— Да?
— Не бери в голову, главное у тебя все в порядке.
— Блин, я забыл. Сейчас приеду, и помогу тебе с сумками…
— Да не стоит, не стоит, дружище. Их украли еще час назад. Я поэтому, как-то так вспомнил про тебя. Решил пожелать доброго утра, справиться о самочувствии… Думаю — приятно будет человеку…
— Украли?
В трубке появился шум. Появился и пропал.
— Забудь. Послушай стих, — говорит Сергей.
И прочитал прекрасное стихотворение на французском. Кажется, Сервантес, но может и Рембо… Я попросил его подождать, подошел к книжному шкафу, достал с четвертой полки томик Шекспира, и тоже прочитал другу несколько стихотворений (естественно в оригинале), потом, поинтересовался его мнением.
— Хм… Недурно, весьма недурно…
Несколько раз наш диалог прерывал чей-то неприятный истерический голос. Он был на второй линии, но там что-то щелкало… И тогда, я слышал мат, настоящий, отборный. Думаю, в царской Росси нашлись бы, пара-тройка кучеров, которые точно могли бы, определить значение этих слов, но и те не рискнули бы, вставить их в свой лексикон. Голос пропадал и появлялся несколько раз. Я обозвал негодяя скотом, а Сергея попросил перезвонить. И очень удивился, когда…
Может быть, я немного переврал, история-то древняя. Важно ведь, как человек помнит, а не, как оно было.
Антон не помогал Саше мыть посуду. Только топтался возле, и что-то старательно "заливал". Саша смеялась, удивленно вскидывает брови, спрашивала, пугалась, снова смеялась.
Что такого интересного, может рассказывать Антон?:
Пятнадцать способов завивки бороды?
Делится соображениями, о перспективах развития мировой индустрии в связи с приходом на токийский рынок нано технологического устройства, под названием — "Ветерок"?
Что может рассказывать этот… — "Человек тушенка", "Капитан Нэмощ", "Душок компании"… ррррр…
— А Антон, оказывается не без чувства юмора, — говорю. — А так маскируется искусно. Просто — мистер "Хе".
— Не всяк сверчок шестком меряется, — сказал Игорь.
— Это как?
— Одно, сильно развитое чувство может заменить пять остальных.
— Не может.
— Чем-то же, он берет.
— Слушай его больше. Как говорят у нас в Туле — "Не все то блоха, что подковано".
Пришел Антон, покрутился возле стола, взял сковородку:
— А моющее мы не брали? Ну да…
— Антон назови свои сильные стороны, — говорю.
— То есть?
— Чем ты лучше других?
— Чем я лучше тебя?
— Можно и так.
— Я моложе. У меня лучше память, знаю "Евгения Онегина" наизусть. Никогда не унываю. Умный, красивый… решительный, находчивый… Я общительней. У меня логика мышления…
— Спасибо. Очень исчерпывающий…
— Чувствительней, тактичней… мм…
— Я понял, понял… Все это лучше чем у меня, или ко всем относится?
— Сам спросил, так что, без обид.
— И?..
— К тебе, больше, чем к остальным. Но и их переигрываю. Только физически разве они… а так…
— Ты умнее всех?
— Может, не всех…
— Меня?
— Ну конечно.
— А Сергея?
— Наравне где-то…
Антон еще раз взглянул на стол, недовольно цокнул языком и направился к озеру. По дороге опустил сковородку, не заметил как масло полилось на землю; жирные брызги испачкали кроссовок.
— Антон капает, — крикнул я.
Бородач оглянулся, посмотрел на нас, не понял, чего от него хотят, отвернулся, пошел дальше.
— Все-та ты заметишь, — говорит Игорь. — А я, сколько ни присматривался…
— Со сковородки капало.
— Ааа… со сковородки…
Сергей улыбался, пока Антон перечислял свои достоинства, когда бородач ушел, засмеялся тихо, издевательски…
— Узнал, что хотел? Хе-хе… Получил пинка…
— Если честно, не ожидал, что…
— Да? Ты думал, он автограф будет просить? Капитан себя любит, а иначе как?.. Иначе, не добиться таких результатов. Любить себя, заявлять, настаивать, бить в грудь — до синяков, до вмятин…
— Ладно, — говорю, — значица — логика мышления. Хорошо. Ну что, Игорь? Чемпионат?
