— У вас нет магнитофона.

Вернон, моргая, оглядел комнату. После каждого взмаха ресниц он замечал новую, не принадлежащую ему вещь.

— Я хочу… я хочу…

— Я тоже много чего хочу, — сказал тощий негр и встал со стула. — Мне пора идти. Засиделся я что-то.

— Минутку! Расскажите мне об этих парнях. Кто они такие?

— Торговцы антиквариатом из Нью-Йорка.

— А может, агенты ФБР? Иначе зачем им записывать разговоры с Гэлуэем?

— Не знаю. Возможно, они просто боятся, что их надуют, вот и хотят иметь запись.

— Чтобы предъявить ее в суде?

— Не могу сказать. Вернон, мне пора.

— Стойте! Значит, это Сент-Майкл и Гэлуэй? Мы ведь пришли к такому выводу?

— Похоже на то.

— Они вместе влезли в какое-то дело, но не доверяют друг другу.

— А с чего им друг другу доверять? — усмехнувшись, сказал тощий негр.

— Поэтому Сент-Майкл приказывает вам обыскать номер этих парней, и вы добываете запись. Он дает вам магнитофон и велит сделать копию.

— И теперь я должен передать ее ему.

— Может, на пленке — ключ к разгадке.

— Того, кто эти парни и зачем они сделали запись?

— Да нет, не в этом дело. Где они записывали?

Тощий негр удивился.

— На участке Гэлуэя.

— То-то и оно, что нет. Я был там с Сент-Майклом, когда земля еще принадлежала ему. Там ничего нет.

— А может, храм весь зарос? Вы же знаете, во что они превращаются со временем.

— Я бы все равно разглядел его. Не я — так Сент-Майкл разглядел бы его. Неужели вы думаете, что мы способны разгуливать вокруг горы золота, нефрита и драгоценных камней, не зная об этом? Неужели он продал бы землю, не выжав из нее своими лапищами все, что могло бы там быть?

Тощий негр хмуро посмотрел на магнитофон.

— Тогда я ничего не понимаю.

— В том-то и дело. В том-то все и дело. Гэлуэй прикидывается, будто летает на свой участок, но это не так. Где-то в горах Кэрби Гэлуэй нашел храм майя! Не спрашивайте меня как. Вероятно, увидел с воздуха. Но это — нетронутый храм, о котором никто не знает!

— Господи Иисусе! — выдохнул тощий негр и с уважением взглянул на магнитофон. — Так вот какую весть я принесу Сент-Майклу…

— Проклятье, я не хочу, чтобы этот сукин сын что-нибудь знал! — Вернон заметался по маленькой комнате, подталкиваемый отчаянием, бедностью, жадностью и злобой. Если б он сейчас тяпнул кого-нибудь зубами, укус оказался бы смертельным.

— Неизвестный храм, — сказал тощий негр, и перед глазами у него заплясали пачки белизских долларов. — Такое богатство, которое и не снилось никому!

— Мне снилось, — заявил Вернон. — Самое гнусное в том, что я должен подсидеть Сент-Майкла, разоблачить его как вора и упрятать в тюрьму, чтобы занять его место. А единственное доказательство или что-то похожее на доказательство — эта проклятая запись! — Глаза Вернона округлились. — А вот если я использую храм, чтобы избавиться от Сент-Майкла, то и сам этот храм потеряю.

— Ох! — воскликнул тощий негр. — Но если нам удастся первыми добраться до него…

— Вот именно! — Вернон расхаживал по комнате, дубася себя кулаками по ляжкам и плечам. — Где эта проклятущая штуковина? Где она находится?

По вечерам в ресторане отеля «Форт-Джордж» свет горит тускло. Скатерти тут тяжелые и мягкие, официантки в темно-зеленых платьях бесшумно скользят по коврам. Сейчас зал наполовину пуст, и разговоры звучат приглушенно. За одним столиком сидят улыбчивые туристы, за другим — серьезные дельцы. Одинокие путешественники с журналами в руках хлебают ложками суп.

Уитмэн Лемьюел оторвал глаза от супа, когда в зал вошла Валери Грин, и первым словом, пришедшим ему на ум, было то самое словечко — «десполиация». Господи, да это она! «Нечистые на руку директора американских музеев!» Он не помнил ее имени, но лицо и голос не забудет никогда. Пролив суп на белоснежную скатерть, Лемьюел схватил журнал и заслонился им. Теперь весь мир при желании мог узнать, что он — читатель «Харперз».

