— Рауль, вы слишком цинично смотрите на эти вещи, — раздался голос Фран. — По-моему, это было очень романтичное время.

— Конечно, конечно, слишком романтичное. Знаете ли вы, что эти романтики имели привычку убивать друг друга хотя бы из-за того, что обнаруживали свою жену с кем-нибудь другим?

— О, довольно, Рауль. Хватит нам рассказывать сказки! — засмеялась Фран.

— Да! Сказки! — улыбнулся Ортега. — Я ничуть не преувеличиваю и могу вам сказать, что подобное еще практикуется на некоторых планетах Конфедерации. Не так ли, Джей?

— Да, конечно, гм… я хочу сказать, что если вы хотите сказать то, что… что я думаю, о чем вы хотите сказать. Хм… никто из вас не женат?

— И да, и нет, — ответил Ортега.

— Да и нет! Как это? — воскликнул Палмер. — Вы или женаты, или не женаты?

— В таком случае — нет, с вашей точки зрения, — взял слово Линго. — Но с нашей — скорее — да. Мы все женаты, в определенном смысле. Мы все рассчитываем друг на друга. И можно сказать, что живем в семье. Но, с другой стороны, мы все абсолютно независимы друг от друга и совершенно свободны в возможности иметь связь вне группы.

Палмер в замешательстве посмотрел на него.

— Например, — сказала Робин, — вы не являетесь членом нашей группы, но ничто вас не обязывает спать одному все время, не правда ли?

— Что, что! — у Джея перехватило дыхание, и он поперхнулся.

Все шестеро солариан вновь зашлись в пароксизме смеха, и он спросил себя, правильно ли оценивает значение сказанного…

Ортега что-то мастерил за стойкой бара. В другом углу комнаты Фран читала книгу. Макс и Линда были заняты…

Палмер, сидя в шезлонге между Линго и Робин, не мог понять, что, собственно, делали Линда и Макс. Сидя рядом на канапе, они пристально глядели в глаза друг другу, не шевелясь, не произнося ни единого слова. Палмер бросил взгляд на Робин, вновь посмотрел на безмолвную пару и опять перевел свой взгляд на Робин. Это, со всей очевидностью, был вопрос. Девушка рассмеялась.

— Не спрашивайте у меня. Я не телепат, — ответила она. — Они… ну… словом, они общаются между собой, как это могут делать лишь симпатизирующие друг другу, или даже больше. Я лично предпочитаю проявлять свои симпатии менее экстравагантным способом. И она подмигнула ему.

Палмер смущенно заерзал в своем кресле, бросая исподтишка взгляды на Линго и стараясь определить, заметил ли тот этот эпизод. Но Линго в это время задумчиво глядел прямо перед собой и улыбался каким-то своим мыслям.

— А что вы об этом думаете, Джей? — спросила Робин.

— Хм… о чем?

— О привязанности. Разве вы не считаете, что это вполне естественно, выражать свою симпатию, привязанность друг к другу? Я имею в виду обычные способы. Кто для мужчины и женщины является… — тут она бросила на него пристальный взгляд. Палмер снова нервно взглянул на Линго, который продолжал сидеть с отсутствующим видом.

— Ну… конечно, если двое любят друг друга, они должны бы… я хочу сказать, что целомудрие, как таковое, исчезло уже во времена Фрейда.

— Нет, нет, — ответила Робин. — Я не говорю о любви, я имею в виду именно расположение друг к другу, привязанность. Не смешите меня, говоря, что мужчина и женщина должны обязательно любить друг друга, чтобы…

— Конечно, нет! В самих сексуальных отношениях нет ничего заслуживающего порицания. Это вполне естественно…

Робин рассмеялась.

— Это совсем не то, что я хотела сказать, — воскликнула она. — Вы не понимаете, что означает слово нравиться? Это не значит ~ любить кого-то, но относиться к нему с расположением, привязанностью, он вам не безразличен, понятно? Я люблю Дирка, например. Но… это не мешает тому, что вы мне нравитесь, не так ли?

