– Полностью с вами согласен, майор, – невозмутимо кивнул Холмс. – Профессионалы? Очень верно подмечено. Вы же не считаете дилетантами свое начальство, отдавшее вам приказ о содействии?

Майор начал медленно багроветь, закипая. Он напоминал перегревшийся паровой котел, у которого вот-вот сорвет крышку. На миг у меня даже возникла слуховая галлюцинация: я явственно расслышал шипение пара, вырывающегося через клапан. Секунду спустя я понял, что это не галлюцинация: сдерживаясь из последних сил, майор цедил воздух сквозь стиснутые зубы. К чести Форестера стоит отметить, что он все-таки сдержался и не разразился проклятиями в адрес Холмса, как я опасался.

– Капитан Уоллес! – рявкнул он. – Поручаю этих штатских вашим заботам. Введите их в курс дела и оказывайте содействие согласно инструкциям из Бирмингема. Выполняйте!

– Будет исполнено, сэр! – щелкнул каблуками Уоллес.

Он поманил нас за собой. От меня не укрылось, как капитан и Холмс незаметно для майора переглянулись. Разумеется, мой друг нарочно поддел Форестера, чтобы тот поскорее спровадил гостей с глаз долой, поручив заботам капитана. Этим он, без сомнения, сэкономил немало времени и нервов всем нам.

Кабинет, который занимал капитан Уоллес, выглядел гораздо скромнее майорских апартаментов. Небольшой стол с лампой и письменным прибором, три стула с высокими спинками, книжный шкаф. Вот, собственно, и все.

Узкое окно выходило во внутренний двор.

– Присаживайтесь, господа. Еще раз замечу, что рад знакомству. Признаюсь, давно мечтал с вами встретиться. Я читал ваши записки, доктор. И ваши статьи, мистер Холмс: о растительных ядах, об определении сортов табака по пеплу… Я большой поклонник вашего дедуктивного метода, – уши капитана порозовели. – В меру своих скромных способностей я пытаюсь применять его на практике.

– Очень интересно, – Холмс слегка приподнял брови. – И что же вы, к примеру, могли бы сказать о нашем приезде?

Капитан на миг задумался, возведя взгляд к потолку.

– Вы приехали в Молдон сегодня, мистер Холмс. Скорее всего, утренним поездом из Челмсфорда. Добрались без особых происшествий. Вы еще нигде не успели остановиться. Кстати, если вам будет угодно, могу порекомендовать съемные апартаменты по умеренной цене.

– Для начала неплохо, – оценил Холмс с нехарактерной для моего друга благосклонностью. – Про Челмсфордский поезд догадаться было легко: других поездов сегодня не ожидалось, а в бричке сидит грузчик со станции в форменной куртке.

– Томас Рэдклиф, сэр. Я опрашивал его, как свидетеля.

– Браво, капитан! Мы с самого начала движемся в одном направлении. Итак, на мне дорожная одежда. Она не запачкана и не порвана, что свидетельствует об отсутствии серьезных происшествий в пути. А еще, выглядывая в окно, выходящее на Маркет-Хилл, вы заметили мой чемодан в багажном отделении брички. Из чего и сделали вывод, что я не успел нигде остановиться. Думаю, мы сработаемся.

– Искренне на это надеюсь, мистер Холмс.

– Хвала майору, отдавшему нас под вашу опеку! Кстати, майор плохо владеет ситуацией. Он прибыл только вчера вечером и не успел полностью войти в курс дел, хотя уже начал наводить тут свои порядки. Увы, чрезмерное усердие очень скоро создаст проблемы ему самому.

– Вы о приказе не пускать посторонних в здание? Кажется, я уловил ход вашей мысли, мистер Холмс. Действительно, майор прибыл вчера вечером, а приказ отдал сегодня утром. Но поскольку мы делим Мут-Холл с молдонской полицией, пускать посторонних придется так или иначе. Это лишь вопрос времени. Если бы Форестер прибыл раньше, проблемы с посетителями уже возникли бы. Но они не заставят себя ждать, и майору придется отменить свой приказ. Думаю, это произойдет сегодня же, ближе к вечеру.

– Прекрасно! Вы совершенно верно определили направление моих мыслей. Лишь одно мелкое дополнение: стоя на балконе, майор изучал окрестный пейзаж с любопытством, как нечто для него новое. Пробудь он в Молдоне хотя бы пару дней, пейзаж успел бы наскучить Форестеру, и никакого интереса на его лице не отразилось бы. Впрочем, это наблюдение послужило дополнительным подтверждением того, в чем я и так был уверен. А теперь перейдем к делу, ради которого я здесь. Прошу вас изложить все его обстоятельства с максимальной точностью. Значение может иметь любая мелочь.

