Однако сама Тысячная книга об этом ничего не говорит; в ней содержится лишь распоряжение об испомещении тысячников, причем названы лица, которые должны были получить земли в Московском и соседних уездах, но нет ни слова о том, какие конкретные земли эти лица получили, да и вообще было ли осуществлено предписание правительства[1500]. Нет ни слова о реформе и в других известных нам источниках. Весьма показательно, что в дворянских родословных росписях XVII в. имеются лишь ссылки на Тысячную книгу, а не на земли, реально полученные в результате испомещения;[1501] следовательно, никакими сведениями об ртом испомещении потомки «тысячников» не располагали. Вопрос окончательно решается сопоставлением Тысячной книги с писцовыми книгами конца XVI в. и «Боярской книгой 1556 г.» Писцовые книги по Московскому, Дмитровскому и Звенигородскому уезду конца XVI в. сохранились не полностью. Наиболее важные для нас книги поместных и вотчинных земель Московского уезда датируются 1573/74 г.[1502], 1576–1578 гг.[1503] и 1584–1586 гг.[1504]. В них попала основная часть поместных земель Московского уезда[1505]. Для полноты картины следует учесть писцовые книги Коломны 1577/78 г. и Звенигорода 1592/93 г. Книги 70–80-х годов XVI в. рисуют картину запустения значительной части поместных земель, являвшегося результатом хозяйственного разорения. Вместе с тем в них, как правило, указываются все те помещики, которые владели землями до их запустения. Таким образом, ретроспективно эти книги показывают состав землевладельцев-помещиков 50–60-х годов. Если б испоме-щение тысячников было осуществлено, писцовые книги должны были бы дать указания на землевладение подавляющего большинства тысячников. Однако при внимательном изучении писцовых книг можно только найти лишь около 90 человек из 1078, которые в какой-то мере могут быть сопоставлены с тысячниками. При этом принадлежность их к тысячникам остается в ряде случаев весьма сомнительной. Дело в том, что они упомянуты лишь по имени и фамилии, а этого не всегда достаточно для отождествления их с тысячниками. Таких минимум 14 человек из 90[1506], а может быть, и больше[1507]. Некоторые из упомянутых лиц — бояре, окольничие и другие думные люди. Эти чины, конечно, могли бы получить свои земельные пожалованья независимо от испомещения тысячников[1508]. Всего получается примерно 60–70 человек[1509] из помещиков 50–60-х годов XVI в. в Московском, Рузском и Звенигородском уездах, которые входили в состав «избранной тысячи». Такое ничтожное число не позволяет согласиться с И. И. Смирновым, который на основании аналогичных вычислений приходит к выводу, что реформа была проведена: 60–70 человек могли получить землю и позднее, тем более, что их полагалось наделить по проекту реформ. В пользу этого предположения говорит распоряжение Ивана IV от 28 января 1556 г. отписать на его имя новгородское поместье С. А. Аксакова (тысячника по Кашину), ибо «Семена Аксакова пожаловали есмя поместьем в Московских городех»[1510]. Некоторые тысячники, несмотря на указание самой Тысячной книги, имели владения в Московском уезде независимо от проекта ре-рофмы 1550 г. Так, у Романа Пивова (тысячника по Ярославлю) была в ртом уезде «старая вотчина» его отца[1511].
