Мать поманила его ближе к себе. Он сделал шаг вперед. Потом она повернулась и показала куда–то мимо Палатазина. Он оглянулся и увидел, что мать показывает на дверцу кладовой. Он не мог понять, что это означает. Лицо матери омрачилось отчаянием, губы ее зашевелились, но не раздалось ни звука. Потом неожиданно она шагнула мимо Палатазина – он почувствовал дуновение воздуха и на секунду запахло, как в детстве, печеньем, сосновым ветром – и в следующий миг она вошла прямо в кладовую сквозь закрытую дверь.

Она исчезла, как завиток дыма, унесенный ветром.

Палатазин обнаружил, что не в силах пошевелиться. Он вдруг почувствовал, что уже с минуту не переводил дыхания, и теперь восстановил его. Затем повернулся, включил ночник на столике рядом с кроватью, подошел к двери кладовки.

– Энди! Что такое? – Джо сидела на кровати, лицо ее было белее простыни, которую она натянула на себя.

– Все в порядке,– сказал он и почувствовал, что голос дрожит. – Все в порядке.

Но он знал, что что–то произошло, что–то крайне важное. Мать пыталась обратиться к нему через барьер между Жизнью и Смертью, и он знал, что сообщение имело чрезвычайную жизненную важность. Он ухватил дверную ручку, повернул, открыл дверь кладовки.

Он не знал, чего ждет – возможно, надеялся увидеть приведение матери, стоящее там среди платьев, плащей, пальто. Или что вещи в кладовке будут перевернуты вверх дном, словно там пронесся яростный ураган.

Но там ничего не было. Одежда в полном порядке висела на обычных местах. На верхней полке лежали картонные коробки, как и всегда.

– Что случилось? – спросила Джо. – Что ты там ищешь?

– Я… не знаю,– сказал он. – “Что же? Что же здесь важного? Что заставило мать показать именно кладовую?”

– Светает,– сказала Джо. – Ты можешь уснуть?

– Нет.

Он некоторое время передвигал вешалки с одеждой, даже потрогал стену. “Чего я ищу? Тайный ход в собственном доме?”. Он протянул руку к полке и принялся переставлять коробки. Вязальные принадлежности Джо, какие–то старые туфли, он даже забыл про такие. Несколько свитеров, запакованных в нафталиновые шарики. Он уже собрался закрыть кладовку, когда в дальнем углу блеснул покрытый ржавчиной металл, за чехлом от ружья.

Металлическая коробка, в которой мать хранила вырезки из газет. Коробка стояла рядом с ней, когда она умерла.

Палатазин снял коробку с полки.

– Энди… – Джо хотела протестовать, но тут же замолчала, когда увидела, как напряглось лицо мужа, как засверкало в глазах то, что она считала маниакальным упорством. Она молча смотрела, как он сел на кровать, открыл металлическую коробку, местами ставшую рыжей от коррозии, начал перебирать вырезки – некоторые из них так пожелтели, что их едва можно было читать. Она смотрела на заголовки: “Знаменитый профессор говорит: Вампиры могут существовать на самом деле”, “Что за сила превратила Лизабетвиль в город–призрак?”, “Четыре королевы убиты вандалами”, “Три дня чумы летучих мышей в городке на Среднем Западе”. Большинство вырезок было из “Нэшнл Инквайерер”, “Стар”, “Э Фэйт”, “Миднайт” и прочих низкопробных журнальчиков. Но имелось довольно много вырезок из “Таймс”, “Геральд экзамене”, из мелких местных Лос–Анжелесских газет. Одно время комната матери Палатазина была вся завалена журналами и газетами, целые кипы были сложены в подвале. Но скоро там завелась моль и Джо потребовала, чтобы макулатура была немедленно удалена из дома. Энди выбросил бумагу, но освободившееся место тут же было занято новыми кипами. Джо нервничала, выходила из себя, постоянно пылесосила дом, подбирала каждый обрывок бумаги. Худший период пришелся на последние месяцы перед тем, как мать Палатазина отправилась в санаторий “Голден Хауз”.

Палатазин перевернул коробку вверх дном, высыпав все вырезки в кучу.

– Что ты делаешь? – воскликнула Джо. – Ты измажешь простыни!