– Я понимаю, сэр.

Капитан достал коробку с трихнопольскими сигарами:

– Угощайтесь, господа.

Поблагодарив, я взял сигару, а Холмс извлек свою трубку. Обмен репликами между моим другом и капитаном Уоллесом доставил мне истинное удовольствие. В кои-то веки Холмсу удалось встретить армейского офицера, использующего тот же метод, что и он сам! Но я не мог не отметить, что капитан, при несомненном уме и наблюдательности Уоллеса, отвечал медленно, как следует подумав и тщательно подбирая слова. Холмс же бросал реплики играючи, не задумавшись ни на мгновение. С другой стороны, сейчас Уоллесу, в отличие от нас с Холмсом, едва за тридцать. Можно было надеяться, что у капитана еще все впереди.

– Итак, господа, – от смущения Уоллес спрятался за завесой ароматного дыма, – дело это представляется мне странным до чрезвычайности. Уже тот факт, что двенадцать боевых треножников марсиан были остановлены и частично уничтожены совершенно непонятным способом, достоин самого пристального внимания. Осмотрев место сражения, я поначалу предположил, что против марсиан было использовано неизвестное нам чрезвычайно мощное оружие. Но ряд обстоятельств, а также некоторые весьма странные находки, приобщенные к вещественным доказательствам, намекают на сверхъестественную подоплеку молдонских событий. Впрочем, судите сами…

– Ведьма! Ведьма!

Том оглянулся. К нему спешила миссис Трелони.

Миссис Трелони была эмансипанткой. Том не знал, кто такие эмансипантки, но слышал, что они хотят играть в крикет, забивать сваи и заседать в парламенте. Насчет парламента и крикета у Тома не было своего мнения, а сваи при телосложении миссис Трелони можно было забивать одной левой, не спрашивая отдельного разрешения. Жена торговца скобяными изделиями, человечка боязливого и тщедушного, мать троих детей, лишенных права голоса еще в колыбели, Анна Трелони забрала в семье полную власть. Как правило, она носила белую блузку в комплекте с юбкой и жакетом из темной шерсти – костюм этот миссис Трелони гордо называла «либерти». Но сегодня рупор свободы без видимой причины изменил старым привычкам и разоделся, как на праздник. Летнее прогулочное платье из репса, отделанное бедфордскими кружевами машинной работы, дополнялось зонтиком и шляпкой, похожей на цветущий куст шиповника.

– Ведьма! Том, дружок, ты же сказал им, что миссис Лиггинс – ведьма!

В дружки Рэдклифа зачислили впервые. Обычно для миссис Трелони он был «тем громилой».

– Я… – начал было Том.

Но миссис Трелони, по выражению лица Рэдклифа догадавшись, что грузчик не выполнил важнейшую из задач современности, уже потеряла к Тому всякий интерес.

– А вы, мистер Леннон?

Возница меланхолично сплюнул под копыта лошади. Лошадь, охваченная еще большей меланхолией, переступила с ноги на ногу и фыркнула.

– Вам должно быть стыдно, миз Трелони, – Том постарался вернуть себе самообладание. Однажды миссис Трелони при помощи зонтика накрепко вбила ему в голову, что обращаться к ней стоит, используя прогрессивное слово «миз», а никак не ретроградное «миссис». С тех пор Рэдклифу стоило большого труда вовремя вспомнить, как именно надо именовать миссис – тьфу ты! – миз Трелони.

– Мне? Ах ты, грубиян! Угнетатель!

– Ведьма? Как интересно! Разрешите представиться, дорогая миз Трелони: Шерлок Холмс. Я с радостью выслушаю вас насчет ведьмовства миссис Лиггинс.

Том не заметил, когда мистер Холмс в сопровождении доктора и капитана Уоллеса вышел из управления. В любом случае, Рэдклиф чертовски обрадовался: тяжесть беседы с бешеной эмансипанткой теперь ложилась на плечи образованных джентльменов, освобождая несчастного грузчика. Отступив в сторону, он вздохнул, чувствуя себя тупицей. Вот мистер Холмс, к примеру, с первого раза запомнил обращение «миз». На то и джентльмен, чтобы все запоминать без побоев.