— Ну, может, оно и так, только никакие власти не совали к нам нос. — Томми допил пиво. — Есть еще бутылка?

— Расскажи про Инносента.

— Я слишком иссох.

Кэрби принес ему пива, и Томми сказал:

— Это было днем в понедельник. Он приехал с другим парнем, таким тощим дергунчиком.

— У него есть помощник в Бельмопане, молодой, — объяснил Кэрби.

— Значит, тот самый и есть. Они приехали на классном новеньком пикапе из дорожного министерства. Так на дверцах было написано.

— И что они делали?

— Ходили по холму. Твой дружок…

— Зови его Инносентом, а не «моим дружком». Чем он там занимался?

— Вышагивал туда-сюда. Пинал землю, бесился, недоумевал, отлил разок. Тот, что был с ним, вроде дрейфил. Они были похожи на хозяина и собаку. Маленький бегал по кустам, все вынюхивал, будто кролика гонял.

— А потом?

— Потом уехали.

— Томми!

— Ну чего? Постояли на холме. Твой дружок чесал в затылке, маленький носился взад-вперед, заглядывал под камни. Потом уехали.

— Это было в понедельник?

— А нынче пятница, как говорят в миссии. И никаких гостей больше не было. Все вроде чисто.

Кэрби начинал склоняться к такому же выводу. Может, Валери Грин была в таком состоянии, что власти просто не обратили внимания на ее рассказ? Всякий, кто слыхал об этом участке, так бы и сделал.

Следовательно, возникал вопрос: что нужно Инносенту? Почему его принесло сюда именно сейчас? Что он искал? Уж кому-кому, а Сент-Майклу должно быть известно, что никакого храма тут нет. Так за чем он охотится? Через какой же «испорченный телефон» дошла до Инносента эта история, если он поверил, что на земле Кэрби есть любопытные вещи? И кто рассказал ему эту историю?

Всю субботу и все воскресенье Кэрби ломал голову над этими вопросами и гадал, почему никто не прислушался к заявлению Валери Грин. Наконец он додумался до версии, которая, как ему казалось, объясняла все события.

Валери Грин была истеричкой, особенно когда речь шла о похищенных древностях. Допустим, что она поехала в город, во всю глотку проорала свое заявление и потребовала немедленно послать к храму войска. Как поступит полиция? Иметь дело с сумасшедшей там не захотят, но и на улицу ее не выкинут. На всякий случай. Значит, передадут другому ведомству. Там сделают то же самое, и так далее. Пока кто-нибудь не вспомнит, что когда-то эта земля принадлежала Сент-Майклу. Один звонок ему — и станет ясно, что никакого храма там нет и быть не может.

Тем временем Валери Грин заложит и Лемьюела как соучастника. Кто-нибудь допросит его. Известный американский ученый и правительственный чиновник заверят всех в том, что дамочка говорит невозможные вещи, а та, в свою очередь, будет драть глотку у одного столоначальника, потом у другого… Да, может быть, так и вышло. Очень даже вероятно, коль скоро никто не провел даже беглого расследования.

В эту версию, как ни в какую другую, укладывались все факты, и ко вчерашнему дню Кэрби уже свято верил в ее истинность. Валери Грин никто не поверил. Любопытство Сент-Майкла осталось неудовлетворенным. Может, в Бельмопане или Белиз-Сити и была маленькая буря в стакане воды, но теперь все спокойно. И Лава Шкир Ит может снова восстать из руин!

Не было никаких причин выжидать дальше. Томми и его коллеги спешно лепили каменные барельефы, терракотовые сосуды с отбитыми краями и прочее, а у Кэрби были два покупателя — Бобби и Уитчер с Фелдспэном, которые уже видели храм. Пора было браться за дело и продавать им предметы доколумбова искусства.

Извините, ни нефрита, ни золота нет. Должно быть, храм стоял в небогатой деревне.

Итак, вчера Кэрби наконец стряхнул оцепенение и снова обрел решимость. Вчера вечером он договорился о грузовом фрахте и в субботу полетит во Флориду. А сегодня, оставив Мэнни у Шаткого моста, он отправился на почту, чтобы дать телеграмму Уитчеру и Фелдспэну.

На выходе он встретил самого черта. То бишь Инносента.

— Ну-ну, — буркнул тот, пытливо разглядывая Кэрби, — мой старый приятель. Что-то ты исчез куда-то.

