— Весея!

Я вытерла кровь с губы — когда только успел отомстить?! — и остановилась. Имя будто отрезвило меня.

— Весея, — тихо повторил человек и хотел что-то еще добавить, но тут раздалось тихое «вжжжжик» и хрустящий треск: по черному стеклу потолка расползалась трещина. Испуганно подняв головы, мы наблюдали, как стрелка трещины змеится дальше… еще дальше… расходится на множество мелких трещин…

— Нет… Нет!

Я опустила голову и посмотрела на человека в маске: сейчас он не выглядел злым или способным на убийство. Скорее, жалким и напуганным человечком.

Я сделала шаг к нему и застыла в нерешительности.

— Он же убьет, убьет меня! — человек, не отрываясь, смотрел на трещину, будто это не стекло треснуло, а планета раскололась на две части, и я решилась. В один прыжок преодолев расстояние до врага, я наклонилась и резко сдернула маску…

Сердце забилось часто и испуганно, словно пойманная в клетку птица. На миг мне показалось, что под ногами расступилась земля, и я лечу, лечу в пропасть. Но нет. Я стояла на стекле — на черном стекле, которое жалобно трещало, готовое лопнуть, словно раздавленный гномий шарик[90].

Всхлипнув, я выронила маску, закрыла руками рот, чтобы не закричать, и отступила на шаг назад.

Не может быть! Нет!

Нерос.

Нерос.

Я закрыла лицо руками, отказываясь верить и понимать: мой друг меня предал. Предал Тауру, мою сестру — свою лучшую подругу, которая доверяла ему безгранично и верно, как родному брату. Все это время — все это долгое время — он приходил в наш дом, притворялся, лгал: он — убийца, который был виноват во всем этом, замешан по самое не хочу!

Теперь все сходилось. Все-все кусочки мозаики сложились наконец-то в общую картину — в картину, которую я не хотела видеть и не хотела замечать, потому что она слишком жестока и слишком уродлива, чтобы быть настоящей. Такого не должно было быть — никогда-никогда, но вот ирония: все то, что для меня раньше казалось невозможным, неожиданно оказалось самым настоящим.

В тот день, в день рождения Тауры, Нерос ушел, и теперь я поняла, что за дела не позволили ему поздравить подругу. Картина из прошлого будто развернулась перед моими глазами: он испугался, когда увидел Дзинь, но он испугался за меня… а как же Таура? Не могу поверить, что он тогда уже знал, что ждет мою сестру. Не могу поверить, что это его вина.

А его подарок? Что было в той коробке? Пропасть, что было в той коробке, которую он передавал мне с фальшивой улыбкой дружбы?!

Надо взять себя в руки. Хватит ныть, оплакивая дружбу: ее нет и не было никогда, это всего лишь очередная ложь. Этой лжи много в человеческом мире: реальность пропитана ядом, и от этого яда не убежать.

Я опустила руки и посмотрела на Нероса. Он выглядел… потрясенным? Напуганным? В любом случае, я вдруг поняла, что ненавижу его и в то же время не могу ненавидеть так, как того незнакомого растарда в маске. Это была, скорее, горькая ненависть, проникающая глубоко в сердце и отравляющая изнутри.

— Как ты мог? — мне очень хотелось ударить его, вышибить всю эту дурь из лживой головы, но… я не могла поднять на него руку. — Как ты мог?!

— Весея… — он приподнялся, но упал, и испуганно посмотрел на меня. — Весс…

— Как ты мог?! — я совсем немного подняла голос, но Нерос сжался и виновато посмотрел в сторону. — Смотри на меня! Как ты мог ее предать?! Как ты мог предать меня?!

— Весс, я… я не хотел, — он запнулся, натолкнувшись на мой взгляд.

— Не хотел, — будто завороженная повторила я. — Не хотел убивать… Тауру? Не хотел… — голос дрогнул, но я нашла в себе силы и выпрямилась. — Ты не хотел. Не хотел, чтобы она выжила. Не хотел, чтобы я выжила.

Я повертела маску в руках и повторила еще раз, будто наслаждаясь этим словом:

— Не хотел.

— Весс…

Внезапно я поняла. Всю жизнь я видела маску, но здесь, по иронии, его маска была более настоящей, чем его лицо. Отчаяние, злость — сколько всего намешалось в этом слове: «предательство»? Вскрикнув, я с силой бросила маску на пол и в каком-то ненормальном равнодушии уставилась на Нероса.

