В паломничестве Григорий Распутин становился «божьим человеком», «старцем», который, переходя от одного монастыря к другому, набираясь всякого рода знаний, в том числе исторических, богословских, политических и географических, мог позволить себе пророчествовать и предсказывать события как отдельному человеку, так и целому обществу. В конце XIX — начале XX века такие люди были в моде, в глазах крестьян и торгового люда они были как бы благовествующими апостолами, а в глазах религиозно настроенных дворян — действительно «божьими», не от мира сего людьми.
Среди таких «божьих людей» встречались и обыкновенные мошенники, и те, которые занимались вербовкой в религиозные секты, и те, которые проповедовали конец света и даже те, которые звали к бунту и непослушанию и назывались революционерами. В наше время, в век нанотехнологий, таких людей, но как бы с окраской понимания на уровне XXI века, называют экстрасенсами, суггесторами, психотерапевтами, ясновидящими, хотя по сути своей они, как и в XIX — начале XX века, представляют собой такие же группы людей, что перечислены выше.
«Старец» Григорий (к началу XX века ему шёл 31-й год), несомненно, был человеком незаурядным и обладал способностями, позволившими ему овладеть методами экстрасенса, суггестора-гипнотизёра, провидца и проповедника. В своих паломничествах Григорий Распутин учился всему: у хлыстов — банным бдениям; у гипнотизёров и цыган — суггестии (одной из видов гипноза); у целителей — врачеванию, особенно истерии у женщин; у монахов — пророчествам. Многие люди, познакомившись с Распутиным, подпадали под обаяние его личности, его ума, его прозорливого понимания явлений действительности. Подпали под его обаяние Феофан, теоретик мистицизма; Илиодор, впоследствии явно из зависти ставший злейшим его врагом; очарованы им были великие княгини Милица и Стана и многие дамы высшего круга, ставшие его поклонницами и любовницами. Но главное — под его обаяние подпал император Николай II и буквально до умопомрачения — императрица Александра Феодоровна, для которой Распутин стал всем на свете, равным Богу. Поражал он и своим внешним видом все, знавшие его, отмечали его горящие глаза. Многочисленные фотографии Распутина не дают такого впечатления о его глазах, напротив, его облик с глазами, утонувшими в глазницах, и огромным бугристым носом производит даже неприятное впечатление. Повидимому, его обаяние исходило от его желания воздействовать на человека суггестивным способом Его мудрые изречения, которые с таким усердием записывала Аликс, с позиций нынешнего века выглядят, мягко говоря, неубедительно.
В 1904 году 34-летний «старец» Григорий отправился в Петербург. Зачем? По одной из его версий, он хотел просить денег на строительство церкви в его родном селе Покровское. Почему-то он обратился по этому вопросу не к митрополиту Московскому, а к епископу Сергию, ректору Санкт-Петербургской духовной академии. Он отлично знал, что Русская Православная Церковь «божьих людей» не жалует, что церкви обычно строятся крестьянской общиной, собирая деньги и вкладывая в строительство церкви ещё и свой труд, но почему-то пошёл к ректору Академии, а тот якобы его отправил сразу же к Императору. Версия эта представляется нам необоснованной, просто распутинским лукавством (что в дальнейшем и подтвердилось).
По другой его версии, ему было видение о болезни царевича, и он отправился в Петербург спасать Наследника престола. Но и это его заявление не внушает особого доверия. Возможно, о болезни Наследника он узнал случайно, но уже в Петербурге, потому что Наследник Алексей родился в конце июля 1904 года и о его болезни ещё не знал никто. Вызывает сомнение и рассказ Григория Распутина о том, как он, придя в Александро-Невскую лавру, в первый же день своего появления в Петербурге отстояв литургию, вдруг решил пойти к епискому Сергию, проживавшему в лавре, о том, как швейцар не хотел его пускать, но, поняв в нём что-то «особенное», доложил о нём епископу, а тот принял Распутина и познакомил затем с «высокопоставленными», то есть, как потом оказалось, с монахом Феофаном.