— Давай. Зови Анатолия, и самого умного — этого… капитана "эми-гранта".
— Может, не надо? — спросил Сергей.
— Чего? Поиграем в шахматы, ты ж играешь.
— Не боишься проиграть?
— Тебе?
— Мне-то ладно, а вот если…
— Этого еще не хватало, — говорю.
— А я бы не хотел, — признался Сергей. — Клеймо на всю жизнь. Страшно. Узнать, что чувствует человек, когда… Пытаешься обокрасть дом престарелых, уже тащишь к выходу чемодан с клизмами, и тут крик: "Стоять!" В первую попавшуюся дверь, а там старушка: валит на пол, заламывает руку, поднимаешься, а она костылем по башке. Попался — и кому?! Стыдно…
— Милиция, пресса, — добавил Игорь. — А ты уважаемый член общества: дома, машины, яхты, а тут такое… Не дай бог…
Анатолий, пришел только под вечер. Днем купались, загорали, читали. Читающими оказались все, кроме Антона. У Игоря спортивная сумка, одних только, книг.
— Зачем так много? — спрашиваю. — Все это, успеешь прочитать?
— Я перечитываю. Здесь любимые, без которых, долго, не могу.
Стало интересно, перебрал его книги. Много иностранных, а из наших: Стругацкие, Довлатов, Бабель…
— Из классиков, один Достоевский, — спрашиваю, — а чего так?
— И его бы не брал. Привык. "Притупление Иносказания" — могу цитировать главами, но все равно таскаю с собой.
— Ну, а Чехов, или?..
— С Чеховыми и прочими Хемингуэями все понятно… Стараюсь, больше современных: Гришковцов там, Пелевиных, они слабее, но язык… Современный язык отличается от… Так уже не пишут, как раньше… а я хочу писать.
— Только хочешь, или уже…
— Пытаюсь.
— И как?
— Плохо. Пока плохо.
— Дашь почитать?
— Нет. Если получится, купишь в книжном магазине.
Саша читала "Коэльо".
— Сашенька, чего одна?
— Сергей спит, Игорь там читает, Антон ушел опять к своему археологу. Глебушка, ложись рядом, позагораем.
— Сейчас, пойду, книжку тоже возьму.
— Я тебе дам, у меня две.
Лег рядышком, на краю, влажного после купания, покрывала.
— Эту толстую читать не буду, — говорю.
— Это новеллы — Цвейга. Не любишь?
— Новеллы?
Она улыбнулась: — Новеллы.
— Новеллы, не очень. А вот эта маленькая, про что?
— Не дочитала еще.
— Тогда бери ее, а я новеллы…
— Нет, читай маленькую, тебе понравится.
Стал листать: — А на чем ты остановилась?
— На эротической сцене.
— Ух ты, мои любимые сцены. Покажи, где остановилась, я буду читать дальше вслух?
— Читай, сначала и про себя.
Саша сдула челку с глаз, сверкнула зубками, раскрыла Цвейга, погрузилась в чтение.
— Ну, хоть вкратце, про что, — не отставал от девушки. — А-то начну, и окажется, что эротическая сцена всего одна, и та коротенькая, бисексуальная, расстроюсь и прощай отдых.
— А ты капризный, — шутя рассердилась.
— Позвала меня, а теперь оскорбляешь.
— Ну ладно. — сказала она. — Итак: девушка решила покончить с собой…
— Жизненная книга.
— Да. Наглоталась таблеток и…
— Умерла? — перебил я. Это самый короткий роман, какой читал. И есть эротические сцены?.. Какой ужас! Вот они — будни скорой помощи… Однако вещица.
— Она не умерла…
— Еще бы, такая терапия!
— Но посадила сердце. Жить ей осталось совсем немного. Чуть больше месяца.
— За что боролись…
— Именно. Но ей опять захотелось жить… вот именно теперь, когда все… Понимаешь?
— Еще как! Не поверишь, но я сам хочу жить!
— Но она умирает. Медленно.
— Как интересно. Надеюсь со всеми подробностями? Кардиограмма и амбулаторная карточка на обложке, или прилагается отдельной брошюркой?
— Но в конце она не умрет! — восторженно сказала Саша. — Она сбежит из больницы со своим женихом, который претворялся сумасшедшим.
