Свет фар стал ярче, показалась сама машина. Это был белый автофургон и, когда он миновал Гейл, она заметила знак в виде петушка и крупные буквы под ним – “Эн–би–си – Новости”. Она тут же вскочила, закричала “Эй!”, призывно замахала руками, но фургон пронесся мимо, даже не притормозив. Он направлялся на юг, что, впрочем, было противоположным для целей Гейл направлением.

“Ладно,– подумала она. – Все равно он не в ту сторону.” Еще одна миля – и ноги ее стали напоминать растянувшиеся шаткие пружины, вокруг же просто кишели гремучие змеи. Есть ли в этом Богом забытом Амбое телефон – думала Гейл. Она уже давно не звонила своим родителям, но они, очевидно, должны были все еще жить в Санвилле, проводя время в наблюдениях за ростом трав. Брату Джеффу должно быть уже шестнадцать. Он, естественно, не вылазит с роликового катка, а старики держат свой магазинчик–аптеку на углу. Хотя у нее взгляды не всегда во всем сходились с родительскими, Гейл понимала, что ей нужно им позвонить, чтобы хотя бы сообщить, что она жива. Но, если они пригласят ее домой или захотят подвезти, она скажет “нет”. Определенно.

Из–за спины стремительно надвинулся свет фар, вычертив тень Гейл на асфальте шоссе. Темно–голубой “бьюик” последней модели обогнал ее и затормозил ярдах в шестидесяти. Потом водитель дал задний ход, выглядывая в окошко.

– Подвезти? – спросил он.

– Конечно,– без колебаний сказала Гейл.

Он приглашающе помахал рукой, она забралась на соседнее сиденье, положив карту и флягу с водой на сиденье между собой и водителем. Мужчина тронул машину и Гейл начала потирать икры.

– Куда вы направляетесь?

– На восток. – сказал мужчина.

– Ага, я тоже. А как далеко на восток?

– Как смогу дальше.

– Прекрасно.

Гейл достала пачку “винстон”, предложила мужчине сигарету, тот отрицательно покачал головой и Гейл ткнула пальцем кнопку зажигалки на приборной доске. – Мне повезло, что вы тоже в ту сторону. Иначе пришлось бы мне долго идти.

– Что вы здесь делаете? – спросил мужчина. – Одна, то есть.

– Я… гм, моя машина сломалась, я оставила ее в нескольких милях отсюда. Мне удалось выбраться из Лос–Анжелеса до начала землетрясения и больше всего я хочу оказаться сейчас подальше от этого города.

Кнопка зажигалки выскочила обратно и Гейл закурила свою сигарету. В свете ее огонька она рассматривала мужчину за рулем. У него были большие руки и плечи, одет он был в рубашку в темно–красную клетку, брюки на левом колене были порваны, виднелась свежая ссадина. Поцарапаны были также костяшки пальцев, а одно ухо было совершенно разорвано, словно побывало в зубах собаки. У него были очки с толстыми стеклами, скрепленные на переносице черной липкой изоляционной лентой, а глаза за толстыми стеклами были маленькие, водянистые и бегающие… испуганные. Казалось, он пытается следить за Гейл, не поворачивая головы. На подбородке у него был кровоподтек, на щеке глубокая царапина. Зеленый свет приборной доски освещал тонкогубое с большим подбородком лицо. Он производил собой впечатление упорства, решимости, целеустремленности и, когда Гейл посмотрела на спидометр, то увидела, что они делают восемьдесят миль в час. Мужчина, наконец, повернул голову, посмотрел на Гейл, потом снова на дорогу. Взгляд этот оставил у Гейл неприятное ощущение… словно ее запачкали противной слизью.

Она неловко заерзала на своем сиденье и выпустила облако дыма. В свете фар мелькнул зеленый указатель: “Амбой – 3 мили”.

– Я могу выйти в Амбое,– сказала Гейл.

Он молчал. Его громадные ладони сжали руль и Гейл подумала, что стоит ему приложить на унцию больше усилий, и он совсем сломает баранку.

– Вы тоже были в Лос–Анжелесе? – спросила она.

