– Позаботься лучше о своей душе, – прошептал дед.

– Что?.. – не понял брюнет.

В цилиндре что-то сухо щелкнуло.

Приземистая «тойота» выскочила на автотрассу Москва – Санкт-Петербург, добавила скорости и начала пожирать дорогу огромными кусками. Воронов не переставал удивляться живучести автомобиля, который, словно борясь за продление своей жизни, играл железными мускулами поршневой системы и пытался доказать владельцу свою собачью преданность. Николай уныло всматривался в асфальтированную поверхность и пунктирную разметку дороги, исчезавшую под брюхом машины, и о чем-то напряженно думал.

Воронов чувствовал себя не совсем уверенно перед лицом неизвестности. Так же, наверное, в старину волновался капитан парусника, затерявшегося в ночном штормящем море, если не видел спасительный огонь маяка. В душу снова закрались сомнения и страхи. Оставалась лишь одна надежда – что дед выдумал ужасную историю. Но зачем?..

Ноябрь 1946 года. Антарктида.

Секретная подземная база «Черное Солнце».

Обугленный кусок кожи вздулся, растрескался и отвалился. Обнажилась влажная плоть нежно-розового цвета, покрытая желтоватой сукровицей. Вслед за этим, будто по цепной реакции, все тело покрылось сухими черными волдырями, которые лопались и осыпались грязной шелухой, смешиваясь со склизкой кровянистой поверхностью. Сморщенная пленка в темной глазнице надулась белесым пузырем и, приобретая эластичность, выпучилась мутной линзой наружу. В ее глубине происходил странный процесс: по центру вновь образовавшегося глазного яблока расплылось темное пятно, а затем словно какой-то живописец добавил красок с палитры и смешал их кисточкой. Черно-желто-зеленая цветовая гамма обретала форму, превращаясь в кошачий глаз…

Заставленный черной старинной мебелью кабинет коменданта Штольца был достаточно просторным, но в то же время напоминал антикварную лавку: всюду стояли бронзовые бюсты, статуэтки обнаженных женщин, в тяжелых рамах на стенах висели картины. На огромном инкрустированном по обводу столе красовались фигурки хорошеньких наяд с трезубцами и кувшинами. Одна из стен была задрапирована тяжелыми шторами и тюлевыми гардинами, что создавало эффект занавешенного окна. Весь интерьер комнаты говорил о больших возможностях его хозяина, однако домашнего уюта не создавал.

Штольц дремал в глубоком кожаном кресле. Свет ближайшего электрического канделябра горел над ним, рассеивая полумрак и отражаясь от полированных поверхностей мебели. Когда зазвонил телефон, комендант неспешно приподнялся, протер глаза и поднес к уху трубку:

– Слушаю.

– Господин штандартенфюрер! – послышался взволнованный голос его личного секретаря Хельмута Берга. – Получена радиограмма… – говоривший человек затих, как будто не мог подобрать нужные слова.

– Ну же, Хельмут, не молчите.

– База «Двести одиннадцать» уничтожена…

– Что?! – Штольц мгновенно отошел ото сна, вскочил с кресла. – Вы что несете, Хельмут?! Кем уничтожена? Бэрд добрался до нее?

– Так и есть, господин штандартенфюрер, – извиняющимся тоном затараторил секретарь. – Американцы обнаружили их и провели газовую атаку. Руководство Новой Швабии отдало приказ о самоликвидации базы. Атомные котлы взорваны… все погибли.

– Вы пытались восстановить радиосвязь с «Двести одиннадцатой»?

– Так точно. Но нам никто не ответил.

– Слушайте мой приказ…. – Рука коменданта невольно потянулась к затылку. – Во-первых, привести базу в полную боевую готовность, но информацию об уничтожении «Двести одиннадцатой» во избежание паники не разглашать. Вам ясно?

– Яволь! – ретиво ответил секретарь. – Но как мы это объясним людям?

– Во-вторых, – продолжал Штольц, пропустив мимо ушей вопрос секретаря, – радиостанцию нужно уничтожить. Нам нельзя ни в коем случае выходить на связь – американские самолеты-разведчики в два счета запеленгуют. В-третьих, срочно доставьте ко мне профессора Майера и доктора Фогеля. Об исполнении немедленно доложить.

