скомандую «стой», я хочу, чтобы вы замерли, и мы посмотрим, что вы делаете правильно, а что нет. Основная идея: пока Кайана занимает Лотара своим копьем, Джедра дубиной должен забить его насмерть, а если он заметит и повернется к Джедре, тот отступает так, чтобы Кайана смогла пронзить его копьем. Никто из вас не должен бросать свое оружие и не бояться попасть им в уязвимое место Лотара, пока крови не будет столько, что толпа удовлетворится. Ясно?
— Чьей крови? — спросил Джедра.
Сахалик опять улыбнулся. — Любой, — сказал он. — Им без разницы. — Он отступил назад и крикнул, — Вперед!
Шани немедленно прыгнула к Джедре и полоснула его своим кривым мечом. Он отпрыгнул, но не слишком далеко, и затупленный клинок ударил его в предплечье, пока он поднимал свою дубину, чтобы защититься от удара.
— Стой! — крикнул Сахалик, и Шани замерла. Джедра и Кайана замерли на секунду позже, Джедра все еще поднимал дубину, а Кайана нацелилась своим копьем куда-то в промежуток между Шани и Джедрой.
— Ты только что потерял свою правую руку, — сказал ему Сахалик, — а ты, Кайана, сейчас ударишь в бок своего товарища, когда он отпрыгнет назад, спасаясь от меча. Хорошо, давайте еще раз.
Они сразились больше дюжины раз в этом тренировочном бою, и каждый раз после нескольких секунд боя Сахалик командовал «Стой», и указывал на очередной ляп в их стратегии. К концы занятия все тело Джедры болело от очередной порции ран от тупого меча, а его голова распухла от количества советов, которые он получил.
Пришло время поесть и перевести дух, а потом они опять взялись за дело. На этот раз Сахалик сконцентрировался на их атаке, показывая им как напасть на Шани с двух сторон и разоружить ее.
— А что о псионике, — спросила Кайана, видимо эта идея не отпускала ее. — Если бы мы могли использовать ее в битве, почему мне бы тогда не остановить ее сердце — хорошо, сердце дварфа, — сказала она, заметив злую усмешку Шани, — и покончить с ним?
— Две причины, — сказал Сахалик. — Во первых, толпа хочет крови, а тут ее нет; во вторых, тебе могут не дать воспользоваться ей. Вы будете ослаблены псиониками храма до того уровня, который они посчитают честным. Мы не узнаем, что они вам разрешат, пока вы не окажетесь на арене, но не рассчитывайте на многое. Может быть они разрешат вам подавлять свою боль или поддерживать свои жизненные силы, но совершенно точно они не дадут вам использовать никакого псионического оружия.
— Но, — Кайана повернулась и взглянула через поле на обоих псионических стражниц, — но я думала, что на поле боя мы можем использовать все, что захотим.
— О, это можно организовать, — сказала Шани тихим, мрачным голосом. — Конечно, тогда вам придется сражаться с более грозными противниками, причем как на физическом, так и на псионическом уровне. Ты этого хочешь?
Кайана пожала плечами. — Нет, — тихо сказала она. Джедре показалось, что она даже стала меньше ростом, ее бравада куда-то исчезла.
— Выше нос! — сказал Сахалик, шлепая ее по спине с такой силой, что она едва устояла на ногах. — Лотар для псионики как камень. Если ты сможешь срезать даже заусеницу на его ногте, это будет настоящим чудом.
Кайана кивнула, — Какое счастье, — сказала она, но радости в ее голосе почему-то не было.
* * *
Следующие два дня они тренировались в броне из толстой кожи, о которой Сахалик сказал, что она выдержит все, кроме самых сильных ударов мечом, хотя следы порезов и кровавые пятна на ней заставили Джедру отнестись к его словам с большим сомнением. Тем не менее она ослабляла удары учебного меча Шани, даже когда она била на полную силу. Сахалик также дал Джедре маленький круглый шит, которым он мог защищать себя в тот момент, когда бил своей дубиной. Вообще он постепенно перестал бояться ее оружия, и начал сражаться почти как настоящий гладиатор.
Кайана махала и колола своим копьем, как ей показали, но после безрадостных новостей Сахалика об ограничениях на поле боя в ее глазах больше не горел огонь, она потухла и походила на механическую куклу. Она почти не говорила с Джедрой, ни на тренировочном поле, ни вечером, в казарме.
В день игр, как и в почти любой другой день на Атхасе, было жарко и солнечно. Джедра проснулся задолго до рассвета, хотя вчера Сахалик тренировался с ним допоздана, снова и снова повторяя возможные сценарии боя. Он чувствовал себя так, что даже не мог бы сразиться с жуком харрум — безобидной жужжащей игрушкой богачей — а не с вооруженным и опытным дварфом.
Он напомнил себе, что он тот самый полуэльф, который убил вооруженного дикого б'рога голыми руками, только при помощи плотоядного кактуса, но это не слишком помогло. Это навело его на мысль, а нет ли на арене скрытых ловушек. Но ведь Сахалик предупредил бы его об этом, разве нет?
Но он этого не знал наверняка. Сахалик, казалось, был очень заинтересован в том, чтобы он победил в своем первом бою, но это могло быть и игрой. Быть может он смеялся в душе, когда думал о том, как пошлет их на арену неготовыми.