Слова были двусмысленны, но глубокий дружеский горячий взгляд девушки говорил сам за себя. Палмер не чувствовал себя способным отплатить ей той же монетой и поэтому чувствовал себя очень неуютно. В конце концов, говорил он себе. Линго сидит здесь же рядом. Он вновь взглянул на него. На этот раз соларианин ответил ему взглядом, в котором не было ни гнева, ни ревности. Ничего, кроме удовольствия. Линго, не скрывая, забавлялся замешательством Джея.

— Не правда ли, я вам нравлюсь, Джей? — продолжала безжалостно допрашивать его Робин. — Я хочу сказать, что вы не находите меня ни уродливой, ни глупой?

— Да, конечно, нет! Почему? Конечно, вы мне нравитесь, Робин1

Она тихонько засмеялась и окинула его ласковым взглядом.

Палмер понял вопрос, но не знал, как на него ответить. Не знал, как он хотел бы на него ответить. Поэтому генерал предпочел сделать вид, что ничего не заметил.

У Линго из груди вырвалось нечто между клокотанием и рыданием, которое он тотчас же подавил. Похоже, он изо всех сил сдерживал смех, который давно уже его разбирал. Он взглянул на Робин, пожал плечами и поманил ее рукой.

Она в свою очередь пожала плечами, вежливо улыбнулась Джею, встала, подошла к Линго и села ему на колени.

Смеясь, Линго быстро поцеловал ее в кончик носа и пошутил:

— Мне кажется, ты теряешь квалификацию, Робин.

— Не всегда же выигрывать, — ответила та, целуя его. Красный от смущения, с полным сумбуром в голове, Палмер встал подошел к книжному шкафу и взял один из фолиантов.

Несколько минут спустя Макс и Линда оторвали взгляды друг от друга и, так и не произнеся ни слова, одновременно встали с дивана. Макс что-то сказал Фран Шаннон, и они вместе вышли из зала.

В это время Линда подошла к Ортеге, прошептала ему что-то на ухо, и эта пара в свою очередь покинула помещение рука об руку.

Палмер лежал в койке, продолжая чувствовать себя довольно скверно после происшедшего в кают-компании. Его каюта являлась уютным маленьким помещением, где кроме кровати имелись стол, шкаф и несколько полок, — как и во всех других каютах корабля.

День был утомительным. Чем дольше генерал находился между солариан, тем меньше он их понимал. В своем привычном мире они казались еще более странными и непонятными, чем на Олимпии.

Палмер потряс головой. “Может быть, они — банда гедонистов?” — подумал он.

Еще никогда в жизни Джей не видел подобного роскошного убранства космического корабля, а при выполнении такой важной миссии, как их, это казалось почти преступлением.

“Но, может быть, — подумал он, — я совсем не прав, оценивая их с этой точки зрения”.

Весь комфорт корабля был лишь одной из немногих деталей. Характер их взаимоотношений внутри группы, вот что занимало его больше всего. Иногда казалось, что это действительно одна большая семья. Но когда Джей вспоминал фразу: “…спать одному все время”. И этот вопрос о разнице между “нравиться” и “любить”.

Робин.

“Она так на меня смотрела… Будь я проклят, если это не приглашение. А Линго находился совсем рядом и, кажется, совсем не обратил на это внимания… а потом, вдруг, они стали вести себя совсем как супруги, которые давно уже живут вместе. Линда и Макс смотрели, смотрели друг на друга, а ушли каждый с другим партнером! Бессмыслица какая-то!”

Палмер, конечно, не был наивным мальчиком и не все ночи он проводил в одиночестве. Но в то же время у него никогда не было женщины, которая действительно что-то значила для него. Для него существовала четкая градация: либо супружеские отношения, либо случайные непродолжительные связи.

Но к какому типу можно отнести взаимоотношения этих двух? Как такое возможно?

И, однако, у солариан были, скорее всего, именно такие отношения — что-то среднее между постоянными и случайными. В обществе солариан должны были действовать какие-то правила, хотя бы правила вкуса, но Палмеру до сих пор не удалось и близко подойти к их пониманию.

Вся эта история была сплошным идиотизмом. “Я смог бы быстрее понять шестерых дуглариан, хотя это невозможно даже в принципе”, — подумал он устало. Путешествие обещало быть долгим.

Джей нерешительно остановился перед дверью кают-компании. Логически рассуждая, он понимал, что нет никакого резона не смотреть в глаза Линго и Робин, но он чувствовал, что это выше его сил.