— Прости, прости… — он бросил на меня быстрый взгляд, якобы с болью, и, резко вскочив, попятился к стене. — Весс. Прости меня, прости, я прошу тебя! Я не хотел!

Он кинул на меня еще один взгляд — чуть жалобный, чуть печальный, с болью, но я больше не верила этой боли: все фальшивка, всё, всё ложь! С трудом подавив не то рык, не то рыдание, я выпрямилась и смело посмотрела на предателя: с презрением, жестокостью и равнодушной яростью — всем тем, что я чувствовала.

— Прости, — он отвернулся и, пока я не опомнилась, махнул рукой. Стена превратилась в туман. Мне бы спохватиться, поймать его, найти в себе силы и отомстить, но я неподвижно стояла и смотрела, как он убегает от меня, своего предательства и самого себя.

— Прости, — с болью прошептал он, прежде чем исчезнуть в белом тумане.

Я без сил опустилась на пол. Мне хотелось выть и рыдать, но не было слез, не было крика. Теперь мне действительно казалось, что я сплю: вот он, настоящий кошмар, реальный до тошноты.

…Что-то щелкнуло, и меня выдернуло из равнодушия и оцепенения, словно из плохого сна. Подняв голову, я внимательно осмотрелась. Трещина расползалась медленно, но упорно, и все-таки слишком медленно.

Я встала и подняла руки. Это мир грез, но все его создания хрупки также, как и он сам, как все человеческие мечты, надежды и иллюзии. Сегодня ты уверена в человеке, но завтра все может измениться. Нерос… как — почему?!

Тихо зарычав, я стянула к себе энергию — впервые в жизни, впервые осознанно. Может, это и мир грез, но мы не знаем, какой из миров реальный.

— Сгинь! — энергия рассыпалась, как что-то ощутимое и реальное, будто камень на тысячи песчинок, и собралась вновь, чтобы разрушить треклятый шар, эту темницу, которую выстроил фальшивый друг для тех, кому он клялся в вечной дружбе.

«Я не дам вас в обиду», «я люблю вас всех», «я никогда вас не предам, вы же знаете»… Ложь, ложь, ложь!!!

…Стекло брызнуло в разные стороны, осыпаясь осколками на покрывало черного ничто, на то, что никогда не существовало, но реальнее всего — что существует. Все исчезло, и я полетела куда-то вниз, в черную пустоту, у которой не было ни верха, ни низа — ничего…

— Весс?

Свет… Как много света.

Я открыла глаза, моргнула несколько раз, привыкая к ярким краскам реального мира, и бездумно уставилась в потолок.

Ни о чем не думая, я думала о многом. Мысли проносились вихрем в моей голове, сплетаясь между собой и исчезая в пугающей пустоте. У меня не было сил их остановить, да я и не пыталась.

Нерос… Линд… Аглос… Таура… я. Теперь я знала все, но мне казалось — по-прежнему казалось — что я что-то упускаю: что-то важное упускаю, необходимое для того, чтобы наконец понять и распутать этот проклятый клубок тайн.

— Весея?

Призрачная мысль мелькнула в голове и исчезла прежде, чем я смогла до нее дотянуться. Вот когда почувствуешь себя мотыльком, который никак не может отыскать свет, постоянно мелькающий в темноте.

Я еще раз моргнула и села. Линд выглядел встревоженным — да это и понятно: наверное, я тут всех перепугала своим поведением. На мгновение мне стало стыдно, но тут же голову заняла другая мысль.

Надо уничтожить картины.

— Весс, с тобой все хорошо? — Линд легко дотронулся до моего лба, провел рукой по щекам и вздохнул. — Я за тебя испугался. Дзинь сказала, что тебя… цитирую!.. «утащил колодец».

— Да он сожрал ее! Если бы я знала, что колодцы в мире грез такие кровожадные! — фейка опустилась на мои колени и нервно дернула крылом. — Создатель, Весс, он тебя там не переварил, случайно? Во всяком случае, ты выглядешь очень вареной, даже слишком…

Я покачала головой и, сняв с колен озадаченную фейку, встала. В голове вертелась одна мысль, и она придавала мне силы и решительности, но… это же Нерос. Нерос, пропасть бы его подрала!!! Создатель, как он мог?!