К привычным злорадным ноткам в его голосе прибавились какие-то новые, да и улыбка выглядела фальшивой. И рукопожатие было не то. В первое мгновение Кэрби показалось, что Инносент вроде бы как подделывается под Инносента.

— Отдыхал, — ответил Кэрби.

— После тяжких трудов?

— Труд — первейший долг человека. Ну а ты как, Инносент? Чем теперь занимаешься?

— Да все по мелочам, Кэрби. — Инносент не сумел спрятать свою раздражительность за деланной улыбкой, хоть и улыбался изо всех сил. — Слишком много вокруг хитрецов и хитростей. Жуткая конкуренция.

Кэрби ухмыльнулся.

— А может, тебе на покой уйти, Инносент?

Этого оказалось достаточно, чтобы Сент-Майкл расправил плечи. Он вскинул голову, глаза его метали молнии.

— Вот что, Кэрби, — сказал он, — когда я уйду на покой, ты первым узнаешь об этом. А если не уйду, ты и об этом узнаешь раньше всех!

Ну и нервы у него, подумал Инносент, глядя, как Кэрби лавирует между пешеходами, велосипедами, большими американскими машинами, пыльными пикапами и лимузинами с затемненными стеклами, в которых ездят продавцы наркотиков. Ведь надо же — сделать такое и снова сунуться в город!

Валери Грин… Ее улыбка вспомнилась ему как солнечный блик в сезон дождей. Но теперь дождь зарядил навсегда, солнце исчезло навеки. Инносент уже не сомневался, что Валери мертва, и почти не сомневался, что ее смерть — дело рук Кэрби.

Он сам, конечно, тоже виноват: доверил бедную девочку негодяю. И доверил именно потому, что тот был негодяем, но таким негодяем, которым, как считал Инносент, можно управлять. И вот на тебе! Валери не вернулась в гостиницу, «лендровер» — в гараж, а шофер — домой. Неделю назад багаж девушки перенесли в камеру хранения. За день до этого транспортный отдел сообщил об угоне «лендровера». Прошло одиннадцать суток, а тощий негр не подавал вестей.

В понедельник он отправился на участок Кэрби, прихватив Вернона на случай, если понадобится свидетель или защитник. Тут-то он впервые понял, что Вернон на грани помешательства. Новая напасть!

— Вы слишком много работаете, Вернон, — сказал ему Сент-Майкл на обратном пути. — Вам нет нужды доказывать вашу ценность. Когда-нибудь вы наверняка сядете в мое кресло. У вас блестящее будущее. Вы заработали его упорным трудом и заслужили. Главное для человека — репутация, и у вас она безупречная. Только не перетрудитесь, не заболейте, и все будет в порядке.

Можно было ожидать, что Вернон взбодрится, но вышло наоборот. Чем больше утешал его Инносент, тем в более глубокую нервозность и хандру впадал помощник. А на участке ему стало еще хуже. Он носился по холму, не имея понятия, что они ищут, и вид у него был как у человека, потерявшего выигрышный лотерейный билет.

Что касается земли, то она, разумеется, не претерпела изменений, и никакого храма майя тут не было. Тогда какого черта все так суетятся? И что разглядывал этот специалист Лемьюел? Что значит разговор, записанный Уитчером и Фелдспэном? И что же видела тут Валери?

Валери. Бедная милая Валери. Бедная милая мертвая Валери. Инносент упорно продолжал надеяться, но на что? Ведь одиннадцать дней прошло.

Ну ладно, это еще не конец света. Для нее — возможно, но не для него. Пора возвращаться к своим заботам. А если по ходу дела он прижучит и вероятного убийцу Валери — тем лучше.

При этом подразумевался Кэрби Гэлуэй. Все сходилось. Кэрби мог подкупить шофера «лендровера» или вернуться, высадив Лемьюела в Белиз-Сити, и перехватить машину по пути. Вот почему он так тщательно скрывался последние десять суток, отлеживался, пока не миновала опасность. А теперь снова объявился, расхаживает по улицам во всей красе, петух петухом! Да еще и улыбается. И до того обнаглел, что советует ему, Сент-Майклу, подать в отставку!

— На покой? — пробормотал Инносент, глядя вслед удаляющемуся Кэрби. — Ну, я тебе покажу покой!