Не позволяет сделать вывод об осуществлении реформы 1550 г. и анализ «Боярской книги 1556 г.»[1512] Всего в этой книге нами выявлено около 60 тысячников. Для значительной их части трудно определить, получили ли они земли по реформе 1550 г., ибо размеры их достигают 300–500 четвертей. Но в ряде случаев с абсолютной точностью устанавливается, что под Москвой у тысячников поместий не было. Так, у 14 служилых людей поместья исчисляются в обжах, а не в четвертях, как обычно[1513]. Но Тысячной книге мы знаем, что это были новгородские, ржевские и торопецкие помещики. У 14 лиц поместья исчислены в вытях[1514]. Согласно Тысячной книге, это были псковские и торопецкие помещики. Таким образом, ясно, что во всяком случае у 28 лиц под Москвой поместий не было. Следовательно, «Боярская книга 1556 г.» свидетельствует о том, что тысячники псковичи и новгородцы под Москвой земель не получили. Проект реформы, вероятно, остался неосуществленным потому, что у правительства не было необходимого фонда свободных земель под Москвой. Правительственный замысел лишь много позднее был использован при организации опричнины. В годы опричнины испомещение было проведено за счет боярского землевладения; во время же правления Адашева и Сильвестра этого сделать еще было нельзя[1515]. Впрочем, одна из сторон предполагавшейся реформы вскоре уже осуществилась. В 1551/52 г. была составлена Дворовая тетрадь, куда попали все служилые люди государева двора, из которого черпались основные кадры для комплектования командного состава армии, для замещения высших правительственных должностей и т. д.[1516] Отныне ежегодно по Дворовой тетради происходила проверка наличного состава государева двора. Судя по Дворовой тетради, его основную массу, несшую службу по «дворовому списку», составляли дети боярские, что свидетельствовало о росте политического влияния дворянства. В свое время автором этих строк было сделано предположение, что Дворовая тетрадь являлась реальным списком государева двора и была составлена в 1551/52 г. и что дата «7045», имеющаяся в некоторых ее текстах, является испорченной от «7060»[1517]. Это предположение, однако, наталкивалось на некоторые препятствия, имевшиеся в Никифоровском списке памятника: там был помещен И. Г. Морозов (по сведениям Шереметевского списка дворовых чинов, умерший в 1549 г.) и имелись пометы 7056 (л. 102 об.) и 7094 (л. 147); три раза был упомянут 7060 год (л. 116 об., 117, 127 об.) В своей рецензии на издание Дворовой тетради И. И. Смирнов полагал, что «время составления «Тетради дворовой» придется отодвинуть еще дальше, к началу 60-х годов», так как пометы в Никифоровском списке ведут нас к десятням 50-х годов XVI в.[1518] В настоящее время найден новый Музейный список Дворовой тетради, который решает этот вопрос[1519]. В его заголовке мы встречаем дату «7060» (т. е. 1551/52 г.), когда был составлен ее первоначальный текст, еще не оснащенный приисками. Дата 1551/52 г. как время составления Дворовой тетради подтверждается и анализом списка бояр и окольничих из ее состава. В этих списках окольничие и бояре, получившие свои звания после 1551 г., помещены в хронологической последовательности[1520]. Так, среди бояр последовательно помещены Д. И. Немой[1521], П. В. Морозов[1522], Ф. Г. Адашев[1523], В. Ю. Траханиотов[1524], И. М. Воронцов[1525], И. М. Троекуров[1526], И. В. Горенский[1527] и т. д. Последним среди бояр был помещен Ф. И. Умный-Колычев, получивший свое звание в марте 1562 г.[1528] вернуться В лучших списках книги даже не помечено число, когда был издан указ. вернуться Например, «в 7059 году в Тысящной книге Андрей Иванов сын Баскаков написан» (Н. П. Лихачев и Н. В. Мятлев, Тысячная книга 7059–1550 года, Орел, 1911, стр. 63; ср. стр. 58, 59, 61, 65, 67 и др.). Правда, в одном случае говорится, что Л. Б. Шу-шерину «дано под Москвою поместья», но здесь же раскрывается источник этого сведения: «о том свидетельствует Розряду Тысечная книга» (Н. Мятлев, Тысячники и московское дворянство XVI столетия. Орел, 1912, стр. 66–67). В другой родословной говорится, что у Ю. А. Лазарева был «сын Тимофей— при государе царе великом князе Иване Васильевиче