– Есть, господин штандартенфюрер!

– Кстати, Хельмут, – вспомнил комендант, – а что там с уничтожением крыс и… трупом обезьяны?

– Двух тварей убили, а остальные как сквозь землю провалились. Труп обезьяны тоже не могут найти. Есть потери среди личного состава – пять человек из роты охраны и еще трое из обслуживающего персонала.

– Крысы?

– Так точно.

– Усилить поисковые группы и уничтожить всех этих тварей. Даю двадцать четыре часа на проведение операции, вам ясно?

– Так точно, господин штандартенфюрер!

Штольц положил трубку на рычаг и поморщился, словно от зубной боли. Какая-то черная тяжесть появилась у него в груди, а в руках и ногах прошел неприятный холодок. Он впервые в жизни растерялся.

Конечно, на базе довольно большой запас продуктов питания и топлива, не считая готовых к запуску атомных котлов, которые можно было бы использовать как энергетические источники в течение нескольких десятилетий – этого хватило бы на долгое автономное существование. Но, если американцы не остановятся на достигнутом и будут продолжать поиски, то, вполне вероятно, вскоре смогут обнаружить следы и этой подземной базы. Грядущие события невозможно было спрогнозировать. От этих мыслей Штольцу вдруг стало немного боязно. Еще и эти проклятые крысы!

Через двадцать минут в дверь постучали и в кабинет вошли трое: Майер, Фогель и Берг. Они остановились в центре комнаты – на мозаичном полу с изображением оккультного символа «Черного Солнца»: трех концентрических кругов и крутящихся в них двенадцати молний.

Хельмут Берг молодцевато щелкнул каблуками и вскинул в приветствии руку.

– Ваше приказание выполнено, господин штандартенфюрер! – доложил он.

Штольц отмахнулся рукой, и устало сказал:

– Спасибо, Хельмут. Вы свободны.

Секретарь удалился.

– А вы, господа ученые, проходите и присаживайтесь. У нас будет долгий разговор.

Ученые слегка замешкались, но вскоре устроились на предложенных им стульях. Комендант окинул их тяжелым взглядом.

– Итак! – начал он. – Доложите о результатах ваших исследований в краткой и доступной для понимания военного человека форме.

Ученые переглянулись.

– Работа по созданию вакцины против внешней мутации нами практически завершена, – сказал профессор Майер. – Но провести опыты с геномом человека мы пока не решаемся из-за случая, произошедшего с крысами. – Профессор мелком взглянул на Фогеля, и тот кивнул в знак солидарности. – Мы приостановили дальнейшие исследования. Сорняк, как говорится, уничтожен, но семена проросли на чужой грядке…

– Не говорите загадками, профессор, – потребовал Штольц. – Я всегда полагался на вашу компетентность, господа, но чем же вызвано столь единодушное решение приостановить опыты?

– Дело в том, господин комендант, что мы сделали вывод: момент качественного преображения генома невозможен из-за ряда причин. Во-первых, опытные образцы – крысы – не имели морально-нравственного носителя, потому и превратились в монстров. Во-вторых, мы не уверены, что и люди идеальны в этом отношении. А в-третьих…

– Стоп! – резко перебил Майера комендант. На его лице заиграли желваки. – Это что – саботаж? Да?! Я сыт по горло вашей нравственностью! Если вы так боитесь этих крыс, которых сами же создали и позволили им разгуливать по всей базе, то можете не беспокоиться – их уничтожат в ближайшее время мои люди. Это я вам обещаю! Но, если вы решили морочить мне голову… – Штольц не договорил и сжал кулак с такой силой, что хрустнули суставы пальцев. – Кстати, двух тварей мои солдаты уже сожгли и с остальными управятся, не сомневайтесь… А лично вам я бы не советовал испытывать мое терпение – оно не безгранично.

Профессор поник и отвернулся, но доктор взгляда не отвел, хотя и его храбрость держалась на честном слове.

– Их невозможно убить подобным образом, – проговорил Фогель, смотря в глаза Штольца. – Вчера мы были в том месте, где ваши солдаты сожгли крыс, но их трупов мы не обнаружили.