КАРТИНА СЕДЬМАЯ Петергоф. Большой Петергофский дворец с террасой в вышине и лестницы по обе стороны Большого каскада фонтанов с Самсоном в центре, в ночи с волшебным освещением предстает как чертог Люцифера. ГОЛОС ПОЭТА Дворец сиял весь словно изо льда И синевою неба и зарею Малиновой, как колокольный звон, И в кущах райских вздохи пронеслись, А в безднах Ада стоны и проклятья, Что вновь задумал Люцифер, злодей И мастер несусветных празднеств... Нет! Он мастер самых расчудесных празднеств, И в жизни торжествует красота, Как было и в эпоху Возрожденья. А ныне век не блещет красотой Искусств и мысли, все скорей в упадке. Но техника достойна удивленья И восхищенья - женщин красота В изысках моды, с наготой в придачу, С игрой страстей безумной на показ. Мир гибнет. Красота еще цветет. Как искушенье напоследок? Или Последняя надежда бытия! ХОР ЖЕНЩИН (выходит на террасу под открытым небом, с морем вдали) На репетицию собрали нас. А кто хорег? ЛЮЦИФЕР (являясь то тут, то там) Нет, нужен здесь теург. Устроим празднество мы вот какое. На пир у Люцифера призовем Прекраснейших из женщин всех времен. Мы их увидим в яви, как на сцене, Во времени, что длится в настоящем Для них, как в жизни, а для нас в прошедшем, Как дивный сон, который нам уж снился Из мифов и историй всех времен. Так в годы детства, юности бывало, И красота влекла нас и любовь, Воспоминаньем лучших дней влечет Всегда, везде и в снах посмертных вечно. Публика внизу среди фонтанов приветствует знаменитостей, спускающихся словно с неба по красной дорожке. ХОР ЖЕНЩИН В вечерних платьях женщины красивы, В сияньи драгоценностей и славы Достоинства высокого полны, Хотя иные держатся так просто, Смеются и болтают с кем попало. А в модах всех времен так много сходства, Что и в причудах маскарадом веет. Ну да, ведь празднество в античном вкусе! В вечерних платьях туника и пеплос Воссозданы, с ампиром вперемежку... Иль это лишь веселый маскарад? Нет, кто у нас хорег? Теург творит Жизнь в вечности, какой была и есть Как вечно настоящее: всё в яви! Хотя мы сами в современных платьях. Мы здесь, а красная дорожка с неба, Как радуга, повисла, с вереницей Прекрасных женщин всех времен, из коих Сейчас сноп света выделяет ту, Кого все узнают и рукоплещут. ЭЛИС Узнали Клеопатру или Тейлор? ДЖУЛИЯ Нет, Клеопатра выше ростом Лиз, Смугла, гибка, во взгляде неподвижность, С упорством воли в непрерывных кознях, Царица и гетера Рима, в славе Затмившая властителей его. ДИОТИМА Но там и Тейлор, молодая с виду, Какой и Клеопатра стала б ныне! КЛЕОПАТРА Царица, да, конечно, это чудо, Предстала королевой Голливуда. Через тысячелетья вновь Играет и поет любовь. И чья ликующая слава, Когда и Рима власть - забава, Игра веселая и флирт, О чем весь мир с тех пор твердит? Не встанут уж великих тени, Не к ним несут восторгов пени, А плоть живая кружит кровь И возбуждает в нас любовь, Светясь, колдуя, как в тумане, На исчезающем экране. ХОР ЖЕНЩИН Мы видели Елену. Чем она Столь хороша, что превзошла во славе Всех женщин мира красотой своею? Слегка полнеющая, вся светла, И статна, и легка, в глазах лазурь, И золото волос - все диво в ней Среди черноволосых смуглых греков, Гречанок с их достойной красотой, Из бронзы словно отлитых на солнце. ЛЮЦИФЕР (являясь над красной дорожкой) Пространства необъятные России, Явившейся на мировой арене, Возросшейся в могуществе в сраженьях С кумирами Европы за три века, С победами на ниве просвещенья, С явлением эпохи Возрожденья В полуночной стране гипербореев. ХОР ЖЕНЩИН На выходе красавица, о, боже, Еще не видывал подобной свет! Высока и подвижна, с дивным бюстом, С чертами соразмерными лица Красавиц всех времен, с глазами в искрах Веселости, любви и восхищенья. ДИОТИМА Русская императрица Елизавета, дочь царя Петра. |
