Некоторое время в пещере царила доброжелательная тишина. Торак был доволен; в его душе даже затеплилась надежда. В конце концов, ведь удалось же ему отыскать первую часть Нануака. Это же чего-нибудь да стоит, верно?

Внезапно Волк вскочил и бросился от костра куда-то в темноту. Но через несколько мгновений вернулся и стал кружить у огня, негромко и возбужденно рыча и поскуливая.

– В чем дело? – шепотом спросила встревоженная Ренн.

Торак вскочил на ноги, внимательно глядя на Волка. В ответ на ее вопрос он покачал головой:

– Никак не могу понять, что он говорит… «Убей запах. Старая добыча. Уходи». Что-то в этом роде.

Оба всматривались в темноту, но, естественно, ничего не видели.

– Не надо было разжигать костер! – сказала Ренн.

– Теперь уже поздно об этом думать, – откликнулся Торак.

Волк вдруг перестал скулить и рычать, поднял морду и посмотрел в небо.

Торак тоже поднял глаза – и его благодушное настроение мигом испарилось.

На востоке, над черной громадой Высоких Гор, в небесах горел, словно глядя прямо на них, красный глаз Великого Зубра. Его невозможно было не заметить: зловеще алый, точно налитый злобой. Торак глаз не мог от него оторвать, всем своим существом чувствуя его давящую мощь. Красный глаз давал силы тому медведю, одновременно лишая Торака надежды и решимости.

И Торак не выдержал.

– Скажи, – повернулся он к Ренн, – как ты думаешь, сможем мы все-таки победить? Нет, правда?

– Не знаю, – честно призналась Ренн.

– И как нам раздобыть еще две части Нануака? Этот старый «зуб, камни превращающий в песок» и самый холодный на свете огонь, «таящийся во тьме снегов»? Что хотя бы значат эти слова?

Ренн молчала.

Торак заставил себя оторвать взгляд от горевшей в небесах красной звезды и снова сел у костра. Но ему все время казалось, что красный глаз сердито смотрит на него прямо из пылающих углей.

Рядом шевельнулась Ренн:

– Смотри, Торак! Вон Первородное Древо!

Он поднял голову.

Красный глаз в небесах словно заслонила яркая пелена. Теперь в вышине разливалось переменчивое зеленое сияние. Потом зеленый сноп света вдруг изогнулся гигантской лентой, точно колышимой беззвучным ветром; зеленые сполохи пробежали по всему небосклону и исчезли, и темное небо затянула дрожащая бледно-зеленая дымка, на фоне которой раскинуло свои волшебные мерцающие ветви Первородное Древо.

Торак смотрел не отрываясь; в душе его опять шевельнулась искорка надежды. Он всегда любил смотреть на Первородное Древо – особенно морозными зимними ночами, когда отец рассказывал ему историю о Начале Времен. Древо означало удачу в охоте; может, оно и Тораку тоже принесет удачу?

– Мне кажется, это добрый знак, – сказала Ренн, словно прочитав его мысли. – Я все думала… а было ли это просто везением – то, что ты нашел Нануак? И почему ты свалился в воду именно в том месте, где на дне лежали глаза реки? Вряд ли это было случайностью. Мне кажется… тебе было предначертано найти его.

Торак вопросительно на нее глянул.

– Возможно, – неторопливо пояснила она, – этот Нануак нарочно подложили на твоем пути – чтобы ты сам решил, что с ним делать. Ведь когда ты увидел его на дне, ты вполне мог передумать, решить, что слишком опасно нырять туда. Но ты все-таки нырнул. Ты рисковал жизнью, чтобы до него добраться. А что, если… это просто часть испытания?

То, что говорила Ренн, показалось Тораку настолько разумным, что он даже несколько успокоился. А потом и уснул, глядя на зеленые соцветья, безмолвно вспыхивавшие на ветвях Первородного Древа, и не заметил, как Волк выбрался из пещеры и один отправился в Лес на поиски чего-то, ведомого ему одному.

Оставив Логово, Волк стал подниматься на вершину холма, нависавшего над долиной, чтобы получше разобраться в странном запахе, который принес ветер. Запах был сильный; пахло подгнившей добычей, как если бы часть ее оставили про запас и прикопали в надежном месте. Но вот странно: этот запах исходил не из одного места, а перемещался по долине!