Ничего не подозревающая Валери села за столик, пожалела, что шторы на окнах закрывают от нее бескрайний ночной океан, приняла от официантки меню и ответила на неизменный вопрос о питье:

— Спасибо, только воду.

Спрятавшись за журналом, Лемьюел глотал неразбавленную водку. Уитчер и Фелдспэн терпеливо ждали, пока официантка разберется с Валери. Они оглядывали зал, и вдруг Фелдспэн, задохнувшись, шепнул:

— Алан!

— Что еще?

— Это он! Прячется за журналом!

— Господи, ты прав. Не смотри на него!

— Я и не смотрю. Ты сам не смотри.

— В конце концов, почему бы ему не поесть здесь? Он ведь тут живет, как и мы.

— Но от кого он прячется? — спросил Фелдспэн. — Не станет же такой тип и правда читать «Харперз».

— А может, станет, — ответил Уитчер, которого начинало злить волнение Фелдспэна. — Надо же ему читать что-нибудь. А «Вестник торговца наркотиками», по-моему, нигде не издают.

— Тихо! — сказал Фелдспэн, заметив улыбающуюся официантку с целой охапкой меню. Она отвела их к столику у правой стены. Это была хорошая официантка, она рассаживала гостей подальше друг от друга, чтобы им было удобнее. Уитчер и Фелдспэн оказались рядом с выходом, Лемьюелу досталось место почти в центре зала, близ левой стены. Валери очутилась в самом конце по правую руку. Они с Лемьюелом сидели лицом к лицу. Уитчера и Фелдспэна девушка видеть не могла, но Лемьюел видел Фелдспэна в три четверти, а Уитчера — со стороны затылка и правого уха.

Лемьюелу было не по себе: стоило высунуть нос из-за журнала — и вот она, напротив. А он просто не смел показаться ей. Не смел. Она узнает его, а ведь он представлялся ей как куратор музея. Они говорили о Белизе, всплыла тема кражи древностей. Она увидит его и тотчас поймет, чем он тут занимается. И сообщит в полицию. Скорее всего, прямо здесь вскочит на ноги, ткнет в его сторону пальцем, а тогда уж пиши пропало. Что же делать? Ему еще даже не приносили второе блюдо. Встать и уйти — значит привлечь к себе внимание, но сидеть напротив этой женщины и вовсе невозможно. Нельзя же вечно держать перед физиономией этот «Харперз».

Он выглянул из-за журнала и увидел, что девушка изучает меню. Если уж предпринимать что-то, так именно теперь. Может, сесть к ней спиной? Но обходить вокруг столика тоже опасно, да там и стула нет. Только слева стоит еще один.

Плавно и проворно соскользнув со своего стула, Лемьюел пересел на соседний. Он передвинул свой суп, прибор, тарелку с хлебом и бокалы, положил журнал справа от себя. Если читать его теперь, Валери увидит только профиль, а то и меньше. При таком освещении она вряд ли узнает его издалека. Почувствовав себя лучше, он поднял голову и увидел, что смотрит прямо в глаза приятелю Кэрби Гэлуэя, торговцу наркотиками.

Официантка подошла к Валери принять заказ.

— Он глядит прямо на меня, — сдавленно прошептал Фелдспэн, стараясь не шевелить губами. — Боже мой, Алан, он передвинулся, чтобы смотреть прямо на меня.

Заметив, что торговец наркотиками смотрит на него горящими глазами и перешептывается со своим сообщником, не шевеля при этом губами, Лемьюел опустил голову и вперил невидящий взор в «Харперз».

Валери заказала креветок в пиве и цыпленка.

Уитчер, вдруг заинтересовавшись видом из закрытого окна, уставился на шторы. Он чуть скосил глаза, чтобы посмотреть на Лемьюела, занятого журналом. Уитчер презрительно скривил губы.

Лемьюел поднял глаза и увидел, что теперь они оба смотрят на него, да еще с какими-то гримасами.

Официантка подошла к нему спросить, доел ли он свой суп, и на миг заслонила собой Уитчера и Фелдспэна.

— Да! — воскликнул Лемьюел. — Поторопитесь, пожалуйста, с уткой. Мне скоро уходить.

— Шеф-повар как раз готовит ее. Вряд ли можно поторопить жарящуюся утку.

Уитчер и Фелдспэн переглянулись.

— Это ничего не значит, Джерри.

— Алан, он передвинулся! Чтобы пялиться прямо на меня! Он все про нас знает!