всеа Руссии самодержце во 103 году написан по Московскому списку и подмосковное поместье сто четвертей ему дано после Лва Морозова» (там же, стр. 69). Однако в этой записи путаница. В Тысячной книге записан сам Ю. Лазарев, а Тимофей служил только в конце XVI — начале XVII в., причем Л. Морозов тысячником никогда не был. вернуться ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 1—39; станы: Васильцев, Почернев, Шеренский, Объезжий, Бохов, Радонеж, Манатьин. вернуться ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 39–53: станы Васильцев, Кошелев, Объезжий. вернуться ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 96—277; станы Сурожский, Горетов, Манатьин, Быков, Коровин, Бохов, Радонеж и Бели, Корзнев, Шеренский, Пехорский, Объезжий, волости Вохна, Воря вернуться По Е. Д. Сташевскому, в писцовые книги конца XVI в. попала примерно 7з станов и волостей и около XU всей территории Московского уезда (Е. Д. Сташевский, Опыты изучения писцовых книг Московского государства XVI в., вып. I, Московский уезд. Киев, 1907, стр. 10, 24, 25). Однако в описания не попали главным образом районы дворцовых и черносошных земель (например, дворцовые волости Гуслица, Загорье, Гвозна, Раменница, Черноголовль, Домодедовская, Хотунская и др.) (Ю. В. Готье, Замосковный край в XVII в., изд. 2-е, М., 1937, стр. 389–393). Основные районы поместных и вотчинных владений в книгах помещены. За это говорят писцовые книги Троице-Сергиева монастыря по Московскому уезду конца XVI в., в них описаны в основном те станы и волости, которые встречаются в книгах поместных и вотчинных земель. вернуться В писцовых книгах упомянуты: Федор Бутурлин, Андрей Дашков, Борис Засекин, Семен Засекин, Иван Зачесломский, Федор Кайсаров, Иван Карамышев, Федор Карпов, Василий Колычев, Иван Мятлев, Иван Осоргин, Григорий Плещеев, Иван По-гожево, Степан Погожево, Василий Тетерин, Иван Яхонтов. Но лица, носившие эти имена и фамилии, в середине XVI в. были как среди тысячников, так и среди дворян, не попавших в состав «избранной тысячи». вернуться Мы не можем доказать испомещение в 1550 г. князя Антона Михайловича Ромодановского, служившего, согласно Тысячной книге, по Москве, т. е. имевшего там владения еще до составления Тысячной книги. вернуться Д. А. и П. А. Булгаковы (бояре), Д. Ф. Карпов (окольничий), М, Я. Морозов (боярин), П. В. Морозов (окольничий), Дм. Палецкий (боярин), Л. А. Салтыков (оружничий), Д. И. Хил-ков (боярин), Н. Р. Юрьев. вернуться Петр Акинфов, Н. М. Аксаков-Товарищев, И. И. Барашев, B. А. Белого, Ф. В. Вокшерин, Н. Г. Волохов, Д. Ю. Гагарин, Н. Д. Годунов, Б. Ф. Головин, Борис Голочелов (Дмитриев), И. В. Горенекий, Д. В. Гундоров, И. Н. Дубенский, Алексей Ершов (Линев), С. Ю. Засекин, К. Ж. Зачесломский, И. П. Звенигородский, М. С. Зюзин, Ф. И. Кайсаров, Ф. А. Карпов, Д. А. Кикин, И. А. Кикин, А. И. Кляпиков, П. Ф. Колычев, В. В. Коробов, И. А. Коробов, А. И. Курчев, Г. И. Нагой, С. Ф. Нагой, Д. С. Новосильцев, И. П. Новосильцев, М. С. Новосильцев, 3. Г. Обарин, C. Г. Обобуров, Р. М. Пивов, 3. И. Плещеев, Г. Б. Погожево, Александр Иванович Прозоровский, П. И. Прокудин, М. В. Пушкин, Л. Т. Раков, А. В. Рахманинов, Ф. И. Сабуров, Ф. И. Салтыков, Ф. В. Сисеев, Г. Н. Сукин, Н. С. Сущев, А. И. Татев, П. И. Татев, Ф. И. Татев, С. М. Товарищев, Ф. И. Троекуров, С. А. Упин, Л. П. Хитрово, В. Т. Хметевский, Т. С. Чебуков, Н. И. Чулков, Ф. В. Шереметев, И. В. Шестов, А. Л. Шубин. Упомянутого в Писцовой книге Ивана Ершова Мятлев отождествляет с И. А. Линевым, а М. К. Морозова — с М. К. Давыдовым. вернуться ДАИ, т. I, № 52/ХХХ, стр. 111, о поместье Аксакова ср. также грамоту 3 февраля 1556 г. (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 