На самом деле Распутин пришёл в Петербург из Казани к епискому Сергию не с вопросом о постройке церкви в Покровском, а с рекомендательным письмом Хрисанфа, викария Казанской епархии, одного из известнейших в то время иерархов Русской Православной Церкви, почему и был принят епископом Сергием (кстати, в 1943 году ставшем, по желанию И. В. Сталина, Патриархом Русской Православной Церкви). Епископ Сергий в соответствии с рекомендательным письмом уважаемого им Хрисанфа поселил «старца Григория» рядом с собой, в Александро-Невской лавре, и познакомил Распутина с Феофаном, известным в кругу членов августейшей фамилии как мистик и проповедник, а потому принятым во дворцах великих князей. Потрясённый пророческим даром Распутина, Феофан пригласил его жить к себе и ввёл во дворец великого князя Петра Николаевича Романова и его супруги, великой княгини Милицы, дочери черногорского короля Николая Негоши. В их доме постоянно бывала родная сестра Милицы — принцесса Анастасия, которую в семье называли Станой. Стана в то время была замужем за герцогом Лейхтенбергским, имела от него детей, но ввиду её романа с великим князем Николаем Николаевичем, который тоже бывал частым гостем у своего брата Петра Николаевича и Милицы, Стана, забросив и мужа, и своих детей, всё время проводила во дворце своей сестры. Спустя непродолжительное время Стана развелась с мужем и вышла замуж за великого князя Николая Николаевича.
Великий князь Николай Николаевич Младший, «Николаша», как его называла царская чета, «Грозный дядя», как его называла августейшая молодёжь, в то время 47-летний главнокомандующий российской армии и по родственным связям, и по должности считался ближайшим соратником императора Николая II, а Милица и Стана — до поры до времени — ближайшими подругами императрицы Александры Феодоровны, или Аликс, как было принято её называть в домашних условиях.
Милица Николаевна, образованная, умная и властолюбивая женщина, интересовалась мистикой, прочитала по этому вопросу большое количество и отечественной, и зарубежной литературы, даже сама написала труд «Избранные места из святых отцов», именно на почве этих интересов сблизилась с Феофаном и открыла ему свой дом.
Слухи о чудотворном старце Распутине уже разнеслись по Петербургу, и Феофан должен был рассказать о своём знакомстве с ним Милице Николаевне. Естественно, Милица Николаевна попросила Феофана пригласить Распутина к ней во дворец, и Феофан выполнил её просьбу. Однако, по его словам, в царскую семью он Распутина не рекомендовал По мнению Э. Радзинского, Милица Николаевна хоть и принимала Распутина уже без Феофана, однако Царю и Царице его рекомендовать не спешила. Так кто же привёл этого чудодейственного «магнетизёра» и психотерапевта в императорскую семью?
По одной версии, фрейлина и ближайшая подруга императрицы Александры Феодоровны, её фаворитка — Анна Танеева (Вырубова), которая, посещая дома высокопоставленных лиц, познакомилась там с Распутиным, а после полученных травм во время катастрофы поезда была вылечена им необычными методами. Вот она якобы и рекомендовала «старца» императрице как одну из попыток излечения царевича Алексея. В октябре 1905 года (по другой версии, в 1906 году) Распутина позвали во дворец во время очередного обострения болезни царевича Алексея. И ко всеобщим удивлению и радости, Распутин сумел остановить кровь, избавить Алексея от болезненных кровоподтёков, то есть на какое-то время вернуть его к жизни. С этих пор Григорий Распутин приобрёл особое расположение к нему Царя и Царицы и стал фаворитом царской четы. Так как только он мог остановить кровотечение у их сына и погасить болевые ощущения, приносящие мальчику страдания, поставить его на ноги и обещать полностью излечить наследника, то, естественно, императорская чета, особенно мать, императрица Александра Феодоровна, не могла уже более обходиться без «Нашего друга» и не могла отказать ему в любых его просьбах. А потому в дальнейшем вся основная деятельность Распутина была связана с лечением единственного наследника царского престола.