Волк бежал и радостно чувствовал, что его лапы становятся все крепче, все сильнее по мере того, как каждая новая Тьма сменяется новым Светом. Он очень любил бегать и мечтал, что Большой Бесхвостый Брат тоже когда-нибудь это полюбит и научится наконец бегать быстро, а то он такой медлительный!

Уже почти добравшись до вершины, Волк прислушался; он слышал и грохот Большой Воды, и шорохи, которые издавал заяц, кормившийся в соседней долине. Высоко над головой сиял Яркий Белый Глаз с целым выводком маленьких детенышей. Все было так, как и должно было быть. Если не считать этого запаха.

На вершине Волк поднял морду и сразу же опять почуял странный запах. Совсем близко. Потом еще ближе… Волк рысью бросился вниз и вскоре нашел источник этой гнилостной вони. Испускавшее вонь существо еще и перемещалось с места на место.

Волк подошел поближе – нужно было как следует рассмотреть неведомую тварь, но постарался сделать это так, чтобы она не догадалась, что он рядом. Он очень удивился, обнаружив, что это вовсе не чья-то старая добыча, отложенная про запас, а вполне живое существо; у него было дыхание и когти, и двигалось оно, странно шаркая лапами и что-то рыча себе под нос; и с морды у него капала слюна.

Но что больше всего озадачило Волка, так это то, что он никак не мог уловить мыслей этого существа. Похоже, голова у него была не в порядке, что-то там раскрошилось, как старые кости. Волк никогда еще не встречал ничего подобного.

Он с тревогой смотрел, как неприятная тварь ползет вверх по склону к Логову, где спят бесхвостые, подкрадывается к ним все ближе, ближе…

Волк уже приготовился прыгнуть и прогнать странную тварь, но тут она вдруг встряхнулась и, шаркая лапами, побрела прочь. Но, уловив спутанные мысли этого загадочного существа, Волк понял, точнее, почувствовал, что оно еще вернется.

Туман подкрался к ним тихо, как вор, и сразу украл долину внизу.

Когда Торак с трудом выполз из спального мешка, он увидел, что долина исчезла. Туман, это дыхание Великого Духа, поглотил ее целиком.

Торак зевнул. Волк и раньше часто будил его по ночам, бегая вокруг и требовательно коротко взлаивая. Сейчас, например, он говорил: «Запах старой добычи! Смотри внимательно». По мнению Торака, это было лишено всякого смысла: он уже несколько раз выходил посмотреть, но не замечал ничего, хотя вокруг действительно пахло падалью и его не покидало неприятное ощущение, что за ним следят.

– А может, Волк просто тумана не любит? – сонно предположила Ренн, поворачиваясь к Тораку, но не вылезая из мешка. – Я, например, его терпеть не могу. В тумане все становится совершенно не таким, каким должно быть.

– Вряд ли дело только в этом, – прошептал Торак, с тревогой глядя, как настороженно Волк нюхает воздух.

– Да? А в чем же?

– Не знаю. Мне почему-то все время кажется, что тут рядом кто-то есть. Но не медведь и не люди из твоего племени. Кто-то другой.

– Я не понимаю…

– И я тоже. Я же сказал, что не знаю, в чем дело. Но нужно быть настороже. – Торак с задумчивым видом подбросил дров в костер: нужно было немного подогреть то, что осталось от дневной трапезы.

Ренн встревоженно нахмурилась, все-таки вылезла из мешка и пересчитала имевшиеся у них стрелы.

– На двоих у нас четырнадцать стрел. Не очень-то много. Ты наконечники делать умеешь?

Торак покачал головой:

– Отец считал, что у меня руки еще недостаточно сильные, чтобы кремень колоть, и собирался на следующий год меня научить. А ты умеешь?

– Нет, я тоже не умею. Значит, придется быть особенно осторожными. Тем более что мы понятия не имеем, как далеко отсюда Священная Гора. И мясо нам еще понадобится, конечно.

– Может, сегодня что-то удастся подстрелить.