409). Впрочем, получил ли Аксаков земли под Москвой или вообще в центральных районах Русского государства («Московские города»), остается неизвестным. Непонятно, почему И. И. Смирнов это свидетельство (и аналогичное о землях Ф. К). Оболенского, полученных им в 1554 г.) рассматривает как «прямые данные об испомещении тысячников» (там же, стр. 409). Как раз прямой-то связи испомещений 1554–1556 гг. с проектом 1550 г. установить ему не удалось, тем более что сам И. И. Смирнов в данном месте своей работы пишет о массовых верстаниях землею в связи с реформой 1556 г. вернуться ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 212. Владели также в Московском уезде землями тысячники — «москвичи»: Л. Брехов (вотчиной), B. П. Головин, Л. В. Мансуров, В. Пушкин (вотчиной), С. Стародубский (вотчиной), А. Щелкалов. Вотчинами в том же уезде владели тысячники других уездов: И. Кашин, 3. Плещеев, А. Тарбеев, Ю. Токмаков. вернуться «Боярская книга 1556 г.», стр. 25–88. вернуться С. Д. Аксаков, И. П. Блаженков, М. Д. Игнатьев, И. И. Ко-былин-Мокшеев, Т. Г. Кокошкин, Ф. В. Крюков-Сорокоумов, C. Ф. Нагой, С. И. и С. Ф. Нащокины, А. Е. Огарев, В. А. Сабуров-Вельяминов, Д. К. Хлопов, Г. С. Цыплятев, И. Д. Щепин-Ростовский. вернуться Б. У. Болтин, М. Ф. Бурцев, Б. А. Вешняков, Н. Ф. Вышеславцев, А. Д. Гурьев, Р. Д. Игнатьев, А. П. и В. В. Плещеевы, Ф. Л. Соловцов, М. Д. Хвостов, А. 3. и Н. 3. Чеглоковы, А. А. Шмойлов, С. У. Юренев. При этом у А. Ш. Плещеева было 17 вытей, а в серпуховском смотре «за собою сказал 170 чети»; у Ф. Л. Соловцова — 33 выти, по серпуховскому смотру — 300 четвертей. Выти, следовательно, были просто переверстаны на чети, из расчета выть = 10 четей. И. И. Смирнов почему-то считает, что Соловцов и Плещеев получили земли в четвертях «вместо прежних псковских» (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 414). вернуться Наши наблюдения о Тысячной книге подтверждает Н. Н. Масленникова, установившая, что тысячники-псковичи находились в своих поместьях в Пскове до конца XVI в. (Я. Н. Масленникова, указ. соч., стр. 122–123). вернуться В Дворовой тетради мы находим около 610 тысячников «Московских городов» (исключая Псков, Новгород и Торопец) из общего числа 764. Тысячники, следовательно, в основной своей массе входили в состав государева двора. вернуться «Вопросы истории», 1951, № 7, стр. 116. вернуться ГИМ, Музейное собр., № 3417. Сборник 60-х годов XVI в. в лист, на 101 листе; на л. 1—29 помещен родословец с введением «Выписано из гранографов… корень великих государев российских»; на л. 29–42 об. — новый список Тысячной книги, на л. 42 об. — 89 об. — Дворовая тетрадь; на л. 89 об. — 98 об. — помещен «Список 100 году» и на л. 99—101 — выпись Дм. Китаева. Состав Музейного сборника близок к третьей части Никифоровского сборника (Тысячная книга, стр. 25). вернуться За исключением братьев старых бояр и окольничих. Так, например, Петр, Иван и Дмитрий Булгаковы стали боярами в 1555–1559 гг., но они помещены не в хронологической последовательности, приписаны к своему брату Федору, сделавшемуся боярином еще до 1552 г. вернуться Упоминается как боярин летом 1552 г. (ДРК, стр. 155). вернуться Боярин уже летом — зимой 1553 г. (ДРК, стр. 162, 165). вернуться Боярин уже летом 1553 г. (ДРК, стр. 161). вернуться Боярин уже в августе 1553 г. (ДРК, стр. 162). вернуться Боярин уже в апреле 1555 г. (ДРК, стр. 8). вернуться Боярин в 1554/55 г. (помета Музейного списка). вернуться Боярин уже весною 1555 г. (ДРК, стр. 175). Далее среди бояр помещен Ю. И. Шемякин-Пронский, получивший это звание уже после похода на Астрахань в 1554 г. (в августе 1554 г, боярином еще не был, ДРК, стр. 166). |
