Продолжая свой путь, отшельник прибыл в столицу, когда уже зашло солнце. Он долго блуждал по улицам в поисках пристанища, но нигде не нашел ночлега и вынужден был остановиться в доме некой блудницы. У той женщины была рабыня, которую она заставляла распутничать и забирала вырученные деньги. Рабыня эта любила одного бедняка и принимала его у себя вопреки воле своей госпожи, а та злобствовала и решилась извести его, чтобы невольница не проводила с ним время бесплатно и не лишала ее своего заработка. И как раз в ту ночь, когда в столицу прибыл отшельник, блудница задумала убить любовника своей рабыни. Она подала им неразбавленное вино, так что, выпив его, они опьянели и крепко уснули. А та женщина взяла яд и, положив его в выдолбленную тростинку, вставила ее конец в задний проход спящего, чтобы вдуть смертельный яд и погубить его. Но в то время, как она взяла другой конец тростинки себе в рот и намеревалась дунуть, спящий испустил ветры, так что яд попал ей в рот и она тотчас же скончалась. А отшельник, который так и не уснул, видел все это.
Рано поутру отшельник покинул злосчастный дом и снова принялся за поиски вора и бродил по улицам до самого вечера. На ночь он нашел приют у башмачника. Когда стемнело, хозяин дома стал собираться в гости к одному из своих приятелей, который пригласил его на пирушку. Уходя из дому, он сказал своей жене: «Позаботься о нашем госте — благочестивом отшельнике. Я ухожу к своему другу, а ты накорми старца и ухаживай за ним как подобает».
Сказав это, он ушел, а жена его тотчас же послала служанку и велела ей привести жену соседа-цирюльника. А надо сказать, что у хозяйки дома был любовник, который навещал ее в отсутствие мужа, а жена цирюльника была их доверенной и посредницей. Когда она пришла к жене башмачника, та попросила ее сходить к тому человеку и сказать ему, что он может посетить ее и они насладятся без всякой помехи, потому что муж пошел в гости и явится, без сомнения, пьяным поздно ночью.
Он тотчас же вышел из дома и, подойдя туда, где жил башмачник, сел у ворот, поджидая свою любовницу. Но случилось так, что пирушка, на которую был приглашен башмачник, кончилась раньше, и он, выпив немалую толику вина, направился домой. Увидев у ворот мужчину, которого он давно уже подозревал в связи со своей женой, башмачник в гневе ворвался в дом, до полусмерти избил жену, привязал ее к столбу, что был у дверей, и, повалившись на пол, крепко уснул. Когда все стихло и люди в домах опочили, в комнаты заглянула сводня, жена цирюльника, и прошептала: «Твой друг давно сидит у ворот, чего же ты ожидаешь?» Хозяйка дома ответила: «Ты видишь, что со мной случилось! Если хочешь сделать доброе дело, отвяжи меня и становись на мое место, а я привяжу тебя, чтобы муж, если он случайно проснется, не заметил моего отсутствия. Я только расскажу все своему другу и тотчас же вернусь».
Жена цирюльника решила помочь ей, отвязала подругу и встала у столба на ее место. Башмачница привязала ее к столбу и отправилась к своему любовнику. Не успела она выйти из дома, как проснулся башмачник. Он окликнул жену, но сводня не ответила ему, опасаясь, что он узнает ее голос. Он еще раз позвал жену, но опять не получил ответа. Вне себя от гнева, башмачник схватил нож и, подскочив к сводне, которую счел он своей женой, отрезал ей нос и бросил его на землю, крикнув: «Возьми свой нос и отнеси его в подарок любовнику!»
Тут вернулась домой башмачница. Первым делом бросилась она отвязывать свою подругу, и та, горько плача, подобрала с пола свой нос и отправилась домой, обливаясь кровью и проклиная свою участь, а башмачница вновь привязалась к столбу. И все это происходило на глазах отшельника.
Видя, что муж ее крепко спит и не заметил подмены, башмачница стала громко рыдать и молиться, а потом крикнула: «О господи, накажи злодея, который изувечил меня безо всякого греха и вины! О господи, клянусь, я не совершила ничего дурного и муж мой несправедливо меня обидел! О господи, если слова мои правдивы, то сделай так, чтобы мой нос, отрезанный этим негодяем, прирос к моему лицу и чтобы не осталось никакого следа и шрама».
«Что ты там мелешь, распутница?» — вскричал башмачник, и жена ответила: «Иди сюда, злодей, погляди, как господь карает жестокость и несправедливость, как он милосерд к обиженным и невинным! Ты подозревал меня в недостойном и поднял на меня руку, но бог восстановил справедливость. Взгляни — ты отрезал мне нос, а он невредим, и на лице моем нет никакого следа или шрама!» Вскочив с пола, башмачник зажег светильник, и, подойдя к жене, увидел, что она и в самом деле невредима. Он пал ниц и стал молить господа о прощении и просил жену извинить его и не сердиться.
