Светлана Томских СТИХОТВОРЕНИЕ «Дышите носом», — тренер говорил, Но только мы упорно ртом дышали, И тренера советы забывали, Когда нам в лица ветер с силой бил Да снова под кроссовками песок На мелкие частицы рассыпался, И даже тот, кто сзади оставался, Запомнить это правило не мог. Дистанций новых прерванная нить До финиша упруго протянулась, И кто-то победителем вернулся, Но тренеру не смел он возразить. Азарт победы, горечь неудач, Лишь вы над нами властью обладали, И криком нас трибуны обдавали, И нарастал в груди восторга плач. Но с точностью направленной иглы На следующий круг нас выводило, И в нас тогда уверенность входила: По правилам не выиграть игры. Бежали так, что волосы со лба, Бежали по раскрученной спирали… А праздные болельщики молчали, Но можно и молчанием солгать. В ЛИТЕРАТУРНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЯХ Стихи. Рассказ В литературном объединении при курганской областной газете «Молодой ленинец» начинали многие, сейчас уже ставшие профессиональными, прозаики и поэты. И сегодня на занятиях в «Юности» звучат новые голоса. Представляем читателю стихи библиотекаря Елены Овчинниковой, рабочего Сергея Бойцова и рассказ кинооператора местной студии телевидения заочника Литературного института имени А. М. Горького Сергея Жмакина. Елена Овчинникова СТИХИ * * * Мне снился дом, и лебедой заросший двор, и у крыльца ведро с колодезной водой, и ветки яблонь у лица. Так ясно снился ставней скрип и удивленный птичий гам. Но голос тот давно охрип, зовущий к детским берегам. И просыпаюсь тяжело, уже в предчувствии беды, и явь окатывает зло ведром колодезной воды. * * * У звезд не бывает иначе. Если звезда сгорает и падает, это значит — кто-то с ней умирает. Если звезды не стало — этого не услышат. Лишь звездочет устало спустится с крыши. Сядет, колпак снимет и, как ребенок, заплачет… И у звезды есть имя. У звезд не бывает иначе. * * * Вчерашняя строка не греет. Не хочет прошлого душа. А лист белеет, лист белеет, тревожить словом не спеша. …Струна осталась не задета, и с каждым часом все немее, и я боюсь, что до рассвета уж не успею… Сергей Бойцов СТИХИ ДВА ПАМЯТНИКА Где бежит Нарова-река — крест Семеновского полка. Справа — Нарва, а слева — море. Здесь Петра натаскивал Карл. Путь к величию — кровь и горе, крест солдатам и тот бокал, под Полтавой Петром подъятый «За науку!..» И крест солдатам за науку? За кровь и муку? Нет, совсем нетрудно понять, зная следствия и причины, отчего на полях Отчизны кровью полита каждая пядь. Уходя от того креста, вспомнил памятник я другой, до него от того креста пролегла не одна верста — вся Россия с ее судьбой. Резко вырубленная глыба над Амуром серым, седым — в память строивших в топях гиблых город юный, как гимн молодым. Между ними не километры. В грань фундамента и креста бьются разных историй ветры: кровь — в одной, а в другой — мечта. * * * После юности шумной, пылкой, солнце тихо вползло в зенит. Стариной тряхну, как копилкой, и послушаю — не звенит. Бестолковый и бессловесный, бывший мною, любил сильней. Был отчетливей свод небесный, и речная вода — синей. Но желать не могу возврата к тем годам, где гадал о том, что случится со мной когда-то, — все случилось в свой срок, потом. В газетенке, где объявления, напечатаюсь в пару строк: «Обменяю свои волненья на покой…» Да всему свой срок. Реки синие почернели, листопадный промчался пал. И внезапный, как печенеги, снег с неясных небес упал. * * * Снег за окном — как белая полива. Мороз-гончар все в печь свою составил. А яблоня, как скомканная лира, дрожит, колдует, чтобы снег растаял. Дикарка, и породою, и нравом, нашептывает стенам и карнизам, разжалобила крышу, ту, что справа, — весь двор теперь сосульками унизан. Не тот ли отзвук яблоневой смуты я узнаю, когда, пальто снимая, ты спрашиваешь взглядом: «Почему ты не обратил январь в начало мая?» |