– Да. – тихо сказал он. Слабая улыбка мелькнула на его губах и тут же исчезла.

– Тогда, вы знаете, что там было? Насчет вампиров?

Он смотрел на дорогу.

– Я слышала, что они все погибли теперь,– продолжала Гейл. – Большая часть, по крайней мере. Возможно, кое–кто и выбрался, но долго им прятаться не удастся. Рано или поздно они сделают ошибку. И их убьет солнце, если уже не убило. И я собираюсь приложить все усилия, чтобы все узнали об этой опасности.

Мужчина быстро взглянул на нее.

– Каким образом?

– Я журналистка. И я напишу такую статью! У!!! Мне нужно только найти газету, которая дала бы мне этот шанс. Это дело времени. Эй, вы проехали… – Они уже пронеслись с ревом мимо нескольких домиков, побеленных мелом, и стрелка спидометра все еще держалась у восьмидесяти. – Это был Амбой,– с тревогой сказала Гейл. – Я хотела здесь выйти.

– Нет. Вы не туда едете.

– Что вы хотите этим сказать – не туда? – Глаза ее сузились, она почувствовала укол страха.

– Вы едете не в Амбой. Вы лгунья. И никаких сломавшихся на шоссе машин я не видел. Значит, вы мне солгали, правильно?

– Слушайте, я…

– Не хочу слушать,– сказал мужчина. Он потрогал лоб, повел плечами, словно коснулся раны. – Я уже слышал ложь, слишком часто. И вы теперь собираетесь напечатать в газете новую ложь, не так ли? О НИХ! – Он произнес это слово с благоговением. – Я знаю. Я знаю, что вы за птица. – Глаза его потемнели, губы обиженно поджались. – Все вы одинаковы, все. Вы все, как она…

– Она? Кто?

– Она,– тихо сказал мужчина. – Она делала так, чтобы у меня болела голова. Она сказала, что никогда не покинет меня, никогда не позволит, чтобы они меня забрали. Но она солгала. Она сказала, что ошиблась, что я ненормальный, и что она уезжает. Вот, кто она.

Гейл вжалась в дверь, глаза ее расширились от ужаса.

– Но Уолти не проведешь,– сказал он. – Посмотрим, как вы теперь будете смеяться над ним за его спиной! Теперь у него сила! Она внутри меня!

– Ну да, прекрасно. Но почему бы вам просто не затормозить вон там, и…

– Я не дурак! – громко сказал он. – Я никогда не был дураком! – Он свирепо посмотрел на Гейл пылающими глазами, словно старался обратить ее в пепел. – Вот он думал, что я глупый! Хотел меня в полицию отвезти. Я все это знал. Посмотри. Я СКАЗАЛ, ПОСМОТРИ! – он кивнул головой, приказывая ей повернуться к заднему сиденью.

Гейл с бьющимся сердцем посмотрела назад. На полу под задним сиденьем лежал труп мужчины. Без рубашки, с черными следами пальцев на горле. Лицо его превратилось в сине–красную кашу – очевидно, его сильно били чем–то тяжелым. Желудок Гейл свело. Она сжала ручку двери и увидела, как проносится мимо пустынная равнина на скорости восьмидесяти миль в час.

– Я не дал ей уйти,– сказал человек за рулем. – Они увезли ее на “скорой помощи”. Потом пришли доктора. Они все… мучили меня. Мучили голову… разбирали на части,– застонал мужчина. – Но больше они смеяться не будут. Никто не будет. Я обладаю даром…

– Каким… даром?

– ЕГО даром! – прошипел мужчина. – ЕГО нет, но дар передался мне. И я перенесу его сообщение тем, кто ждет! Я несу его сообщение тем, кто ждет! Я должен… должен им сказать, что пора нанести удар! – Глаза его стали совершенно безумными, как треснувшие черные блюдца за толстыми стеклами очков. – Они подчинятся. Они будут делать все, что я скажу, потому что я был учеником Хозяина и сидел у его ног, и … Он коснулся меня!

– Не–е–е–ет! – хрипло прошептала Гейл, прижавшись к двери.