Что же касается жены цирюльника, то она, вернувшись домой, стала раздумывать, как бы ей объяснить свое увечье, чтобы не быть опозоренной перед людьми и собственным мужем, и наконец нашла одно средство. Утром, когда было еще темно, цирюльник проснулся и, позвав жену, сказал ей: «Подай-ка мне все, что нужно для бритья, один вельможа велел мне явиться к нему как можно раньше». Но жена подала ему только бритву. Цирюльник, рассердившись, бросил в нее бритвой, ничего не различая во мраке, а женщина бросилась на землю и завопила: «Мой нос, мой нос! Ах злодей, ты отрезал мне нос своей бритвой!» Она кричала до тех пор, пока на ее крик не сбежалась ее родня, и они все, схватив цирюльника, отправились к судье. Судья спросил незадачливого мужа: «Почему ты отрезал нос своей жене?» Тот не смог ответить ничего вразумительного, и его приговорили к наказанию палками. Но когда начали наказывать цирюльника, к судье подошел отшельник, который проследил за сводней, и промолвил: «Отмени наказание, судья, ты ведь не знаешь подлинных обстоятельств этого дела. Я скажу тебе: не вор виновен в том, что пропала моя одежда, бараны не виновны в том, что была убита лисица, не яд погубил злую распутницу, и не цирюльник отрезал нос своей жене — нет, виноват был тот, кто пострадал, и наказан каждый за свою вину». — «Как понять твои слова?» — спросил судья, и отшельник рассказал ему все как было и поведал то, что видел он собственными глазами. Вот какая притча сложена на этот случай, и ты, Димна, сам виновен в своем несчастье и паденье».
Димна промолвил: «Я выслушал твою притчу со всем вниманием и нахожу, что она очень подходит к моему положению. Клянусь жизнью, я сам себе навредил и понес заслуженное наказание. Но скажи, что же мне теперь делать?» — «Я хочу знать, что ты думаешь предпринять и на что решился?» — промолвил Калила, и Димна ответил: «Сейчас я уж не мечтаю занять более высокое положение — мне бы хоть вернуть прежнюю благосклонность льва — нашего повелителя. Разумный должен размышлять о том, что произошло в прошлом, происходит ныне и произойдет в будущем, и особое старание приложит к тому, чтобы, во-первых, хорошо знать, что принесло ему пользу или нанесло урон в прошлом, дабы остерегаться вредоносного и не повторять подобного и, напротив, стараться вновь совершить полезное. Во-вторых, следует прозорливому знать, что полезно ему в настоящем, и держаться этого, а что вредоносно — того избегать. В-третьих, следует ему предвидеть, от чего получит он выгоду в будущем и какого вреда и ущерба должно ему опасаться, и тогда уж приложить все старание к достижению желаемого и стеречься того, чего может он опасаться. И когда я думаю о том, как мне вернуть мое прежнее положение, которое ныне занимает бык — мой соперник и победитель на этом поприще, я не нахожу иного способа и выхода, кроме смерти этого травоядного, и приложу все усилия, чтобы погубить его, ибо когда лев останется в одиночестве, ему придется вновь приблизить меня и сделать своим другом и наперсником. Быть может, это будет лучше и для царя — ведь его чрезмерная, неестественная любовь и близость к быку могут повредить ему и опозорить его».
Калила возразил своему другу: «Я не вижу ничего дурного и позорного в том, что лев высоко ценит быка и сделал его своим приближенным». Но Димна возразил: «Но ведь лев в своей губительной страсти к быку забыл обо всех добродетелях, коими украшается правитель, и пренебрегает другими своими верными подданными, что может иметь пагубные последствия. Ведь известно, что шесть вещей подтачивают опоры власти и отнимают у правителя силы: лишения, смута, необузданные страсти, грубость, злая судьба и дурной нрав. Под лишениями разумею я такое положение, когда царь лишен добродетельных, прозорливых, верных и надежных помощников, советников и сановников и даже не пытается найти таких, что обладали бы добродетелями. Что касается смуты, то это постоянные войны, мятежи и усобицы, губящие людей и разделяющие царство. К необузданным страстям я причисляю любовь к женщинам, к пирам и застольным беседам, к вину и охоте и тому подобное. Грубость отличает часто тех, кто обладает неистраченной силой и несдержанностью, так, что он не к месту распускает язык и руки, осыпает приближенных и слуг бранью и раздает пощечины направо и налево. Злая судьба — это бедствия, поражающие людей и не зависящие от их воли, как засуха, моровая язва, неурожай и тому подобное. Дурной нрав понимаю я как применение силы тогда, когда потребна мягкость, и мягкости, когда необходима сила. И та непомерная и ни с чем не сообразная страсть, которую лев питает к быку, способна, как я тебе говорил, опозорить льва и повредить ему в делах».