Он не обратил никакого внимания на ее восклицание. Он начал читать вырезки одну за другой. В первой, пожелтевшей, с неровными краями под заголовком: “Ящики с грязью найдены в комнате отеля в Нью–Йорк сити”, заметке из “Нью–Йорк Таймс”, всего в две колонки, говорилось, что полиция обнаружила отпечаток человеческого тела в слое земли, которой были заполнены ящики с крышками, и пришла к выводу, что ящики служили чем–то вроде модели для изготовления гробов. Следующая заметка была тоже из “Таймс” и называлась: “Цепь исчезновений продолжается”.

Палатазин переворошил кучу старых бумаг, вытащил желтый хрупкий обрывок – “Летучие мыши в нью–йоркском метро”. Мастер, проверяющий свой участок, увидел на стене что–то большое и черное, словно летучая мышь со сложенными крыльями. Когда рабочий включил фонарик и направил его на существо, оно завопило и бросилось на человека. Тот бросился наутек к ближайшей платформе”. Одна из цитат заинтересовала Палатазина. Мистер Люфтек сообщал: “Если это и была летучая мышь, то размерами с человека! Теперь я в тот туннель не войду и за миллион!”.

Палатазин просмотрел еще несколько заметок, все – об исчезновении людей в районах Нью–Йорка, и обнаружил одну, от которой застыла кровь в его жилах. “Акт вандализма на Историческом кладбище” Датирована она была 24 августа 1948 года, Пенсильвания. Потом снова пошли вырезки об исчезновении людей, обнаружении обескровленных трупов животных, в основном – в районе Питсбуга. Еще одно кладбище было разграблено в районе Кантона, Огайо. Город в Индиане пришлось эвакуировать – он попал в осаду крыс и мух. Банкир и его семья пропали из дому в Кармеле, Иллинойс, и соседи были напуганы, потому что слышали посреди ночи безумный смех7 В мае 1950 года исчезли почти все люди в Динз Филд, Иллинойс. Пища оставалась на столах, постели лежали расстеленными, готовыми ко сну, но в них никто уже больше не лег спать. Свет был включен, двери не заперты. Единственный ущерб – несколько разбитых зеркал. Следующие несколько вырезок сообщали об аналогичных происшествиях в Миссури.

– Боже,– прошептал Палатазин. – Они все это время двигались на запад.

– Кто? – Джо тревожно нахмурила лоб. Она поднялась с кровати, накинула халат. – Хочешь кофе?

Он посмотрел на нее, моргнул тяжелыми веками:

– Мать все знала. Все это время она знала, что они идут на запад. Мой Бог! Она знала, но ей приходилось молчать, потому что никто не поверил бы…

Он быстро перебрал последние вырезки, те, что мать сделала перед смертью. Последней была статья из “Инвайерера” об одном человеке, который с помощью мачете убил трех женщин, выпив их кровь. Полиции он объяснил свой поступок тем, что в него вселился “вампиро”.

– Я сварю кофе,– сказала Джо. – Ты будешь как всегда, черный, с сахаром?

– Да, отлично,– сказал он.

Джо вздохнула, возвела к небу глаза и вышла из спальни. Он снова занялся чтением вырезок. Имелась вырезка из “Лос–Анжелес Таймс” с заголовком: “В Рено нет летучих мышей?”. В ней говорилось: “Не спешите биться об заклад. Пилот реактивного лайнера “Дельта”, заходя на посадку в аэропорту Рено Интернешнл, внезапно поймал огромную массу, целое облако, каких–то мелких летящих объектов, на экране своего радара. Диспетчер посоветовал ему снизиться на пару сотен футов. Но только лишь самолет начал снижаться, как оказался в облаке летучих мышей. К счастью, в диффузоры двигателей они не попали и пилоту удалось посадить самолет. “Их там были сотни”,– сказал пилот, когда снова оказался на земле.

“Предшествуют ли мыши вампирам? – подумал Палатазин. – Или следуют за ними?” В любом случае их появление что–то означало для матери Палатазина. К своему удивлению, он обнаружил, что следующая вырезка была колонкой светской хроники, которую вела Рона Барретт, датированная 3 сентября.